— Не нужно угроз, Дмитрий. Просто найди способ отравить колодец в Боро.

— Я — единственная причина, по которой этот колодец до сих пор не полон яда, — заметил он, подавляя насмешку. — Именно я предотвратил большинство попыток его отравления.

— Ну, значит, никто лучше тебя не знает, как это устроить, — парировала Саша, и её серые глаза ярко сверкнули в темноте.

V. 3

(Траур)

Когда Димитрий вернулся домой поздно ночью, Роман сидел один в темноте. Он ничего не сказал, просто наблюдал за тем, как старший брат остановился в дверном проёме. Димитрий, в свою очередь, скрестил руки на груди и оглядел силуэт Романа на фоне открытого окна.

— Что ты здесь делаешь? — раздражённо спросил Димитрий. — Мне казалось что я ясно дал понять, что тебя здесь не ждут.

Роман тяжело сглотнул.

— Я не могу спать.

— Это не моя проблема.

Дмитрий развернулся, намереваясь уйти, но Роман наклонился вперёд, закрывая лицо руками.

— Дима, — хрипло произнёс Роман, его голос был приглушён ладонями. — Дима, пожалуйста, я не могу спать там. Его комната, она… — Он сглотнул, затем мягче повторил: — Дима, пожалуйста.

Дмитрий застыл, остановившись. Даже в своём гневе он, казалось, понимал, почему Роман не мог оставаться в одиночестве в том месте, где когда-то жил Лев.

— Ладно, — сказал Димитрий спустя мгновение. — В любом случае, мне нужно кое-что с тобой обсудить.

Роман поднял голову, насторожившись.

— Что именно?

— Освободившееся место Стаса Максимова в Совете Ведьм Боро. Я собираюсь баллотироваться на него.

Это было сказано совершенно без эмоций, сухо и без тени сомнений. Роман моргнул, совершенно ошеломлённый.

— Ты говорил с папой? — спросил он.

— Нет, — ответил Димитрий.

— Но…

— Я не прошу разрешения — ни у него, ни у тебя. Я просто ставлю тебя в известность.

— Но, Дима, зачем…

— Мои причины тебя не касаются, — резко перебил Дмитрий, его голос был абсолютно бесстрастен. — У меня есть интерес к работе в Совете. Я уже заявил о своём намерении баллотироваться. Это всё, что тебе нужно знать.

— Но… — Роман уставился на него. — У папы уже есть связи в Совете Боро.

— Да. Я знаю.

— Так зачем тебе…

— Потому что я хочу иметь свои собственные, — сказал Димитрий. — В это так трудно поверить?

— Я…

Да, хотел сказать Роман. Да, конечно, в это трудно поверить. Почему Дмитрий Фёдоров, сын Кощея Бессмертного, опускается до того, чтобы занять место рядового члена Совета? Возможно, быть Старейшиной стоило бы усилий, чтобы иметь реальный вес в голосованиях, но место, оставшееся после Стаса Максимова было, в лучшем случае, незначительным. У него был голос, но не было настоящего влияния.

— Я бы хотел, чтобы ты держался подальше, — продолжил Дмитрий, и Роман сделал глубокий вдох, пытаясь осмыслить его слова. — Ты мало заботился о своей репутации, Рома, а мне не хочется, чтобы меня воспринимали как часть империи Кощея.

— Конечно, — нахмурился Роман, — но ведьмы, которые знают о тебе, всё равно будут искать скрытые мотивы. Ты правда думаешь, что они захотят видеть тебя на этом месте?

Дмитрий пожал плечами.

— Почему меня должно волновать, чего хотят ведьмы?

— Тебя должно волновать, чего хочет папа.

— Ах, да? — хрипло усмехнулся Димитрий. — Интересное мнение, Рома. Тогда почему меня должно волновать, чего хочешь ты, если уж на то пошло?

— Дима. Пожалуйста, я знаю, что… — Роман остановился, избегая слова «злишься», помня, что в прошлый раз это не сработало. — Я знаю, что я не тот, кем ты хотел меня видеть, — осторожно продолжил он. — Знаю, что разочаровал тебя и, возможно, никогда не смогу это исправить. Но ты всё равно мой брат, — он поднялся на ноги, подходя ближе. — И…

— И, возможно, если бы ты тратил больше времени на заботу о братьях, а не о себе, — перебил его Дмитрий, — ты бы сейчас спал в собственной постели, а не прибегал ко мне.

Роман вздрогнул, и его ногти болезненно впились в ладони.

— Ты думаешь, я могу сделать хотя бы вдох без боли от его потери? — спросил он Димитрия, заставляя их обоих страдать от невыносимой тяжести имени Льва. — Ты правда веришь, что я не тону в своём раскаянии, Дима?

Прошло несколько секунд, прежде чем Димитрий ответил. На мгновение Роману показалось, что лицо брата смягчилось.

— Верю. — Но затем Димитрий Фёдоров снова стал человеком из камня. — Ты хочешь, чтобы моё прощение помогло тебе дышать, да? — спросил он, но Роман ничего не ответил. — У меня нет интереса облегчать тебе страдания. Если ты задохнёшься под грузом своих поступков, так тому и быть. Ты справишься без меня.

Роман вздрогнул.

— Лев не хотел бы, чтобы мы так относились друг к другу, Дима…

— Нет, Рома. — Голос Дмитрия был непреклонным, суровым. — Не обманывай себя. Лев не хотел бы быть мёртвым. То, что он или я были готовы умереть за тебя, не означает, что кто-то из нас этого желал. Ты не имеешь права говорить за его душу.

Димитрий знал, что на это было нечего ответить, поэтому Роман просто стоял в тёмной гостиной своего брата, снова вынужденный нести груз своих ошибок.

— Спи на диване, — пробормотал Димитрий в конце концов. — Ты знаешь, где лежат одеяла.

— Нет. Мне пора идти. Я не должен был приходить.

На мгновение показалось, что Димитрий собирается возразить, но вместо этого он равнодушно пожал плечами.

— Мы оба должны привыкнуть жить без Льва. Делай, что считаешь нужным, Рома, а я сделаю то, что должен. Ты мне не безразличен, просто… — Димитрий сделал паузу. — Мы стали другими людьми.

Роман рассеянно кивнул, затем услышал, как дверь спальни Димитрия мягко отворилась, и её звук эхом разнёсся по коридору. К тому времени, как дверь захлопнулась, Роман наконец решился уйти, направляясь на улицу.

Он дрожал в холодном ночном воздухе. Скоро снова станет тепло, но он знал, что этот холод, поселившийся в самих его костях, не исчезнет. Он ускорил шаг, но вдруг замер, увидев нечто.

Лунный свет блестел на длинных тёмных волосах мерцающей фигуры, взгляд серых глаз был холоден.

— Саша, — прошептал он, сглотнув.

Она не двигалась. Не дышала. Её тело оставалось смертельно неподвижным.

— Саша, — снова повторил он, моргнув. — Пожалуйста, я никогда не хотел, чтобы это произошло…

Она сделала шаг вперёд, и его рука дрогнула, поднявшись. Какая бы магия ему ни потребовалась, чтобы сдержать призрак, у него её больше не было.

Как всё могло пойти так неправильно?

— Саша, прошу тебя…

— Кто это сделал со мной? — прошептала она, её голос был одновременно торжественным и эфемерным, словно ветер. — Это был ты, Роман?

— Нет, Саша, я бы не…

— Или это был Кощей? — произнесла она, её глаза мерцали в темноте. — Скажи мне, сын Кощея, была бы я мертва, если бы не он?

Роман смотрел на нее и не мог отвести глаз.

Она медленно наклонила голову, её жуткая улыбка исказила лицо.

— Будет ли Кощей хотя бы оплакивать твою потерю, Роман Фёдоров? — спросила она, сделав шаг к нему, и Роман тут же отшатнулся, а затем бросился прочь в ночь, не оглянувшись.

V. 4

(Нежить)

Саша подождала, пока Роман скроется из виду, и только тогда коснулась своей щеки, покачав головой.

— Зачем нам это масло для тела «сияние лунного света»? — спросила она однажды свою сестру, будучи подростком, с недоумением разглядывая баночку крема для кожи. — Кому бы захотелось выглядеть вот так?

Маша лишь пожала плечами.

— Никогда не знаешь, Сашенька, — ответила она. — Может, кто-то очень сильно захочет выглядеть как нежить.

Возможно, такие действительно существуют, подумала Саша сейчас, вытирая каплю крема с линии роста волос.

Наверное, она перестаралась.

Хотя, скорее всего, нет.

С чего бы ты начала, если бы хотела лишить человека всего? — однажды спросила её Маша.