Дмитрий моргнул.

— Ты… — он запнулся, подбирая слова. — Хочешь меня в свою коллекцию?

— Люблю интересные вещички, — подтвердил Брин. — Чем полезнее, тем лучше. А ты определённо достаточно хорош собой.

— Но я тебе не полезен. Не в случае, если я останусь верен своему отцу.

— Да, я об этом думал, — с улыбкой заметил Брин. — Но знаешь, ты не сможешь вернуть своего брата, если останешься верен Кощею. И как быть? Ты ведь верен своему отцу, не так ли? — Брин насмешливо приподнял бровь.

— Я Фёдоров, — отозвался Дмитрий, ставя бокал на стол. — Я родился Фёдоровым. Умру Фёдоровым.

— Как Лев? — спросил Брин.

На мгновение Дмитрий подумал, что, возможно, стоило бы просто убить этого дерзкого фейри. Возможно, это бы принесло хоть какое-то облегчение, позволило бы разрядить тугую боль в его груди.

— Как Роман покрыл свой долг перед тобой? — резко спросил он.

— Кто-то заплатил за него, — спокойно ответил Брин. — Долг закрыт.

Сердце Марьи тихо, словно с предупреждением, застучало у его груди.

— На кого ты работаешь? — задал вопрос Дмитрий, поднимаясь на ноги.

— На того, кто заплатит больше, — ответил Брин.

— И кто это сейчас?

— Не ты, — усмехнулся Брин, делая ещё один глоток.

Дмитрий прошёлся по комнате, задумчиво оглядываясь по сторонам.

Кто бы мог покрыть долг Романа? Кто бы хотел заполучить преданность Бриджа?

В голову приходила лишь одна личность, хотя и маловероятная.

— Как мне найти Марью Антонову? — неожиданно спросил он, останавливаясь.

— А кто вообще находит Марью Антонову? — Брин пожал плечами.

Никто. Марья сама тебя находит.

— Иди домой, маленький принц, — посоветовал Брин. — Найди меня снова, когда сменишь… — Пауза. — Сердце, — закончил он, склонив голову.

Дмитрий не ответил, вместо этого развернулся и направился к двери, не оглядываясь.

IV. 2

(Нити)

Стоило Дмитрию уйти, как в гостиной Бриджа появилась Марья. Она шагнула вперёд, подняла бокал, который оставил Дмитрий, и поднесла его к носу.

— Рад видеть, что на этот раз ты сумел остаться верным нашей сделке, — заметила Марья, не утруждая себя взглядом на Брина. Её внимание сосредоточилось на бокале, хотя Брин мог бы сразу сказать, что в нём не было ничего примечательного. Напиток оказался слаще, чем ей бы хотелось, и не обладал нужной пикантностью. — Или чему бы то ни было вообще.

— Ты знаешь, что я питаю к тебе слабость, Марья, — напомнил Брин, наблюдая, как она усаживается в кресло, только что покинутое Дмитрием. — И, признаться, ты сделала правильный выбор. Я хочу свергнуть Кощея так же сильно, как и ты.

— Даже после того, как он дал тебе то, что ты хотел?

— Он дал мне то, чем мог пожертвовать, — фыркнул Брин. — А это далеко не то, чего я хочу. То, что я хочу, принадлежит тебе.

— У меня этого нет, — напомнила она, отодвигая край платья. Шрам на ее груди был резким и неровным, он обладал мрачной красотой. Возможно, Брина больше привлекала бы откровенность, если бы не смертельное любопытство, связанное с тем, что скрывается под ним. — Ты же знаешь, что его больше нет.

К несчастью, он знал. Это вызвало скорее разочарование, хотя в то же время сделало Марию Антонову совершенно иной, и он не мог с уверенностью сказать, что был против таких изменений.

— Какова вообще твоя цель во всём этом, Марья? — спросил Брин. — Большинство людей, вернувшихся к жизни, не тратят время на сложные планы мести. Особенно когда можно убить Романа прямо сейчас и покончить с этим. Сейчас он слаб, как никогда, ты так не думаешь?

— Рома меня мало волнует, — фыркнула Марья.

— А твоя мать? — продолжил Брин. — Её руки далеко не чисты. Она ведь заключила двусмысленную сделку с Кощеем, верно?

— Чтобы спасти своего ребёнка, — резко ответила Марья. — Это ложь, которую можно простить.

— Но это всё равно ложь, — отметил Брин.

— Моя мать никогда бы не солгала мне, — отрезала Марья. — Будь мудрее в выборе врагов, Бридж. Или хотя бы прихвати ножи поострее.

— И где сейчас твоя сестра?

— Занята, — ответила Марья. — И что важнее, это не твоё дело.

Она допила остатки виски из стакана Дмитрия и поднялась.

— Значит, ты сохранишь наш секрет?

На этот раз условия сделки были до боли просты: он не предаст Марию Антонову, а она не станет его врагом.

— Да, — сказал Брин.

— Ты уже лгал мне однажды, — напомнила Марья, её голос был полон неодобрения.

— Верно, — согласился Брин, добавив, возможно, необдуманно: — Но тогда ты ещё не была свободна.

На это она рассмеялась. Это был холодный, тонкий смех, будто пузырьки шампанского.

— Что заставляет тебя думать, что я свободна сейчас? — с улыбкой прошептала она. И прежде чем Брин успел ответить, она протянула руку, прикоснувшись к его подбородку, и провела большим пальцем по его губам. — Ты даже не можешь решить, кто тебе больше нравится: я или Дмитрий, верно? Тебя возбуждает только сила, Бридж. Сила тебя волнует. А находиться так близко к ней — должно быть, это тебя уничтожает.

И правда. Но он подозревал, что для неё эти слова значили куда больше, чем для него.

— Откуда ты знала, что Дмитрий придёт ко мне? — наконец спросил он.

Её рука замерла на мгновение.

— Потому что я его знаю.

— Но…

Марья сжала его подбородок, слегка покачав головой.

— Лучше не спрашивай, — прошептала она.

На это Брин чуть шевельнул пальцами, призывая магию, оставшуюся у него от сделки с Кощеем. Сила всё ещё казалась ему чуждой и непослушной, словно требовала разрешения на использование, и даже тогда действовала грубо и неуклюже. Марья, напротив, дышала своей магией, как воздухом, и погасила вспышку его силы ещё до того, как она успела разгореться.

— Эта сила украдена, Бридж, — напомнила она, — и она никогда не будет работать на тебя так, как моя работает на меня.

Она перекрыла ему дыхание с легкой улыбкой.

Раз Миссисипи, два Миссисипи, три…

— Как ты думаешь, сколько секунд потребуется, чтобы задохнуться? — шепнула она.

Он почувствовал, как веки начали тяжелеть, и она вздохнула, разжимая пальцы.

— Тебе повезло, что ты мне всё ещё нужен, — сказала она, наблюдая, как он сполз на пол, хватая ртом воздух. — У тебя все так хорошо получается, Бринмор, — добавила она, опустившись перед ним и легонько касаясь его щеки. Он отшатнулся, и она вновь засмеялась своим звенящим смехом. — Настолько хорошо, что я почти тебе доверяю.

Марья провела пальцами по его губам, заставив его содрогнуться.

— Почти? — выдохнул он.

— Почти, — подтвердила она, выпрямляясь.

Она казалась вдвое прекраснее, чем при жизни, подумал Брин, и вдвое более неподвижной. Мёртвые всегда так совершенны. И так невероятно сложно заставить их двигаться.

— Отдохни, Бридж, — посоветовала она. — Возможно, завтра я покажу тебе, как правильно пользоваться этой твоей украденной силой.

Он кивнул, всё ещё оглушённый. Она вздохнула.

— Ни единой саркастичной реплики? — заметила она. — Разочаровываешь. А у меня были такие высокие ожидания.

— Название моих мемуаров, — пробормотал он.

— Уже лучше, — одобрила она, кивнув.

В следующее мгновение она исчезла.

— Чёртовы ведьмы, — выдохнул Брин.

Затем он потянулся за своим стаканом, допил его и, утомлённый, положил голову на пол.

IV. 3

(Условия и положения)

— Саша.

Она моргнула, возвращаясь мыслями к настоящему.

— Я почти закончила, — крикнула она через дверь, всё ещё пристально разглядывая своё отражение в зеркале.

Как странно, подумала она, что её лицо теперь совсем не соответствует тому, что она чувствует внутри. Разве не так давно Лев не касался её здесь, здесь и здесь? А теперь её глаза выглядели стеклянными, слишком широко раскрытыми. Они видели слишком многое: жизнь, смерть и всё, что между ними. Её кожа стала бледной, почти прозрачной. Саша потянулась за бутылочкой осветляющей сыворотки Галины, пытаясь найти утешение в тщеславии. Попытка заполнить пустоту в сердце бесполезными пороками; другими, менее болезненными грехами.