— Это что, почка? — выдохнул он, ошеломлённый.

— Да, — подтвердил старик, усаживаясь напротив Брина с болезненной гримасой и медленно опускаясь на подушки дивана. — Жить можно и без неё, — пробормотал он, — но доставать её совсем не весело.

— Но… — Брин заморгал. — Как это… что вы…

— Ты правда думаешь, что я не знаю, что творится у меня за спиной, особенно когда дело касается моих детей? — спросил старик. И тогда Брин понял, кто перед ним: отшельник Кощей Бессмертный, глава семьи Фёдоровых.

— Сегодня я потерял одного сына, — печально произнёс Кощей. — И я не потеряю другого. Долг моего сына Романа тебе оплачен.

Брин принюхался к почке, и его чувство справедливости заставило его нахмуриться.

— Это… слишком, — пробормотал он хрипло, прекрасно понимая, что магия такого ведьмака, как Кощей, стоит намного больше, чем магия даже старшего из его сыновей. — Сделка неравная. Мне следовало бы предложить вам что-то взамен. Например, информацию.

Кощей фыркнул.

— И что я должен узнать от бескрылого фейри?

— Я не лишён своих даров, — ответил Брин. — Меня называют Бридж не просто так, Лорд Бессмертный.

— Ты можешь переходить между мирами? — осторожно уточнил Кощей, и Брин кивнул, склоняя голову.

— Приходится время от времени навещать маму, — пояснил он. — Хотя большую часть сегодняшнего дня я провёл в другом месте. За завесой, — добавил Брин, и Кощей нахмурился.

— Почему это должно меня волновать? — сухо спросил Кощей, легонько дёрнув пальцами.

И внезапно для Брина на первый план вышло не неравенство сделки, а желание преподать ведьмаку, — или, возможно, сразу нескольким ведьмакам, — урок о том, что нельзя так легко легко сбрасывать его со счетов.

— Это имеет значение, — лениво отозвался Брин. — Потому что Марьи Антоновой там нет.

Кощей застыл, ошеломлённый.

— Что? Как такое возможно? Но…

— Марьи Антоновой нет в Царстве мёртвых, — повторил Брин, — а значит, слухи о её смерти были сильно преувеличены.

— Но… Саша тогда, — запнулся Кощей. — А Саша? Она там? Яга сдержала своё слово, Саша действительно мертва?

Брин позволил себе лёгкую усмешку, цепко схватив почку своими пальцами фейри.

— Это, Кощей Бессмертный, — сказал он, — не входит в условия нашей сделки.

III. 23

(Маленькая смерть)

Саша помнила, как оставила Льва и поднялась, вставая между Романом и Иваном. Также она помнила, что видела кого-то — свою сестру, Марию. Неужели это был призрак? И разве она теперь сама не стала чем-то вроде призрака?

Не глупи, Сашенька. Это всего лишь маленькая смерть.

Очень временная.

Едва ли достойная внимания.

Ты даже не почувствуешь её, когда проснёшься.

— Маша? — выдохнула Саша, услышав голос сестры, и ее рука протянулась к ней, маня. Она заставила себя сфокусировать размытое зрение и узнала лицо матери за вуалью; затем она протянула руку в ответ и почувствовала резкий рывок, как будто ее вытаскивали из воды. А затем холодный, чуждый воздух ворвался в ее легкие.

— Где я? Что происходит?

— Тише, Саша, не двигайся, — раздался голос матери. В череде размытых образов появилась ещё одна четкая фигура. Лицо её было знакомым, тёмные локоны в стиле сороковых годов упали рядом c лицом Саши.

— Мама, я думаю, ей стоит дать минутку, чтобы прийти в себя, не правда ли?

— Маша, — наконец, с трудом, выговорила Саша, в полном изумлении. Марья улыбнулась, довольная, когда туман в глазах Саши рассеялся, и её взгляд остановился на неровном шраме, пересекавшем грудь сестры, ясно видном сквозь тонкий шёлк сорочки.

— С возвращением, Сашенька, — сказала Марья, ослепительно улыбаясь. — Идём, — позвала она, взяв Сашу за руку. — У нас с тобой много работы.

Сестры Антоновы днем ранее

(Ирина и Катя)

Екатерина Антонова, которую называли Катей, и её сестра-близнец Ирина разделяли общее несчастье — идти по стопам своей старшей сестры Марьи, как по порядку рождения, так и по силе привязанности. Ни одна из них не была такой умной или красивой, как Марья — их блистательная сестра Маша, любимица матери и отца и, несмотря ни на что, всех сестёр — и какое-то время эта преемственность причиняла им невыносимую боль. Но лишь когда мать, Баба Яга, отозвала их в сторону, они поняли, что быть второрожденными — это тоже сила.

— Зависть — пустая эмоция, — сказала им Яга, когда они были ещё совсем маленькими. Она держала их крошечные подбородки своими длинными пальцами, её тёмные глаза пронзали их, непоколебимые и не терпящие слабости. — Вы рождены от моей крови и магии вашего отца, и вы не будете её тратить; ни единой капли. Вы — дочери Антоновых, не меньше, чем ваша сестра, и вы найдёте в себе такую силу, о какой никто не посмеет и мечтать. Вы будете чувствовать голод, который никому не дано ощутить, и он поведёт вас вперёд. Он доведёт вас до безумия или до величия, и только вам решать, что станет вашей судьбой. Думаете, я бы привела вас в этот мир, если бы не хотела этого? — спросила Яга, и близняшки медленно покачали головами. — Верно, не привела бы. Если бы мне была нужна только одна дочь, была бы лишь одна. Так что, что бы вы хотели от своей жизни, Катя? Ирка? — Она сжала их плечи крепко, её руки были тверды, как сталь. — Хотите растратить её на ненависть? На мелочность и жадность? Или докажете мне и всему миру, что кровь в ваших жилах столь же ценна, как у любой ведьмы на этой земле?

Катя посмотрела на Ирину, Ирина — на Катю. Затем они обе посмотрели на мать, чувствуя на кончике языка секрет, о котором не решались говорить.

— Мы можем видеть кое-что, — призналась Катя, а затем, помолчав, уточнила: — Я могу видеть. — Она сжала руки в кулаки. — А Ирка слышит их.

Выражение лица Яги осталось непроницаемым.

— Кое-что?

— Есть занавес, — объяснила Ирина, нахмурившись. — Завеса. И иногда, когда Катя приоткрывает её для меня, оттуда доносится кое-что. Голоса.

Если Баба Яга если и испугалась, то не подала виду.

— Постоянно? — спросила Яга. — Завеса сейчас здесь, с нами?

Катя огляделась и покачала головой.

— Нет. Она не всегда здесь, — добавила она серьезно. — Только иногда.

— Но когда она появляется? — уточнила Яга.

— Я их вызываю, — сказала Катя, её взгляд скользнул к сестре.

— А я с ними разговариваю, — подтвердила Ирина. — Они рассказывают мне истории или просят об услуге.

Впервые Баба Яга напряглась, её черты лица застыли в беспокойстве.

— И ты исполняешь их просьбы?

— Нет, — быстро ответила Катя, затем добавила: — Маша говорит, что не стоит.

— Маша об этом знает? — спросила Яга, удивлённая. Она не знала, что её старшая дочь хранит от неё тайны. В то время Марье было всего восемь лет; вся жизнь впереди, чтобы хранить куда больше секретов. — Она мне ничего не сказала.

— Она пообещала, что не скажет, — просто ответила Ирина, и этого было достаточно.

Честь, верность, преданность — вот чему учили ведьм Антоновых, и Марья всегда была лучшей из них.

— Покажите мне, как это работает, — сказала Яга. — В следующий раз, когда Катя увидит завесу, позовите меня, и только меня. И Машу, если хотите, — быстро добавила она, когда близняшки снова обменялись взглядами. — Но никого больше. Поняли?

— Да, мама, — согласились близнецы.

Через неделю Марья вбежала в спальню Яги, её щеки пылали от тревоги.

— Это началось, — сказала она, хватая мать за руку и ведя её в комнату близняшек.

Поначалу они не заметили ничего необычного. Катя и Ирина стояли посреди комнаты, рука Кати была поднята, словно она пыталась коснуться луча света, пробивающегося сквозь окно. Ирина что-то тихо бормотала — переводила, поняла Яга, чтобы Катя смогла услышать.

— Это мужчина, — сказала Катя вслух, с прищуром глядя на то, чего ни Яга, ни Марья не видели. — Он очень… расстроен. — Она посмотрела на мать. — Он зол. Кто-то отнял у него игрушки.