Лорента едва удержалась, чтобы не закатить глаза:

—Ни то, ни другое. У моего мужа проблемы с легкими.

—Вот как? Впрочем, я должна была догадаться, когда он закашлялся…

“Зачем ты терпишь ее?” — спросила Лорента саму себя. “Чтобы понравиться Эсфье и заручиться ее поддержкой”.

А разве Эсфье не видит, сколь вздорная особа навязала им свое общество? Видит. Вот и ответ.

—Знаете, я хотела бы сменить тему, —Опережая очередной наглый вопрос, заявила Лорента, —Если вам не трудно, давайте поговорим о шторах.

Но шторы разлюбезную мадам Вальени интересовали мало. Без разговора о Нае и его непосредственного присутствия беседа быстро сошла на нет, и Лорента с четой Эсфье, не сговариваясь, поспешили покинуть ее “приятное” общество, расплатившись по счету.

Едва встав из-за стола, мадам Эсфье поравнялась с девушкой и тронула ее за локоть:

—Признаться, ваш Джеймс меня поразил. Как он вступился за вас! Сразу видно — человек военный…

“За меня? Это уж вряд ли…” — некстати подумалось девушке.

—Мадам Вальени оказалась крайне бестактна, —Пожала плечами Лорента, —На его месте ее одернул бы любой уважающий себя мужчина.

“Самолюбие — слабое место их всех” — продолжила рассуждать она, сворачивая в узкий коридор, откуда было рукой подать до пассажирских отсеков. Най наверняка уже заперся в каюте и глотал свои пилюли и снадобья, не забывая проклинать весь белый свет из-за своей оскорбленной гордости.

Лорента искренне не представляла, как ей удастся вытерпеть этого занудного идиота столько времени — сначала неделю на корабле, а потом еще невесть сколько — на одиннадцатой колонии…

Мысленно приготовившись выслушивать ворох пламенного недовольства, девушка любезно распрощалась с супругами Эсфье и скрылась за дверью своей каюты.

Вот только на этот раз она ошиблась — Най явно не был настроен на разговор, даже если в перспективе тот перерос бы в ссору, от которых он наверняка получал удовольствие. Сбросив обувь и сюртук, он сидел на своей койке, прижав колени к груди и уставившись в одну точку.

Лорента успела достать из чемодана книгу, которую давно собиралась начать читать, отыскать в сумочке блокнот и даже сделать пару записей, а Най так и не шелохнулся.

При других обстоятельствах девушка сочла бы тишину благодатью небес, но сейчас недвижимая насупленная фигура не расслабляла ее, а наоборот угнетала.

—Не думала, что мужчины — такие неженки! —Фыркнула она, —Ты еще головой о стену побейся!

Най мотнул взлохмаченной головой, как ретивый конь:

—Я что, чем-то тебе мешаю?

—Раздражаешь, —Лорента отложила карандаш, —Нельзя так близко принимать все к сердцу. Не плюнула же она тебе в лицо!

—До сегодняшнего дня я не оскорблял женщин…

—Правда? —Саркастически заметила Лорента, —А я, получается, не в счет?

До сего момента он не смотрел ей в глаза, но теперь уставился так, словно девушка была единственной точкой во всей комнате, куда можно было приковать взгляд:

—Ты — совершенно особенный случай. Я бы сказал, исключительный.

В его голосе не было и капли насмешки. На мгновение Лоренте и вовсе показалось, что он говорит абсолютно серьезно — и говорит вовсе не о том, что произошло сейчас, говорит вовсе не об оскорблениях…

Но о чем тогда?

—Соглашусь, дамочка препротивнейшая, —Вернула разговор в прежнее русло она, —Не удивлюсь, что нам придется терпеть и не таких… Но ты же понимаешь — цель оправдывает средства!

Най поморщился:

—Это по твоей милости я должен терпеть оскорбления!

Нет, это уже свыше ее терпения! И ведь в какой-то момент Лорента думала, что сможет поговорить с ним по-человечески — может, даже выстроить их отношения заново…

—Думаешь, без меня их было бы меньше? Да к твоему сведению, без меня ты и на шаг бы не подобрался к Клетке! —Парировала она.

—Мы и сейчас к ней не подобрались.

—Ты не делаешь ничего, чтобы нравиться людям! —Продолжила гнуть свою линию девушка, —Неужели так трудно хотя бы раз в день не быть угрюмым занудой и снобом?

—Знаешь, я хотя бы не пытаюсь казаться розой, будучи репьем! —Выпалил Най, вскакивая на ноги, —Ты же насквозь состоишь из фальши и лицемерия! Ты интриганка и лгунья, которая двигает людьми, как пешками!

Лорента не могла пошевелиться. Ярость прилила к ее лицу и рукам, сердце забилось как бешеное, и ей показалось, что если гнев сейчас не найдет выхода, то оно попросту разорвется в груди.

Не помня себя от злости, девушка вскочила на ноги и отвесила ему первую в своей жизни пощечину. Никто и никогда не наносил ей таких оскорблений.

Никто и никогда не приводил ее в такую иссупленную, пламенную ярость.

Красные полосы от ее тонких пальцев расползлись по бледной щеке Ная.

—Ты ничего не знаешь обо мне, —Почти выплюнула она ему в лицо.

—А ты — обо мне, —Не успела она опустить руку, как Най вцепился ей в запястье. Лорента понятия не имела, что он хотел показать этим жестом — если причинить ей боль, то вышло из рук вон плохо. Уж она-то знала, что он способен сжать пальцы гораздо сильнее.

—Так пусть все так и остается, —Девушка вырвала руку из его хватки и отвернулась к иллюминатору. За всеми этими разговорами и ссорами она даже не заметила, что они взлетели и уже вовсю разрезали межколониальный мрак.

Она не слышала ничего, кроме звенящей тишины и стука собственного сердца. Значит, Най не сдвинулся с места. Прошла, кажется, целая вечность, прежде, чем она сказала:

—Завтра я скажу им, что ты захворал и не будешь выходить из каюты. Раз уж тебе так противно мое общество и этот спектакль, я доиграю его одна.

*

Собственная недоверчивость еще никогда не выходила Вэйлу боком. В отличие от слепой веры всяким мутным незнакомцам.

Поэтому сейчас он, вместо того, чтобы обнимать какую-нибудь красотку из любого мало-мальски приличного клуба, тащился за Дэниелом в дебри самобытной городской застройки пятнадцатой колонии, пытаясь запомнить обратную дорогу к общественному гаражу.

Как пилот и ожидал, стоило ему усомниться в “честности” этой хваленой организации, отчего-то пожелавшей остаться неназванной, как всю обходительную любезность посланника как ветром сдуло — нет, он, конечно, не стал давать заднюю, но и желанием раскрывать перед Вэйлом все карты явно не горел. Скрепя сердце, он все-таки согласился познакомить пилота с местной ячейкой “почтенных сынов” — как-никак, тому пришлось постараться, чтобы изобразить более-менее искренний интерес к каким-то фанатикам с полосами на роже, которым внезапно понадобилась Лорента.

То, что они в принципе знали об этой шарлатанке и ее пребывании в их экипаже, уже кое о чем говорило — шпионы в этой конторе явно не зря ели свой хлеб — но доверия к ним оттого особо не прибавлялось.

Если жизнь чему-то и научила Вэйла, так это тому, что ничего и никогда не свалится тебе на голову просто так, по сути, ни за что. Уж слишком простое условие для свободы — доставить девчонку-Хранительницу. Такие щедрые обещания имеют свойство на поверку обращаться знатным дерьмьецом…

И все же какая-то глупая и наивная частичка его души осмелилась понадеяться на то, что сказанное Дэниелом — правда. Вдруг это действительно его шанс?

Ведь еще не поздно переиграть все, перевернуть миссию с ног на голову — как-никак, Клетка еще не найдена, Най с Лорентой еще не вернулись…

Вэйл отогнал от себя эти мысли и уставился в спину своего проводника. Помпезный мещанский квартал был давно пройден, а место назначения так и не желало показываться в поле зрения.

Почему-то пилота настораживала мысль о том, что столь влиятельная организация, способная на освобождение заключенных и их сокрытие от правосудия, стала бы держать свою штаб-квартиру в гнилом, засоренном пролетарском квартале, где число луж и выбоин под ногами могло соперничать разве что с количеством пьяниц на улицах.

—Не далековато ли от центра? —Не выдержал Вэйл, когда они свернули в очередную подворотню, откуда так нестерпимо несло помоями, что пилот ненароком вспомнил родные трущобы пятьдесят седьмой колонии…