Покои их состояли из трех комнат разной надобности — гостиной для досуга, приема пищи и дневного пребывания, где помимо кресел и резного дивана нашлось место даже книжным полкам, спальни с огромной кроватью под балдахином, туалетным столиком с большим зеркалом, и, наконец, ванной комнаты с яркими электрическими лампами и — вдуматься только — круглосуточной подачей горячей воды! Все помещения были выдержаны в одном стиле — с персиковой обивкой стен, медного цвета мебелью и бежевыми шторами. В этом теплом убранстве даже колючее лицо Ная казалось Лоренте чуть мягче, но желания общаться с ним от этого не прибавилось.
Впрочем, судьба не оставила ей выбора, потому как спустя пару минут молчания ученый заговорил сам:
—Если собираешься выкинуть что-то на сегодняшнем приеме, то изволь сказать мне об этом заранее.
Он произнес это так, словно говорил со стеной — даже не глядя на Лоренту, которая к тому моменту уже наслаждалась видом из окна гостиной и никак не ждала от него очередных упреков.
—А если не изволю? —С вызовом поинтересовалась она, —Что тогда?
Най разок кашлянул, но скорее для низости голоса, чем из-за приступа.
—Это тебе нужен наш брак, а не мне, —Сказал он, —Я действительно болен, а вот ты… никакая мне не жена. Как думаешь, кто из нас в таком случае быстрее доберется до Клетки — умирающий калека или шарлатанка?
Угрозы… Что ж, ей не впервой это слушать.
—Вот только ты забыл кое-что, —Девушка резко развернулась и посмотрела на него, сидящего в кресле, —Ты — точно такой же шарлатан. И ты никак не докажешь им, что этот план — исключительно моих рук дело.
—Хочу тебе напомнить, что я — мужчина. Мне нет никакой выгоды в поддельном браке. Это тебе ой-как не хотелось прибыть сюда в качестве шлюхи, —Най насмешливо улыбнулся, и Лорента была готова поклясться, что в этот момент он показался ей самым ничтожным человеком на свете.
—Чего ты хочешь? —Устало выдохнула Лорента, —Новой ссоры?
—Как раз наоборот. Я просто хочу знать, что ты задумала.
На этот раз в его голосе не было ни злости, ни насмешки. Но Лорента не умела остывать так быстро.
—Не слишком ли наглое желание? Кажется, мы договорились не лезть друг к другу…
—А разве я лез к тебе? Только лишь спросил, что ты хочешь…
—Я докажу им, что я достойна их уважения, —Выпалила девушка, не дав ему договорить, —Покажу, что я одна из них.
Глаза ее в этот миг горели таким пламенем решимости, что Най даже отвел взгляд. И все же он довольно быстро нашелся с ответом:
—Кажется, ты забыла кое-что. Ты играешь роль. Рейчел Верн — не ты.
Глаза Лоренты исступленно уставились куда-то в стену.
—Сейчас это не имеет никакого значения. Эта колония — всего лишь ступень, один из шагов к моему возвращению. Не важно, как я назовусь здесь, если в конце я представлюсь своим настоящим именем.
Лишь замолчав, она поняла, как много ему сказала. Сама нарушила тот договор, которому прежде беспрекословно следовала.
Поднявшись с кресла, Най медленно прошел к ней. По его лицу невозможно было понять, как он отреагирует — поднимет ее на смех, отпустит очередную колкость или, может, снова переведет все в ссору.
В любом случае, когда он приблизился, Лорента почти чувствовала его запах — едва уловимый аромат мужских духов и стойкий шлейф медицинских снадобий, крепких, как трактирное пойло.
—Ты доверяешь этим людям? —Хрипло, почти шепотом спросил он
—А что, не должна? —Вздернула подбородок девушка. Глаза Ная оказались так близко, что Лорента видела свое испуганное отражение в стеклах его очков.
—Я не знаю, —Покачал головой он, —Но в любом случае один из нас окажется прав.
*
Прием должен был начаться в восемь. Най к тому моменту успел побриться, сменить костюм и продумать кучу вариантов развития сегодняшнего вечера.
Лорента же и вовсе решила пользоваться всеми благами полученного не самым честным путем сервиса (как-никак, благодаря дружбе мадам Эсфье с хозяйкой, лучшие покои достались им с огромной скидкой) и успела принять горячую ванну, уложить волосы и, судя по запаху, проверить на себе все косметические средства, что были в наличии.
Из ванной она выпорхнула облаченной в прежнее, купленное на пятнадцатой колонии платье, но отчего-то разительно переменившейся. Най отказывался верить, что дело в прическе, хотя ее недлинные волосы сейчас лежали особенно аккуратно — виной всему было выражение ее лица, столь одухотворенное и счастливое, что молодой человек даже подавил недавнее желание отпустить колкость о ее напрасных стараниях.
Впрочем, его сбило с толку не только это. Он вспомнил, что всего несколько недель назад искренне желал увидеть эту девушку счастливой — и думал, что это невозможно из-за купированных эмоций.
Теперь он видел ее счастливой — готовой продолжать свой спектакль, обманывать людей и идти по трупам к своей цели.
Ирония оказалась еще бессердечнее, чем он ожидал.
—Готов? —Спросила она, застыв возле двери.
Най мог бы сколько угодно оттягивать этот момент, но его неизбежность от этого никуда не девалась. Отложив газету, которую он держал скорее для того, чтобы чем-то занять руки, он встал с кресла и прошел к двери.
Не успел он дотянуться до ручки, как Лорента тронула его за локоть и мягким движением развернула к себе. Най так пристально уставился в ее ясные, темные как самый крепкий на свете кофе, глаза, что не заметил даже, как руки девушки потянулись к вороту его рубашки. Пока ее пальцы проворно расправляли жесткую накрахмаленную ткань, Лорента попросила:
—Если хочешь что-то сказать, говори сейчас.
Наверное, перед этим он напустил на лицо слишком загадочное выражение.
—Будь осторожна, —Пробормотал он первое, что пришло в голову.
Когда воротник лег идеально, рука Лоренты на мгновение легла ему на грудь — так, словно она стала играть роль еще до того, как в зале появились зрители — но по закатанным глазам Най понял, что обольщаться не стоит.
—Думала, хоть сейчас обойдусь без твоего занудства.
И она сама открыла дверь.
В коридоре уже вовсю слышалась музыка, и чем ниже они спускались к залу приемов на первом этаже, тем громче она становилась. Видимо, Марта-Агата держала на случай таких мероприятий небольшой оркестр — еще один повод покичиться богатством и обязательным среди аристократии утонченным вкусом.
Лорента рвалась вперед, совершенно позабыв про своего спутника. Лишь когда помимо слуг им стали встречаться еще и гости, девушка взяла Ная под руку и придала походке подобающую размеренность.
В зал они вошли, как положено супругам — нежно соприкасаясь плечами и то и дело переглядываясь. Ная эти взгляды, впрочем, не раздражали — так он хотя бы не чувствовал себя столь одиноким в своем непонимании происходящего. Лорента выглядела не менее растерянной, хотя с самообладанием и выдержкой у нее явно было получше: гостям, скользящим по ним взглядами, девушка любезно улыбалась и кивала в знак приветствия, а не отводила глаза, как это делал Най.
Зал приемов, к слову, скорее представлял из себя анфиладу, потому как состоял из нескольких проходных комнат, заполненных гостями. Все они были выдержаны в более броском, чем остальная гостиница, интерьере — с позолоченной лепниной, красно-розовой мебелью и бордовыми коврами. Гости разглядывали картины на стенах, брали с подносов бокалы и закуски, раскладывали пасьянсы и играли в шахматы — и все это в ленивой жеманной манере, совершенно несвойственной ни самому Наю, ни кому-либо из его знакомых.
Ничего из этого не показалось бы молодому человеку проблемой, если бы не обилие табачного дыма, витавшего вокруг. Одну из комнат, забитую преимущественно почтенными немолодыми джентльменами, он и вовсе объял так, что сквозь полотно белесого тумана едва ли можно было разглядеть лица. Най закашлялся, едва переступив через ее порог — благо, это был еще не приступ — из-за чего Лорента тотчас прибавила шагу, чтобы поскорее миновать прокуренное помещение.
