Эрик поморщился.

— Я занят, — сказал он. — Если ты, наконец, решишь перестать изображать недотрогу и согласишься переспать со мной, Саша, то всё, что тебе нужно — это сказать…

— Я полагаю тебя есть деньги?

Он моргнул.

— Ты? — Это, похоже, было всё, что он смог выдавить, явно пытаясь осознать её внезапное появление и цель пребывания рядом с ним.

— Я, — подтвердила она. — Насколько я понимаю, ты раньше имел дело с моей сестрой?

— Но… — Эрик замер, глядя на неё в замешательстве. — Но ты же…

— Неважно, с какой сестрой ты имеешь дело, — пояснила она. — Мы все одинаковые. Мы все дочери Бабы Яги — и если ты боишься одну из нас, — она склонилась ближе к его уху, — ты боишься нас всех.

Эрик напрягся.

— Вряд ли я боюсь тебя, Саша.

— Твоя ошибка, — холодно отозвалась она. — В конце концов, ты понятия не имеешь, кто я и на что способна. На твоём месте я бы не стала меня недооценивать. Так у тебя есть деньги или нет?

— Есть. — Казалось, он пытался выиграть время, контролируя темп разговора и, как следствие, её. — Разумеется, покупка зависит от качества продукта. И от того, что ещё ты можешь предложить, — добавил он, многозначительно оставляя фразу повиснуть в воздухе.

Боже, мужчины. Повезло, что они такие предсказуемые.

— Разумеется, — согласилась Саша и сунула руку в карман пальто.

Это была любимая одежда Марьи, её броня, заимствованная Сашей. Саша незаметно достала таблетку, спрятанную в подкладке.

— Что ж, — произнесла она, подходя к Эрику так близко, что могла почувствовать, как сбивается его дыхание. — Если хочешь попробовать товар…

Он с энтузиазмом прижался к её бёдрам, его руки жадно скользнули на её талию.

— Всё, что тебе нужно сделать, — прошептала Саша, приподнявшись на носочки и приблизив его губы к своим, — это…

— Чёрт! — закашлялся Эрик, поперхнувшись таблеткой, которую она фактически втиснула ему в горло. — Чёрт возьми, Саша, что ты…

— Наслаждайся, — сказала она, проведя рукой по его лбу. Он тут же затих, его зрачки расширились, что означало, что зелье уже начало действовать. Скоро он погрузится в галлюцинации, разработанные специально для него. Вероятно, они будут отвратительными. Саша ненавидела его, да и сделку тоже, но это была лишь внешняя оболочка ее гнева.

Скоро Фёдоров, убивший её сестру, будет ждать её; сидеть у нее на ладони, в её власти. Она подавила желание врезать Эрику ещё раз. Вместо этого она наблюдала, как он впал в транс, и быстро сунула руку в карман его куртки, вытащив оттуда конверт.

— Ещё кое-что, — сказала она, прижав маленькую коробку с таблетками к его груди, отпихнув его с раздражённым стоном. — Баба Яга передаёт привет.

Потом она развернулась и ушла, спрятав конверт с деньгами в карман любимого пальто Марьи.

III. 14

(Что нас разделяет)

— Саша, — сказал Лев, нахмурившись от удивления при её появлении. Она попросила его встретиться у концертного зала, и он сразу заметил, что на ней было знакомое пальто — том самом, что Марья носила, когда чуть не убила его брата Дмитрия. — Слушай, извини, но у меня не так много времени…

— Твой брат попросил тебя встретиться с ним сегодня вечером? — спросила Саша, и он моргнул.

— Что? Саша, я…

— Твой брат, — повторила она. — Роман. Он просил тебя встретиться? На складе, — подсказала она, без улыбки. — У реки?

Откуда она могла знать? Разве что…

— Саша. Нет, Саша, пожалуйста, — прошептал он. — Что ты пытаешься сказать?

— Лев, останься здесь, — сказала она, обхватив его лицо ладонями. — Держись подальше, хорошо? Сделаешь это для меня? Я не хочу причинять тебе боль, — прошептала она, и он только сильнее прижал её к себе, когда её губы коснулись его. — Я не хочу причинять тебе боль, Лев, и я не хочу потерять тебя…

— Тогда не делай этого, — взмолился он, крепче обнимая её. — Саша, нам не обязательно быть такими, не обязательно так жить. Мне даже нравится, что у нас есть проблемы, — пошутил он, едва не рассмеявшись. — Ты такая неряха, я — аккуратист, наши семьи жаждут крови, а я иногда ем с открытым ртом…

— Не притворяйся, что всё так просто, — перебила его Саша, вонзив ногти ему в спину. Разве это не то, для чего мы рождены? Мы не выберемся, пока это не прекратится, а оно не прекратится, пока долг не будет выплачен. Твой брат убил мою сестру, Лев, — прошептала она, слова жгли его губы, — и нет надежды на мир, пока чаши весов не уравновесятся.

— Но обязательно ли это должна быть ты? — спросил он её, мучаясь. — Я не знаю, смогу ли простить тебя, Саша. Не знаю, смогу ли… сможем ли мы…

«Я могу только надеяться», — звучал в ушах Льва голос отца, — «что ты не бросишь своих братьев сейчас, когда они нуждаются в тебе больше всего».

— Тогда не прощай меня, — сказала она и поцеловала его снова. Её зубы впились в его губы, а он скользнул руками под её пальто, отчаянно прижимая к себе. — Не прощай меня, Лев, если не можешь, и уж точно не люби. Иначе мы просто выставим себя дураками.

— Саша, — прошептал он, подняв её лицо за подбородок, чтобы она посмотрела ему в глаза. — Я люблю тебя. — Он горько усмехнулся. — И буду любить, даже когда причиню тебе боль. И за это… мне так чертовски жаль.

Она напряглась, уловив перемену в его голосе.

— За что?

— За это, — сказал он, резко приковав её запястья к цепям ограды. Металлические нити тут же обвились вокруг них, и она раздраженно зарычала, свирепо глядя на него. — Я не могу позволить тебе это сделать, Саша, прости…

— Это меня не удержит, Лев, — отрезала она, а он отступил, растерянный тем, что сделал. — Ты знаешь, что не удержит, Лев!

— Нет, но это даст мне немного времени, — ответил он, быстро и отчаяно целуя её. — Времени, чтобы добраться туда первым.

— Он не один, — огрызнулась Саша. — Я не настолько глупа, Лев…

— Прекрасно. Может, мой брат и умрёт, но хотя бы не от твоей руки, — сказал он и оторвался от неё, задержавшись на секунду, чтобы в последний раз взглянуть на ее лицо, запомнить его очертания. — По крайней мере, это не ты убьёшь моего брата, Саша. Этого будет достаточно.

— Лев, — прошипела она ему вслед. — Лев, ты идёшь в ловушку!

— Но ведь я влюбился в тебя, не так ли, Саша Антонова? — он снова горько усмехнулся. — Я всегда был в ловушке.

Она почти вскрикнула от ярости, но он заставил себя не оборачиваться, исчезая в ночи.

III. 15

(Святость могил)

Рядом с Гудзоном все казалось более мертвым и мрачным. Склад, о котором Саша попросила Бриджа сообщить братьям Фёдоровым, был совершенно не тем местом, какое выбрала бы Марья. Оно было не просто уединённым, а опасно изолированным — таким, где скорее находили свой конец, чем заключали сделки. Настоящая локация — концертная площадка — была безопасной, на виду у всех. Марья никогда бы не выбрала объект с множеством точек доступа и единственным путем к отступлению — рекой.

Если бы Фёдоровы знали Марью Антонову чуть лучше, — подумал Иван, — возможно, их не удалось бы так легко обмануть. Возможно, этого всего можно было бы избежать. Удивительным образом Иван чувствовал странное спокойствие, выходя из-за одной из недавно установленных балок и замечая силуэт, отделившийся от теней.

— Значит, это ты, крыса Фёдоровых, — равнодушно произнёс Иван, наблюдая, как человек повернулся. Его глаза и зубы сверкнули в слабом свете.

— Понятно, — сказал он, и Иван почти убедился, что Сашина догадка оказалась верной. Это был Роман, средний из братьев. У Дмитрия была знаменитая золотистая шевелюра, в то время как младший, Лев, выглядел значительно моложе и хрупче. У этого же была осанка командира, который постоянно оглядывается через плечо. — Так значит, это ловушка.

Роман легко вытащил из пояса пистолет, но Иван оказался быстрее. Он выбил оружие ловким движением большого пальца, а затем качнул головой, цокнув языком.

— Твоя магия ослаблена, — заметил Иван, прижимая Фёдорова спиной к бетонному столбу. — Возможно, тебе следовало подумать об этом, прежде чем стать врагом семьи Антоновых.