—Не ожидал от тебя такого милосердия, —Заметил Най в следующем зале, когда к нему вернулась способность дышать.

—Не обольщайся, —Вздернула нос девушка, —Тут полно зрителей. Не могу же я мучить собственного мужа на людях…

Слова ее почти утонули в гуле других голосов и визга скрипок, отраженных эхом высоких стен. Музыканты как раз устроились в этом зале, прямо под одним из окон — два скрипача, виолончелист и пианистка, решившая немного передохнуть.

Гости не обращали на музыкантов особого внимания — стояли парами или небольшими группами неподалеку от кресел или столиков, где поджидали подносы с шампанским и угощениями.

При виде аккуратных кремовых пирожных Най как-то некстати вспомнил о голоде. Вообще-то, в последние годы он почти позабыл это чувство из-за болезни, но иногда оно возвращалось — непременно не вовремя и всегда с какой-то зверской силой.

—О, а вот и они! —Донеслось из другого угла зала, —А где же Джейн с Роберто?

Если бы не знакомые имена, Най и не понял бы, что женский голос обращается к ним. А вот Лорента сориентировалась быстрее — она сию же минуту развернулась к Марте-Агате и поприветствовала ее коротким книксеном:

—Полагаю, они в скором времени будут здесь.

Хозяйка гостиницы почтительно кивнула и почти бездумно протянула Наю руку для поцелуя, не переставая говорить:

—Скорее всего. Джейн никогда не отличалась расторопностью. Но раз вы уже здесь, то не вижу смысла тянуть… Мадам Коллис все равно уже здесь!

Произнося это, она приветственно махнула кому-то из группы людей, расположившейся возле камина.

—Пойдемте же, пока мадам еще не слишком занята! —Похлопала ресницами Марта, дружелюбно хватая Лоренту за руку и утягивая ее за собой.

Наю не оставалось ничего, кроме как следовать за ними, с тоской поглядывая на поднос, на котором осталось всего два пирожных.

Формулировка “не слишком занята”, как оказалось, подразумевала под собой наличие рядом с мадам Коллис по меньшей мере четырех человек, добивающихся ее внимания. Двое из них — а точнее, их взгляды — и вовсе показались Наю как минимум компрометирующими замужнюю даму, но ее саму, похоже, это не особо волновало.

Мадам Коллис выражала невиданное самодовольство даже своей позой — сидя в кресле, она лениво покачивала носком туфли и подпирала голову рукой в атласной перчатке, не забывая то и дело затянуться папиросой в длинном мундштуке. Глаза ее при этом были затянуты сонной пеленой, а на лице держалось такое скучающее выражение, словно ее насильно притащили в общество ненавистных людей и заставили слушать их назойливое жужжание.

—Клаудия, дорогая! —Марта-Агата пропустила Лоренту вперед себя, —Вот и мои гости, о которых я говорила.

Затуманенные глаза на ухоженном, хотя и немолодом лице вопросительно уставились на девушку.

—Рейчел, —Незамедлительно представилась она.

Чем эта особа вообще могла им помочь, Най не понимал, но когда Лорента выжидающе обернулась, он тотчас выпалил:

—Джеймс…

И, сделав шаг, склонился, чтобы принять ее руку для поцелуя. От перчатки мадам Коллис так несло отвратительными терпкими духами, что Най едва не закашлялся.

—И что же вы? Я запамятовала… Заинтересованы в помощи мецената?

Судя по голосу, она была далеко не так трезва, как хотелось бы — и это при том, что вечер только начался.

—Э-э-э, —Лорента замялась, ища взглядом помощи от хозяйки вечера. Но та, явно заискивая перед более богатой дамой, поспешила совершить самую отъявленную подлость из всех возможных.

—Извините, господа, —Любезно сказала она, —Вынуждена вас покинуть. Сами понимаете — я должна уделить внимание всем гостям…

И с этими словами она ретировалась, причем, так быстро, что неловкость этого исчезновения передалась всем присутствующим, кроме самой мадам Коллис.

—Н-нам сказали, что ваш муж может поспособствовать… —Лорента напряженно заломила пальцы, подыскивая слова, но закончить фразу ей было не суждено.

—Ну не всем же подряд, дорогуша, —Оборвала ее дама, —Меценаты помогают только талантам. Самородкам. Вам знакомы эти слова?

—Конечно…

Лорента порывалась сказать что-то еще, но один из щеголей, окруживших мадам Коллис, уже поспешил заполнить наступившую паузу своим блеянием:

—Не желаете еще шампанского? Или попросить музыкантов сыграть что-то новое?

Потеряв всякий интерес к Лоренте, женщина повернула к нему свою облезлую голову:

—Только не шампанского… Но если отыщешь для меня вина, буду благодарна. А что касается музыкантов… что нового они могут сыграть?

Лорента развернулась так резко, что Най едва успел сделать шаг в сторону, чтобы освободить ей путь — лицо ее обратилось совершенно нечитаемым каменным выражением, решительным и раздосадованным одновременно.

Меньше всего сейчас хотелось стоять у нее на пути.

И все же он понимал, что именно в такой момент девушка может выкинуть что угодно. По-хорошему, ему стоило бы остановить ее, но пока он подбирал подходящие для этого слова, Лорента уже успела добраться до Марты-Агаты и о чем-то заговорить с ней.

“Надеюсь, ты знаешь, что делаешь” — мысленно предостерег ее Най.

Из-за музыки он не слышал ни слова из их разговора, но в конце концов хозяйка гостиницы кивнула и засеменила в сторону импровизированной сцены.

Протолкнувшись мимо более чем дородного джентльмена, Най настиг ускользающую Лоренту и схватил ее за руку, чтобы обратить на себя внимание.

—Что ты задумала?

Девушка облизнула пересохшие губы:

—Просто смотри. И не мешай мне.

Дернув рукой, она заставила его разжать пальцы и проследовала за Мартой-Агатой. Музыка к тому моменту успела смолкнуть, а сама хозяйка вышла в центр зала и, гордо вздернув подбородок, объявила:

—Дамы и господа, одна моя гостья желает порадовать нас своим выступлением. Вашему вниманию — леди Рейчел Верн!

В наступившей гробовой тишине она несколько раз похлопала, чтобы подбодрить Лоренту, которая тем временем принимала от господина во фраке его виолончель и усаживалась на стул.

Если сейчас она что-то испортит, Наю останется только провалиться сквозь землю со стыда. Благоразумие требовало сбежать отсюда как можно скорее, но ноги его словно приросли к полу. Поэтому он сделал единственное, что представлялось возможным — остался. И не сводил с нее глаз.

Лорента отнюдь не походила на виолончелистку. Черт, она вовсе не производила впечатление человека, склонного хоть к какому-то искусству, кроме лжи!

Но вот смычок в ее тонкой руке коснулся струн, и Наю действительно захотелось исчезнуть. Только из-за стыда за самого себя.

Все это время он не допускал даже мысли, что она может быть хоть в чем-то хороша. А она была! Черт, она была не просто хороша! Она была великолепна…

Смычок Лоренты прыгал по струнам, подбородок подрагивал в такт мелодии, нога под шелком платья отстукивала ритм — похоже, сейчас для нее не осталось ничего, кроме этой огромной скрипки и музыки… Она играла так, словно от этого зависела ее жизнь, словно ее слушал одновременно весь мир и всего лишь пустая комната.

И эта музыка — настолько пронзительная, обезоруживающая, нервная, что поверить в ее связь с нахальной, вредной и коварной Лорентой было просто невозможно. Эта интриганка просто не может такое сыграть!

Неужели это тоже какой-то трюк, массовая галлюцинация, пыль в глаза?

Еще не поздно уйти, не поздно закрыть уши и забыть про то, что Лорента могла быть совершенно другой, могла нести нечто прекрасное вместо лжи, ссор и манипуляций.

А ведь в руках с виолончелью она действительно походила на одну из этих аристократов — страшно чопорную, самодовольную, возвышенную и недостижимую… Как сама Древность.

Мелодия нарастала, словно волна, готовая захлестнуть тебя с головой, если вовремя не увернуться. Вот только уворачиваться было уже поздно.

Боковым зрением Най приметил какое-то мельтешение возле себя, но даже не придал ему значения. Это оказалась мадам Эсфье, чуть опоздавшая на прием, но тем не менее заставшая самый интересный его момент.