— Саша. — Вздох. — Сашенька, открой дверь.

Саша остановилась, а затем послушно открыла. В конце концов, Марья всегда находила способ войти, если хотела.

— Я буду готова через минуту, — сказала Саша, но Марья уже вошла в ванную и захлопнула дверь за собой.

— Саша, ты сегодня не пойдёшь в магазин.

— Что? — она подняла глаза, растерянно моргая.

— Ты не пойдешь в магазин, — повторила Мария. На ней была блузка с воротником цвета слоновой кости, застегнутая на все пуговицы, аккуратная и строгая, как и всегда, и серая юбка-карандаш, которая изящно подчеркивала ее талию. — У нас есть другая работа для тебя, Сашенька.

— У нас, — отозвалась Саша глухо.

Маша сделала шаг вперёд, и Саша подняла на неё взгляд.

— Ты думаешь, мама тебя предала? — тихо спросила Мария, всматриваясь в бесстрастное лицо Саши. — Это так, Сашенька?

Саша отвела глаза.

— Ты сказала, что был договор, Маша. Кровь за кровь.

— Да. — Марья крепко взяла ее за подбородок. — Но я никогда бы не оставила тебя умирать, Саша.

— Но мы нарушили свою часть договора, когда ты вернула меня, — тускло сказала Саша. — А Кощей — нет.

— Потому что Кощей — монстр, который готов убить собственного сына, — сказала Марья и добавила предупреждающим тоном: — Не путай безразличие с честью.

— Но зачем меня вообще возвращать?

Саша взглянула вверх и встретила темные глаза сестры.

— Я понимаю, зачем мама хотела тебя вернуть, Маша. Ты одна можешь делать то, что не может никто другой… Никто не может быть маминым помощником, кроме тебя. Но я… у меня нет цели… — Она прервала себя тяжёлым вздохом. — Если Лев должен остаться мёртвым, тогда…

— Сашенька. Кто когда-либо любил тебя больше меня? — мягко перебила её Мария. — Назови хоть одного. Назови кого-нибудь.

Саша задумалась.

— Но Маша, я…

— Забудь маму. Забудь Кощея. Ты действительно веришь, что я бы оставила тебя умирать?

— Маша…

— Ты Антонова, — напомнила Мария. — Мы с тобой — не просто кто-то из многих. Мы — часть неделимого целого. Если Лев и его братья не такие, как мы, значит, пусть так и будет. Вот в чем разница между нами и вообще всеми на свете. Между нами ещё ничего не кончено, Сашенька, — сказала она и, вместо того чтобы смягчиться, стояла твёрдо, как жестокий солдат своей матери. — Посмотри, через что проходит мама, Саша. Не может быть, чтобы мы умерли и с нами было покончено.

— Но что насчет… — Саша с трудом сглотнула. — Что насчет Стаса?

Без Льва Саша чувствовала себя странно пустой. Там, где раньше был горизонт, теперь осталась лишь исчезающая линия. Она представляла, что ее сестра, потерявшая мужа, с которым прожила почти двенадцать лет, могла чувствовать то же самое. Как будто от неё отняли частичку, забросили невероятно далеко и отправили вслепую в открытое море.

— Стас сделал свой выбор, — сказала Марья.

Она могла бы добавить, что он никогда не был Антоновым.

— Роман убил его, — заметила Саша. — Как и тебя.

— Роман будет страдать по-своему, — равнодушно ответила Марья. — Не стоит об этом беспокоиться.

Она выглядела невероятно холодной и нечеловечески прекрасной, словно бриллиант, огранённый так, чтобы переливаться под любым светом. «Мои дочери — бриллианты», — часто говорила Яга. — «Нет ничего прекраснее. Ничто не сияет ярче. И самое главное, ничто их не сломает».

— Не забудь, по чьему приказу Роман всё это сделал, — предупредила Мария, ласково заправив волосы Саши за ухо. — Роман Фёдоров — это всего лишь нож Кощея. Нож сам собой не управляется.

Но Роман должен был умереть, а не Лев…

Но я хотела крови Романа…

Но это был Роман, всё это время Роман, и теперь…

Саша проглотила свои сомнения, заставив их исчезнуть.

— Он будет страдать по-своему, — согласилась она, затем отошла от руки Марии. Не для того, чтобы создать дистанцию, а чтобы подняться самой, без чьих-либо побуждений. Чтобы утвердить себя в своей автономии.

— Так что мне делать, если не работать в магазине? — спросила она сестру.

— Кощей не должен знать, что ты жива, — напомнила Мария. — И мы не дадим ему повода узнать. Он не должен видеть, что ещё мы для него приготовили.

— Но бизнес просто… продолжится? — нахмурилась Саша.

— Бизнес будет расти, — исправила ее Мария. — Ты сама заключила сделку, разве нет? Это был всего лишь один дилер, Сашенька. Одна пешка, а их больше. Их всегда больше.

— Но как продажа наркотиков людям, не обладающим магией, разрушит империю Кощея? — спросила Саша с сомнением. — Это приносит удовольствие, возможно, деньги, да, но…

— Единственный способ победить — это забрать всё, — напомнила Мария. — Лишить его всего до последней крупицы: собственности, власти, влияния. Оставить его с одним лишь тщеславием, а затем забрать и его.

Её тёмные глаза вспыхнули глубокой решимостью.

— Мы станем настолько могущественными, настолько необъятными, что Кощей будет вынужден склониться перед нами. А когда он встанет на колени перед всем, что мы построим…

— Мы увидим, как его империя падёт, — прошептала Саша.

Если его бизнес — это все, что у него есть, подумала она, то я разрушу его до основания.

— Ты можешь это сделать? — спросила Мария серьезно. Ее рука скользнула к рубцу, который, как Саша знала, оставался на ее груди, на сердце. — Скажи мне правду, Саша, потому что это будет нелегко. В силе мало мудрости. В мести еще меньше.

— Я не хочу быть мудрой, — сказала Саша.

Лев был дураком, не так ли? Лев был убит по вине собственного отца, из-за брата, которого он слепо пытался спасти. Почему я должна быть другой?

— Я не хочу быть мудрой, — повторила она медленно. — Я хочу победить.

Постепенно губы Марии изогнулись в довольной улыбке.

— С чего ты начнешь, если захочешь лишить человека всего?

Ответ был очевиден. Саша изучала бизнес в одном из самых престижных университетов страны. Она понимала основные принципы — экономику выживания.

— Разрушу его ресурсы, — сказала она. — Лишу его доступа ко всему необходимому для существования.

— Хорошо, — кивнула Мария. — И?

— Поверну его союзников против него, — продолжила Саша. — Оборву его связи и влияние.

— Да. И?

Саша на мгновение задумалась.

— Уничтожу его армию, — ответила Саша без эмоций. — И оставшихся двух сыновей.

На этих словах Мария сияла. Её улыбка была яркой, почти ослепляющей.

— Сашенька, ты была рождена для этого.

Саша взглянула на своё отражение. Возможно, её глаза теперь были слишком широко раскрыты от того, что они видели слишком много. Но, может, она ошибалась, считая это уязвимостью. Возможно, теперь они были достаточно широко открыты, чтобы ничего не упустить.

— Тогда давай начнём, Маша, — сказала она, оборачиваясь к сестре и мрачно улыбаясь. — У нас много работы.

IV. 4

(В каждой легенде есть свой злодей)

Эрик Тэйлор не был злодеем; он просто был человеком, который играл теми картами, которые ему выпали. Да, пускай эти карты состояли в основном из доступа к наркотикам и фармацевтическим препаратам, а не из чего-то более полезного, например, трастового фонда. Но лучше это, чем играть с пустыми руками, — так он думал всегда.

Эрик был белым, происходил из семьи верхнего среднего класса, стандартно привлекательным, хоть и немного запоздалым «цветком», а еще своего рода поучительной историей для современного мира. Умный, конечно, но не настолько умный. Неуважающий отец, пьяная мать из благородных WASP. История знакомая, хотя в наши дни уже не принято испытывать сочувствие к таким моральным пустотам. Неразделённая любовь? О, разумеется, и на всю жизнь. Эрик всегда был вторым после кого-то — чаще всего после старшего брата, который поступил в Гарвард, затем в Колумбийскую школу права и теперь уверенно двигался к тому, чтобы стать… кем угодно. Судьёй Верховного суда, например. Сейчас Эндрю Тейлор работал клерком у судьи в Чикаго, но что это меняло? Вероятно, когда-нибудь он станет сенатором, и когда это случится, Эндрю, наверняка, поблагодарит свои скромные корни и сделает вид, что никогда не запирал Эрика в шкафу, будучи капитаном футбольной команды в школе-интернате.