Лазарь назвал своего второго сына Романом в честь Антонова, зная, что для молодого человека такой жест будет значить гораздо больше, чем для него самого. Антонов, гордый человек, стремился лишь к комфорту и дружбе. Но он был талантлив и души не чаял в сыне Лазаря — Диме. Лазарю стало очевидно, что потребуется совсем немного усилий, чтобы обеспечить верность Антонова до конца его дней.

— Я назову своего сына в твою честь, — пообещал Антонов, сияя от такой перспективы. Но каждый раз, когда его жена Мария рожала дочь, лицо Антонова вытягивалось от разочарования. Потом была ещё одна дочь. И ещё одна. Всего их стало семь, и маленькая Маша, идеальная копия своей матери в миниатюре, стояла во главе сестёр. С каждым рождением дочери Антонов разочаровывался всё сильнее, и когда Мария сказала, что больше не может иметь детей, он поддался вялой меланхолии и переключил своё внимание на сыновей Лазаря.

К тому времени, когда Анна умерла — неожиданно сокрушительным ударом для Лазаря, который за годы брака полюбил её как мать своих сыновей, — стало ясно, что Антонов был не только дураком, недооценившим собственные таланты, но и дураком, который недооценивал армию красивых молодых ведьм в своем доме. Когда Антонов начал приводить дочь Машу в гости к Лазарю, тот понял, что, возможно, дружба с Антоновым может принести еще больше пользы. Маша была очень способной ведьмой, и в том, что Антонов считал маленькими фокусами на вечеринках, Лазарь видел признаки магического мастерства, способного соперничать с силой ее собственного отца. Лазарю пришло в голову, что, возможно, Машу учили не демонстрировать свою силу открыто, и догадался, кто был её наставником.

— Твоя дочь, — прошептал Лазарь старшей Марии Антоновой, пока её муж играл с Дмитрием. — Она знает больше, чем показывает. Интересно, где она этому научилась?

Темные глаза Марии впились в него.

— Она умная девочка, моя Маша.

— Угу, — протянул Лазарь, наблюдая, как щеки юной Маши вспыхнули румянцем, когда Дмитрий предложил ей книгу или безделушку. Дмитрий никогда не был эгоистичным, он всегда был смелым. Маша отвернулась, смущенная таким вниманием. — По моему опыту, — продолжил Лазарь, — самые ценные драгоценности обычно прячут. А её отец знает?

— Знает что? — отрезала Мария, стараясь говорить спокойным голосом.

— Что она такая же хорошая ведьма, как и ты, — тихо сказал Лазарь, и Мария напряглась. — И о том, что вы двое задумали.

Лазарь уже заметил, как в его узких кругах потихоньку распространялись зелья, и сразу понял, кто за этим стоял. Конечно, кто-то их создавал, но именно умелая рука делала их особенно востребованными.

Руки, — поправил он себя. Если Мария была замешана в этом деле, то Маша, несомненно, стояла рядом, вплотную следуя за матерью.

— Держись подальше от моего мужа, — предупредила Мария вместо ответа. — Я знаю, кто ты. И я знаю, что ты попытаешься его использовать.

— Попытаюсь? — усмехнулся Лазарь. — Ты так думаешь?

Он сразу понял, что совершил ошибку. Он сказал слишком много и слишком открыто заявил о себе как об угрозе, и в тот момент, когда Мария отвернулась, он почувствовал, как между ними выросла стена недоверия. Прошли годы, прежде чем Мария нанесла удар, но Лазарь знал, что семена недовольства были посеяны еще во время того короткого разговора, когда он попытался произвести на неё впечатление, не осознавая, насколько хорошо она уже поняла, кто он такой.

Было очевидно, что причиной внезапной потери терпения Марии по отношению к Антонову стала растущая близость между ее дочерью и сыном Лазаря. Сам Лазарь заметил это уже давно. В воздухе витал тонкий аромат розовой воды, а Дмитрий сидел у окна, задумчиво глядя вдаль с мягкой улыбкой на губах. Несмотря на то, что Дмитрий всегда казался Лазарю немного чужим — его золотой сын, который был смелее, умнее и добрее всех, кого он когда-либо знал, обаятельный и харизматичный, и в то же время верный, стойкий, бесстрашный, — было ясно: Дмитрий влюблён в Машу. И, возможно, Маша даже любила его в ответ. Если бы Антонов был жив, вероятно, Дмитрий предложил бы Маше выйти за него замуж, и она бы согласилась. Тогда Маша стала бы частью семьи Фёдоровых, дочерью Кощея, такой же преданной Лазарю, как трое его способных сыновей. Возможно, объединение их семей означало бы, что хитроумное колдовство Антонова перешло бы к Кощею. Но чем ближе становилась эта возможность, тем яснее Лазарь видел, как Мария Антонова выжидает, стоя в тени.

— Я думаю, Мария отравляет меня, — сказал Антонов, кашляя кровью в салфетку. — Я не знаю, почему, Лазарь. Я не знаю, что я сделал. Но можно мне остаться с тобой?

Лазарь поморщился, затем тяжело вздохнул.

— Прости, мой друг, — тихо сказал он.

Десять минут спустя он позвал Дмитрия в комнату.

— Дима, — начал Лазарь, — ты понимаешь, что однажды станешь Кощеем, не так ли?

Дмитрий тупо кивнул, глядя на тело, лежащее на полу. Лазарь знал, что Антонов был для Дмитрия чем-то вроде дяди, но сейчас было лучшее время, чтобы понять, что безумно заботливый боровский колдун — это не то же самое, что кровный родственник.

— Как Кощею, — продолжил Лазарь, — тебе придется время от времени делать то, что необходимо. Тебе придется принимать трудные решения. Решения — это сила, — сказал он, и Дмитрий поднял золотистые брови, исполненный долга. — Принимать их самому — значит держать власть в своих руках. Но иногда, когда решение принято, приходится хранить секреты.

— Ты не хочешь, чтобы я рассказывал Маше, — понял Дмитрий. Он выглядел обеспокоенным, но лишь на мгновение. Возможно, он уже решил для себя, что Маша не захочет знать правду.

Лазарь кивнул.

— Приведи Максимова, — приказал он. — Он мой должник. Скажи ему, что он видел, как Антонов упал в обморок на одном из городских собраний. Когда всё будет устроено, пусть позовёт мать Маши. Пусть скажет ей, чтобы она приготовилась.

— Приготовилась к чему? — спросил Дмитрий.

— Она знает, — ответил Лазарь. — Ты понял?

Дмитрий мрачно кивнул.

— Да, папа, — сказал он и, развернувшись на каблуках, вышел из комнаты.

Верный сын и безупречный наследник, даже в свои пятнадцать Дмитрий всегда делал всё так, как ему было сказано, и никто ничего не заподозрил ни о Марии Антоновой, ни о самом Лазаре. Роман Антонов умер и был похоронен как ничем не примечательный местный колдун, каким его и считали. Его семья канула в лету, пока спустя три года в ведьмовских районах не начали говорить о ведьме с сомнительной репутацией, известной под именем Баба-Яга.

Лазарь, который ожидал, что такое произойдет, точно знал, что сделала Мария Антонова. В конце концов, она более двух десятилетий скрывалась за спиной своего мужа, так почему бы ей не прикрыться теперь чужим именем? Он усмехнулся, подумав, что, возможно, она выбрала это имя из-за него. Она знала, что он — Кощей Бессмертный. И, конечно же, она стала Бабой-Ягой. Теперь они были соперниками.

Хотя это было не совсем тем, чего он хотел.

— Выходи за меня замуж, — сказал он Марии. Он не до конца осознавал свои чувства, пока не произнес эти слова. — Тебе нужен муж. Мне нужна жена. Мы могли бы быть полезны друг другу. Разве нет?

Она сказала, что не может родить ему детей. Лазарь ответил, что дети ему не нужны, но умолчал, что её дети уже были для него бесценны, и он представить себе не мог, что ему понадобятся какие-либо еще.

Она сказала, что не нуждается в его помощи. Лазарь возразил, что помощь никогда не бывает лишней, но не признался, что нуждается в ней самой. Он старел, его годы шли на убыль. Он был одинок с тех пор, как умерла Анна. Ему нужен был компаньон. Друг. «Тебе не нужна моя помощь, но мне нужна твоя,» — не сказал он, и, возможно, именно поэтому это произошло.

Лазарь был мужчиной, более привычным к угрозам, чем к обещаниям. Он всё сказал неправильно. И когда в тот же вечер он позвал Дмитрия к себе, чтобы рассказать ему о случившемся, он уже чувствовал, как последствия его ошибки витают в воздухе.