За те дни, что прошли с момента их ссоры, она не видела его ни разу. Най словно растворился в воздухе и остался только в ее памяти, неизменно вызывая вместе с воспоминаниями приступы бессильной ярости — на него и на саму себя. Лорента бы не переиграла бы случившееся по-другому, как он сам ни за что бы не отказался от своих слов — а значит, виноваты были они оба.

Наверное, все, на что она позволила себе надеяться, было ошибкой, глупыми грезами чрезмерно наивной для своих лет девушки — Лорента продолжала быть человеком из своего мира, сверкающего и возвышенного, а Най по-прежнему оставался вечно спешащим, категоричным и упрямым. Глупо было думать, что им светит что-то серьезное…

И все же девушке казалось, что эта ссора вырвала из ее сердца огромный кусок — которого сейчас и не хватало для того, чтобы она успокоилась и перестала думать, что ее жизнь катится в какую-то бездну.

Даже вечерами, когда Хранители собирались у кого-нибудь в покоях и развлекали друг друга в силу собственных возможностей, Лорента не находила, на что отвлечься. Пустые женские сплетни, что дамы гоняли по кругу, не вызывали в ней и капли того восторга, в какой они приводили Эсме. Небезынтересно было разве что рассматривать Древности, что находились у Других хранителей, но отчего-то это занятие казалось приятным одной лишь Лоренте. Возможно, остальные уже успели вдоль и поперек изучить диковинки, хранящиеся у соседей, потому как демонстрировали они их с таким скучающим видом, словно предмет у них в руках — обыденность вроде шляпки или конного экипажа.

Спустя несколько дней уговоров на одном из таких вечеров Эсме все-таки поддалась и явила взору Лоренты вещицу, о которой прежде девушке доводилось только слышать.

—Это просто фотоаппарат, —Эсме открыла запыленную коробку с помятыми углами и вытащила на свет серый прибор с объективом и прямоугольником с щелочкой под ним.

—Ты что!? —Лорента осторожно приняла Древность из ее рук, —Это же “Полароид”! Он печатает фотографии прямо на ходу!

Остальные гости, занятые своими делами, мало разделяли ее любопытство — на них даже толком никто не смотрел.

—Может и так, не знаю, —Пожала плечами Эсме, —Он все равно не работает.

—Дело не в этом, —Лорента с восторгом повертела фотоаппарат в руках, чтобы рассмотреть его конструкцию со всех сторон, —Это же такая редкость!

Наю страшно бы понравилась эта вещица. Возможно, ему даже хватило бы ума понять принцип ее работы и вернуть прибор к жизни.

Лорента отогнала эту мысль.

—Только представь, как это было чудесно, —С тоской сказала она, —Сколько воспоминаний видела эта вещь! Сколько всего помогла сохранить…

На мгновение ей показалось, что Эсме не слушала. Хранительница сложила руки на груди и отошла к иллюминатору, уткнувшись в бескрайнюю темноту космоса. Но, оказалось, она не потеряла нить разговора:

—Раз так нравится, забирай. В шкафу хоть место освободится.

Лорента не поверила своим ушам:

—И ты так запросто отдашь мне его? Я… не смогу тебе заплатить.

—О чем ты, какие деньги? —Отмахнулась Эсме, —Отец всучил мне его, словно тут кому-то нужно подтверждение, что я Хранительница. Без этого что ли не понятно?

—Понятно, но… мы на то и Хранители, чтобы беречь наследие Древних.

Лорента поняла, что сболтнула лишнего, только тогда, когда Эсме поморщилась, а спустя секунду все-таки совладала с собой и наигранно кивнула:

—Да… наверное.

Так ведут себя люди, когда ты просишь их сделать что-то откровенно им опостылевшее. Лорента с горечью поняла, что заговорила о Древностях не с тем человеком.

Впрочем, другие тоже не спешили разделять ее мнение. Как назло, весь их диалог слышала сидящая неподалеку мадам Гилькайн — чья-то пожилая вдовствующая родственница. Из-за продолжительной болезни она была редкой гостьей на подобных приемах, и стала потихоньку возвращаться в свет только сейчас, когда на станции появилась Клетка, благоприятно влияющая на ее здоровье.

—Вы еще слишком юны, моя деточка, —Вклинилась она, оторвавшись от бокала с шампанским, —В жизни полно вещей гораздо более важных и требующих нашего внимания.

—И все же сейчас вы здесь лишь потому, что моя бабушка сберегла Клетку, —Решительно ответила Лорента, —А я ее нашла.

Гилькайн не хотела ссоры, поэтому, когда она поняла, что Лорента не намерена отступать, поспешила смягчить свой тон.

—И за это я вам благодарна, —Взмахнула веером она, —Вам и тому презабавному тощему юноше в очках…

Эсме хмыкнула. Окажись тон дамы чуть менее насмешливым, Лорента, должно быть, тоже приняла бы эту шутку, но сейчас ей пришлось держаться изо всех сил, чтобы не броситься отстаивать задетую честь Ная.

Как оказалось, это было только началом.

—О, я недавно видела его, —Подхватила Эсме, —Он несколько часов кряду сидел у Веера с каким-то прибором и что-то строчил. Я хотела спросить, зачем он тратит на это время, но потом поняла, что мне все равно. Похоже, он так сроднился с Древностями, что сам стал такой же — бессмысленный и закостенелый.

Посмеявшись над своей шуткой, она хлебнула шампанского и внезапно показалась Лоренте самой глупой курицей на свете. И как она раньше этого не замечала?

—Лишь благодаря таким, как он, мы сможем раскрыть тайну Предела, —Отчеканила девушка.

—О, Лорента была с ним на одном корабле и, должно быть, просто привыкла к его смешным странностям, —Объяснила Эсме, развернувшись к мадам Гилькайн.

—Он никогда не казался мне смешным, —Недоуменно покачала головой Лорента, —Он очень умен и талантлив.

“А еще упрям, как осел” — напомнила себе девушка, чтобы спуститься на землю.

—Для простолюдина — возможно, —Пожала плечами Эсме.

“А ты непроходимо тупа и узколоба для дворянки” — мысленно подметила Лорента. В действительности же она промолчала и окинула взглядом гостей в поисках кого-то, с кем можно завязать разговор и благополучно покинуть этих глупых напыщенных куриц.

Кроме бабушки не нашлось никого.

—Прошу меня простить, —Лорента даже не пыталась придать голосу дружелюбия. А они не стали размениваться на вежливость, молча отпустив ее.

—Они всегда были такими вздорными? —Без лишних прелюдий бросила Лорента, усевшись на диван рядом с бабушкой. Музыка поглотила ее слова для всех ненужных ушей, —Или это Бастард их так испортил?

—Скажу тебе по секрету, милая, —Бабушка даже не смотрела на нее, лениво скользя взглядом по гостям и удерживая на лице учтивую улыбку, —Больше половины из этих людей на самом деле друг друга ненавидят. Но, как видишь, все улыбаются. У некоторых даже нет на это рациональных причин. Им просто нравится эта игра.

“Игра” — это верно подмечено. Вот, во что превращается жизнь, когда ее некуда девать. И нечему посвятить.

*

Не успел Вэйл устало опереться на свод арки и прикурить, как услышал, что к нему кто-то идет. Черт возьми, можно хоть на минуту оставить его в покое!

Приготовившись выплескивать заковыристые ругательства, он яростно развернулся и тотчас же загасил свой пыл.

В коридоре стоял Най.

Вэйл не бросился к нему с объятиями только потому, что в руках у него была сигарета. Кто бы мог подумать, что после недели работы в мастерской Бастарда с бесконечными бесплодными сборками и разборками корабельных движков под гавкающие крики Нильса и подначки его сыночка, опостылевшая, как он считал прежде, бледная рожа покажется ему практически родной.

—Ну ничего себе! —Выпалил пилот, —Ты здесь какими судьбами?

Най шагнул ближе и выглянул в ангар. В обеденное время большинство рабочих уматывали в свои комнаты или в столовую, а потому сейчас здесь было тихо, как ночью.

—Мой визит должен остаться незамеченным, —Най заговорщически дернул бровью.

—Так ты как раз вовремя — видишь, никого нет! —Развел руками Вэйл.

—Поэтому я и пришел во время перерыва. Правда, думал, что найти тебя будет труднее…

—Мне с этими придурками не по пути, —Вэйл крепко затянулся и выдохнул облачко дыма в противоположную от Ная сторону, —Лучше уж в тишине постоять. Как ты вообще узнал, что я здесь?