Снова и снова снился один и тот же сон: я на развилке двух дорог, по правую сторону поляна, залитая солнцем, по левую — тёмный лес. Меня тянуло туда, за деревья, словно они скрывали что-то важное. За моей спиной стояла бабушка, я не видела, но знала и почему-то не могла обернуться.

— Это не твой путь, — говорила она, когда я поворачивала голову в сторону леса. — Там только темнота, а ты — дочь Света.

Я стояла в замешательстве, не в силах двинуться с места. Деревья шуршали листвой, лаская слух и обещая раскрыть тайну. А на поляне всё как на ладони: я видела там каждую кочку и точно бы не оступилась. Там надёжно, тепло, там меня ждут. Но в лесную чащу тянуло как магнитом.

— Я больше не приду, но всегда буду рядом, — сказала бабушка. — Ты знаешь, что делать.

Я обернулась, но никого не увидела. И проснулась.

Позже, в один из вечеров, заявился Сандер. Я пригласила его войти, он переступил порог и, прислонившись к двери, несколько секунд молча разглядывал меня, вызывая неловкость. Вышел Тёма и остановился за моей спиной. Я чувствовала его сбивчивое от злости дыхание.

— Хочу пригласить тебя на ужин, — приторно улыбнулся мне Сандер. — Кое-что обсудить.

— Можем обсудить здесь.

— Это деловой ужин, — он метнул насмешливый взгляд в сторону Тёмы. — Сегодня в десять. Я пришлю машину.

Вампир развернулся и исчез за дверью, не дожидаясь моего ответа. Тёма буквально пылал от ярости, аж вены на шее вздулись. Я робко положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза:

— Он мне не нужен.

— Зато ты ему нужна! Вцепился как клещ! — процедил муж сквозь зубы.

— Это всего лишь ужин.

— Надеюсь, он не тобой ужинать собрался!

— Тём, зачем ты сам себя заводишь? Это деловая встреча.

— Делай, что хочешь, — он снова отстранился и смотрел на меня как на чужую.

В полдесятого у дома остановился автомобиль. За рулём — незнакомый мужчина, и я замешкалась.

— Садитесь, Сандер ждёт в ресторане.

Оказалось, совсем рядом — мы ехали не более пяти минут. Я увидела его высокую фигуру издалека — ждал у входа, заметив машину, сделал несколько шагов навстречу и помог мне выйти.

Мы заняли столик у окна, в дальнем углу. Сандер потягивал из бокала заменитель крови, мне принесли фрикасе из курицы.

— Ты совсем не можешь есть обычную еду? — поинтересовалась я.

— Могу. Смысла нет — она не даёт насыщения. И на вкус как бумага. Разве что плохо прожаренный стейк. Или алкоголь. Если сильно постараться, могу даже опьянеть.

Есть не хотелось, я слишком нервничала из-за того, что он так близко. Как бы я не отрицала, я что-то чувствую к Сандеру. Что-то тёмное, тягучее и довольно сильное. Но это не любовь. Официант налил в бокал вино, и я жадно сделала три больших глотка — в горле сухо, как в пустыне.

— На следующей неделе мы покинем город, — сказал он, чуть растягивая слова. — За лесом прекрасное место для нового поселения.

— Тебе необязательно уезжать. По крайней мере, сейчас.

— Знаю. Но Вандербург теперь не особо подходит для вампиров.

— Некоторые остались, их устраивают новые законы.

— Меня — нет. Мы построим свой город со своими правилами.

— И стоило свергать Лидию, чтобы в итоге создать нового монстра?

— Я не собираюсь повторять её ошибки, я уже говорил, что не разделяю её взгляды, — Сандер смотрел на меня исподлобья, немного снисходительно, словно объяснял ребёнку элементарные вещи. — Мы — хищники, всегда были и всегда будем. Если кормить хищника травой, рано или поздно он сойдёт с ума и загрызёт хозяина и всех, кто попадётся на его пути. Охотиться для нас — нормально.

— Вы можете питаться синтетической кровью, её для того и создавали, чтобы вы не нападали на людей! Мы сидим в ресторане, и ты цивилизованно пьёшь её из бокала, а не бросаешься на первого встречного.

— Представь, что ты, к примеру, больше никогда не попробуешь ароматного борща, только суп из пакетиков. Почти тоже самое, ведь так? Что для тебя вкуснее? — Он наклонился через стол и, прищурившись, сверлил меня взглядом. На губе застыла капля синтетической крови, от её вида к горлу подкатила тошнота. — В этом мире тот, кто сильнее, ест более слабого, нравится тебе или нет. Думаешь, курица на твоей тарелке хотела умирать? Её хорошо кормили, ухаживали, а потом — хрясь! И отрубили голову, чтобы ты вкусно поела.

Рука задрожала, и вилка, не удержавшись, полетела вниз. Теперь куски мяса на тарелке вызывали рвотный рефлекс, я медленно отодвинула её от себя.

— Что, аппетит пропал? — сочувственно усмехнулся Сандер. — Вы такие же, как мы. Карл озвучил законы нашей общины, и ты удивишься, но на строительство нового города записалось много добровольцев. Большинство из них — обычные люди.

— После террора, что устроила Лидия, такие правила им кажутся более приемлемыми, особенно если есть возможность хорошо заработать.

— Если вампир выпьет немного твоей крови, ничего страшного не случится, кто переусердствует — накажем. К тому же, никто не заставляет выходить в тёмное время на улицу. Но если уж есть острая необходимость, всегда можно приобрести баллончик с серебряной водой — довольно болезненная штука.

— Это в любом случае насилие. Я думала, ты не такой.

— Я такой. И ты — тоже. — Он снова пристально смотрел мне в глаза, от чего по коже бегали мурашки. — Даже хуже. Ты не убиваешь добычу сама, не пачкаешь руки, это делает кто-то другой, а ты потом с удовольствием поедаешь труп. Мне не обязательно убивать, чтобы насытиться. Это компромисс. И мы на него пошли. А ты создаёшь город для себя и хочешь, чтобы мы подчинились. Если мы останемся в Вандербурге, родится новая Лидия. Это вы её создали, ваши законы, пытающиеся превратить вампиров в декоративных свинок.

Я сделала ещё несколько глотков из бокала. Голова уже немного кружилась. Вряд ли от алкоголя.

— Ты можешь уехать со мной, — он положил свою руку поверх моей, я вздрогнула, попыталась отдёрнуть, но он сжал крепче. — Что тебя здесь держит? Сын уже взрослый, у него своя жизнь. Муж… лет через пять он потеряет к тебе интерес и начнёт заглядываться на молоденьких девушек.

— А ты будешь любить меня до гробовой доски! Моей! — я издала нервный смешок. — Тебя тянет на сморщенных старушек?

— Со мной тебе необязательно становится старухой. И умирать.

Я резко выдернула руку. Сердце ухнуло вниз, выпитый алкоголь разъедал желудок. Закашлялась, словно получила удар под дых.

— У тебя есть время подумать.

— Нет. Я ни за что не превращусь в чудовище. — Я выскочила из-за стола и, одеваясь на ходу, побежала к выходу. Уже на улице он подхватил меня под локоть.

— Куда ты так спешишь, Белоснежка, ночь только началась. — Он остановил меня и развернул лицом к себе. Я боялась поднять на него глаза, от его прикосновений бурлила кровь, а в голове проносились мысли, от которых я краснела. Он зарылся носом в мои волосы, шумно вдохнул, и по моему телу пробежала судорога. С неимоверным усилием мне удалось оттолкнуть его. Я быстрым шагом направилась в сторону дома, размазывая слёзы по щекам.

— Не дури, садись в машину. — Он схватил меня за руку, я послушно плюхнулась на переднее сиденье, вжавшись в кресло.

Всю дорогу мы молчали. Он изредка поглядывал в мою сторону, упрямо сжав губы.

— Подумай о моём предложении. Я буду ждать. — Его голос прозвучал довольно холодно, я, не оборачиваясь, скрылась за входной дверью.

Тёма сидел в гостиной с раскрытой книгой на коленях.

— Думал, ты не вернёшься, — он сказал это без издёвки, скорее смирившись и уже не ожидая ничего для себя хорошего. Я опустилась рядом на диван, прижалась к нему, вдыхая родной запах. Он обнял меня, сперва неловко, одной рукой, затем принял позу поудобнее, хаотично шаря руками по моему телу, и жадно впился в губы. Я дрожащими пальцами расстегнула на нём рубашку, каждую секунду ожидая отказа. Но он, в своём исступлении, будто не замечал, торопливыми движениями задрал юбку и добрался до нижнего белья. Я вздрогнула от предвкушения и поддалась ему навстречу, осыпая поцелуями покрытое шрамами лицо. Слишком громко вскрикнула, когда он вошёл, но ощущения оказались настолько сильны, что продолжала кричать, забыв, что в доме мы не одни. Тёма пытался заткнуть меня поцелуем, чуть ли не кусал губы, проталкивая язык всё глубже. Помогало плохо, разве что крики перешли в стоны. Тело скрутило в тугую пружину, мышцы натянулись как канаты, и, выдохнув последний крик, я замерла в его объятиях. Его стон погас в моих сбившихся волосах.