— Попробуй ещё раз, Бридж, — сказала она с ухмылкой.

— Хорошо, — ответил он, откинувшись на спинку стула. — Почему именно Кощей?

— Назови это цепной местью, — коротко бросила Саша. — Когда Кощей падёт, за ним последуют его сыновья.

— Сын.

Она на мгновение замялась, её взгляд мелькнул туда, где недавно стоял Роман.

Из горла Брина вырвался тихий смешок.

— Русалка, — пробормотал он, с интересом наблюдая за ней. Она ответила ему лёгкой, но предостерегающей улыбкой.

— Он не ошибся насчёт страданий, которые я для него уготовила, — сказала она, имея в виду Романа. — Он сходит с ума, и это прекрасно. Дополнительный бонус. Но он точно не ошибается.

— Тебе не нужно много, чтобы уничтожить его, если это действительно то, чего ты хочешь, — заметил Брин. — Он уже разваливается на части. Ты легко могла бы убить его прямо сейчас и покончить с этим.

— Смерть — не подходящее наказание для него, — холодно сказала Саша. — Я сделала это сама, и это ничего не изменило.

— Разве? — Брин посмотрел на неё с долей скептицизма, но она была слишком хороша, чтобы дать ему хоть крупицу уязвимости.

— Смерти, — сказала она, — недостаточно. Я хочу, чтобы у него отняли то, что он любит больше всего. И чтобы он знал, что это его собственная вина.

Её серые глаза, холодные и полные решимости, впились в его лицо.

— Разве это не справедливо?

— Я не эксперт в вопросах мести, — заметил Брин. — У меня есть строгий кодекс: не вмешиваться в дела, которые меня не касаются.

— Вот почему ты любишь вещи, а не людей? — спросила Саша.

— Ах нет, это отдельный вопрос. Я материалист по природе, — пояснил он. — Сокровища, золото, всё такое. Склонности фейри.

— Я имела в виду силу, — уточнила она. — Магию. Ты гоняешься за тем, чего у тебя нет. Почему? Ты считаешь, что заслуживаешь этого? — в её голосе зазвучала насмешка. — Ты никогда не имел места в этом мире, поэтому хочешь все места во всех мирах? Так?

— Ты недооцениваешь меня, — вздохнул Брин. — Я не настолько поверхностен.

На мгновение она внимательно смотрела на него, её взгляд потемнел, а губы слегка поджались.

— На что, по-твоему, похожа сила, Бридж? — наконец спросила она. — Когда я была ребёнком, сила выглядела как моя мать. Как моя сестра Марья.

Её взгляд задержался на его лице.

— Я помню, как тайком пробиралась в мастерскую моей матери и наблюдала за тем, как моя сестра создавала красивые вещи. Но потребовались годы, чтобы понять: это была не её сила. Да, это магия, это талант и способности, но настоящая сила — знать, на что ты способен, и выбирать, отдавать ли это миру. Сила — это умение быть деликатной и мягкой, как моя сестра, и в то же время способной заставить глупых, недалеких людей думать, что красота и доброта — не одно и то же. У неё такой взгляд, — продолжила Саша, утопая в своих мыслях, — который заставляет тебя почувствовать, что ты — единственное существо во вселенной. Она может дать тебе ощущение мощи, сделать тебя огромным, незыблемым, всемогущим, и именно отсюда исходит ее сила. Ее сила проистекает из знания, что она может заставить тебя почувствовать себя могущественным, и пока ты будешь сидеть сложа руки под этим ее взглядом, она может сокрушить, раздавить тебя, выбить почву у тебя из-под ног.

Саша улыбнулась, возвращая внимание Брину.

— Моя сестра Марья — самый могущественный человек, которого я знаю.

Брин, как бы ему ни было неприятно это признавать, он не мог с ней не согласиться.

— Это не поверхностно, — добавила Саша, её голос стал жёстче. — Хотеть того, что есть у неё. Быть тем, кем она является.

Её взгляд снова упал на ящик стола.

— Я могу помочь тебе приблизиться к этому, — мягко произнесла она. — Могу помочь тебе использовать то, что у тебя есть. Если ты найдёшь то, что нужно мне.

Брин на мгновение задумался. Марья уже обещала ему нечто подобное.

И всё же… За этим могло быть интересно понаблюдать.

— Думаю, у меня есть как раз подходящий человек, — пробормотал он наконец, и Саша медленно улыбнулась.

IV. 14

(Соловей, реприза)

— Я слышала, ты меня ищешь, — раздался голос за его спиной.

Дмитрий обернулся и увидел у окна свою Марью. Она выглядела совсем не как человек, который каким-то образом вырвался из царства мертвых; она выглядела такой, какой он всегда ее помнил.

Или, по крайней мере, такой, какой он надеялся её увидеть. Прошло слишком много времени с её смерти, и он больше не был уверен, какая версия Марьи Антоновой стояла перед ним сейчас. Но он уловил в её облике отголоски чего-то знакомого.

Её волосы снова отрасли, заметил он. До того как она начала укладывать их в свои фирменные волны 40-х годов, она носила их длинными и распущенными. Его прежняя версия засыпала, уткнувшись носом в эти мягкие волны, вдыхая их нежный аромат.

На ней было платье приглушённого оттенка шалфея. Дмитрий задумался на мгновение: выбрала ли она его специально? Проснувшись этим утром, она просто надела это платье или подумала: Интересно, что Дима хотел бы видеть на мне сегодня?

Платье идеально сочеталось с цветом его глаз.

— Маша, — ровно произнёс он. К этому моменту он уже ожидал встречи с ней. — Ты жива.

— Похоже на то, — отозвалась Марья, облокотившись на раму окна и наблюдая за ним. Дмитрий сидел на краю своей кровати, словно в ожидании. — Что тебе от меня нужно, Дима? Ты был так настойчив, — отметила она. — Это начинает раздражать моих знакомых. Хотя, честно говоря, Иван, кажется, не особо возражал. Как мило, что ты не слишком сильно на него давил, — добавила она с лёгкой улыбкой. — Последние пару месяцев были и без того для него трудными.

— Я… — начал Дмитрий, но осёкся, подбирая слова. — Я подозревал, что ты вернулась, — наконец признался он. — И хотел попросить об одолжении.

— М-м, — протянула Марья равнодушно. — И что, я тебе чем-то обязана?

Он смотрел на неё.

Она знала.

Она выбрала это платье специально.

— Ты мне ничего не должна, — ответил он. — Но, может быть, я всегда думал, что имею право не спрашивать.

Её улыбка стала чуть шире.

— Ты сделал то, о чём я просила?

Дмитрий замер, раздумывая, стоит ли ей говорить. Но потом решил, что она и так уже знает. Медленно расстегнув рубашку, он остановился, когда из-под ткани показался флакон на шнурке, висевший у него на шее, прямо над шрамом, оставленным её смертью.

— Ах, — заметила Марья, разглядывая его с расстояния. — Ты же понимаешь, что это — всё, что поддерживает во мне жизнь?

— Я так и думал, — признался он.

— Тогда ты понимаешь, насколько это опасно, — сказала она, сделав широкий шаг к нему. — Что станет с твоей семьёй, Дима, если никто из них не сможет меня убить? — продолжила она с интересом, свет от ночника мягко падал на её тёмные волосы. — Если Рома не сможет мне противостоять, если Кощей не сможет меня остановить…

— Я не стану причиной твоей смерти снова, Маша, — тихо сказал он. — Никогда. Чего бы мне это ни стоило. — Его взгляд упал на собственные руки. — Однако я искал тебя по другой причине.

— Ах вот как? — Она присела рядом с ним на кровать. — И что же это за причина?

Он обернулся.

Марья Антонова была дотошной. Она выбрала это платье специально. Она выбрала эту комнату, его спальню, специально. Как и в прошлый раз, когда они остались наедине, каждый дюйм между ними был результатом её выбора.

— Я хочу вернуть брата, — признался он наконец.

Её взгляд задержался.

— И почему я должна тебе помочь?

— Потому что, — сказал он, замявшись. — Потому что, Маша, — тихо произнёс он, протягивая руку, чтобы накрутить один из её локонов на палец, — это ты и я. Это мы. Потому что ты можешь, я знаю, что можешь. И потому что, — он убрал руку и аккуратно коснулся её подбородка, — я знаю, ты хочешь этого.

Она сидела неподвижно, не приближаясь к нему.

— Я едва ли могу что-то чувствовать к тебе, не имея сердца, — прокомментировала она. — Если ты рассчитываешь, что мои чувства к тебе убедят меня, ты поступаешь неразумно.