— На разведку ходил. Ты чего? — Он попытался обнять меня, но я отвернулась. Он нахмурил брови: — Не с той ноги встала?

Меня немного отпустило и стало неловко. Тёма ведь ничего не сделал, как я могла подумать, что он бросит меня тут одну?

— Потеряла тебя, — призналась я. — Проснулась, а тебя нет.

— Куда ж я денусь? — добродушно усмехнулся Тёма и всё-таки прижал меня к себе. Я обняла его за шею, почувствовав, как щёку колет щетина. Хихикнула:

— Ты колючий. Как ёжик.

— Ага, бритву не догадался взять. Можно ножом попробовать…

— Нет, не надо. Тебе идёт.

На его лице расцвела довольная улыбка.

Сегодня понедельник. Мы не вышли на работу и нас начнут искать. Первое время — у озера, а потом… вдруг они догадаются, куда мы пошли?

— Как думаешь, они поймут, что мы сбежали?

— Не знаю. Вряд ли. Раньше ведь никто не пытался удрать из поселения, — успокаивал меня Тёма. — Скорее подумают, что мы утонули. Да в любом случае, уже не догонят, у нас два дня форы.

Мы выдвинулись в путь. Овраг длинный, обход занял почти три часа, теперь перед нами снова степь, куда не кинь взгляд. Тёма выглядел напряжённым: заканчивалась вода, нужно срочно найти хоть какой-нибудь источник. Как назло, нестерпимо мучила жажда, нёбо зудело от сухости, а язык стал похож на наждачную бумагу. И все мысли только о воде. Мы поднялись на небольшой холм, остановились, чтобы перевести дыхание. Спуск с холма крутой, зато внизу снова небольшой берёзовый лес. Мы осторожно спустились, прошли несколько метров. Запахло свежестью, листья на берёзах ярко-зелёные, как всегда по весне. Тёма вдруг замер и приложил палец к губам. Я удивлённо уставилась на него и прислушалась. Вроде ничего подозрительного.

— Не слышишь? — Он улыбнулся и запрокинул голову. — Птицы поют. Где-то рядом вода.

Мы двинулись дальше, внимательно смотря под ноги, и наконец услышали характерный звук, спустились в низину и замерли от восторга — перед нами почти что водопад! Вода била ключом из расщелины огромного валуна, образовав внизу прозрачное озеро, совсем маленькое, радиусом около метра. Тёма осторожно пробрался по камням и набрал воду во фляги. Я подала ему свои.

— Только вскипятим сначала. Мало ли, — предупредил он меня.

Мы сделали небольшой привал, вскипятили воду, перекусили вяленым мясом. Тёма нарезал круги возле источника, задумчиво потирая висок. Потом достал карту.

— Пойдём вдоль ручья, — он указал на еле заметную дорожку в каменистой почве, что вела от озера в глубь леса. — Направление подходящее, если только дальше вправо не уйдёт. Возле воды всегда есть живность, может, удастся куропатку подстрелить или зайца.

Меня такой расклад вполне устраивал. Впервые за эти дни я могла вздохнуть с облегчением: по крайней мере, на ближайшее время у нас есть вода и еда. Пока источник рядом, мы старались больше пить, через пару дней ручеёк превратился в совсем маленькую ниточку — набрали, сколько смогли, Тёма подстрелил небольшого зайца — дня четыре протянем.

Я натёрла большой палец на правой ноге, при каждом шаге его обжигало словно огнём. Сперва пыталась не обращать внимание на боль, но она усиливалась, в конце концов я еле волокла больную ногу за собой и стала отставать. Разумеется, Тёма заметил мою хромоту.

— Ты что, ногу повредила? — спросил он встревоженно. — Где?

— Натёрла просто, — я постаралась, чтобы мой голос прозвучал оптимистично.

— Давай посмотрю.

— Всё в порядке, просто небольшая мозоль, — отмахнулась я. Но он сбросил рюкзак и, насильно усадив меня на землю, осторожно стащил ботинок. Половина носка промокла от крови, я зажмурилась — не думала, что дело так плохо.

— Всего лишь мозоль, да? — ворчал Тёма. — Хочешь заражение получить?

Он промыл ранку — холодная вода немного притупила боль, достал из аптечки кусок бинта и лейкопластырь.

— Сейчас немного пощиплет, — предупредил Тёма и брызнул на мозоль перекись. Я вскрикнула и застучала пяткой по земле, из глаз хлынули слёзы.

— Свихнулся? — сердито отпихнула его, с ужасом глядя на опухший палец.

— Надо продезинфицировать рану, прости. — Он бережно намотал бинт и закрепил лейкопластырем. Я достала чистый носок, но надевать ботинок опасалась: пока я не видела, насколько всё плохо, боль казалась не такой сильной.

— Подожди, — Тёма забрал у меня ботинок и вытащил стельку. — Не так туго будет.

Я с горем пополам обулась. Вроде терпимо. Палец ныл при ходьбе, но боль уже не такая резкая.

— Сегодня сделаем привал пораньше.

— Я могу идти, — возразила я.

— Надо, чтобы рана поджила хоть немного, остановимся на пару дней. Воду поищем, — упрямился он. Я не стала спорить.

Раз у нас долгий привал, Тёма наконец взялся обучать меня стрельбе. Ничего сложного стрелять по мишеням, но смогу ли я выстрелить в живое существо? Я сомневалась. Тёма показывал, как правильно держать руки, направлял меня, тесно прижавшись всем телом, и меня охватило умиротворение и блаженство. Когда он рядом, я ничего не боялась. Вот так бы и стояла, вдыхая его запах и ни о чём не думая. Я зажмурилась, чтобы сильнее сосредоточиться на ощущениях.

— Ты с закрытыми глазами стрелять будешь? — Насмешливый Тёмин голос вырвал меня из сладких грёз. Я покраснела, тщетно силясь сфокусироваться на стволе пистолета. Спустила курок, из-за отдачи ствол задрался вверх и, конечно, я не попала в оставленную на пеньке консервную банку. Тёма расхохотался.

— Ну что ж, консервы отменяются, слишком быстро бегают, — пошутила я. — Кто тут ещё водится?

Мы, смеясь, повалились в траву, и потом ещё долго лежали, наслаждаясь лесными звуками, тёплыми лучами солнца и свободой. Мы наконец обрели свободу. Сейчас я её чувствовала, как никогда.

В отличие от меня, Тёма стрелял метко и снова вернулся с охоты с зайцем. Воды поблизости не нашёл, далеко от лагеря уходить побоялся — скоро стемнеет. Поэтому вырыл небольшую яму недалеко от палатки. Земля сухая, но слишком глубоко не выкопать — из инструментов для такого дела у нас только ложка.

— Ладно, завтра ещё схожу на разведку.

— А я могу немного покопать, всё равно делать нечего, — поддержала я его. Мы распотрошили зайца и зажарили кусочки мяса на костре, запивая тремя небольшими глотками воды. Прежде чем уснуть, в сотый раз помечтали о своём доме, небольшом огородике, обязательно на берегу озера.

Утром Тёма ушёл на разведку, а я, вооружившись уже погнутой ложкой, приступила к раскопкам. Почва поддавалась плохо, и мне казалось, что оно того не стоит. Я приложила ухо к земле и прислушалась. Попыталась заглянуть внутрь себя и призвать свою силу. Где-то в районе солнечного сплетения появилась вибрация, словно запустился невидимый механизм, все чувства обострились, в нос ударил запах земли и еле уловимый — сырости. Вода здесь. Я чувствовала её. Просто нужно показать ей путь.

Я села на колени возле ямы, вытянула вперёд руки ладонями вниз. Знакомая дрожь пробежала по телу, ладони покалывало, словно из них вырывались тонкие нити и вгрызались в землю, достигали подземных источников и тащили их наверх. Я закрыла глаза и что есть силы призвала воду выйти на поверхность, мои руки — магниты, что притягивают к себе, не давая возможности устоять. Дно ямы потемнело, я опустила руку — земля влажная. Моя ладонь полностью закрыла небольшую ямку, затем я медленно подняла её вверх — на дне выступила вода, она прибывала и вот уже поднялась до краёв ямы, мутная, с лесным мусором, но всё же вода. Я черпала её ладонями и наполняла котёл. Хорошо бы процедить через ткань. Голова закружилась, только сейчас я поняла, что сильно устала, словно не спала несколько суток. Я ползком перебралась в палатку и потеряла сознание.

Меня привёл в чувство Тёма, сегодня ему не удалось никого подстрелить. Я успокоила его, что просто заснула.

— Погода портится. — Он выглядел встревоженным. — Надо палатку укрепить получше. А ты молодец, всё-таки добыла нам воду, весь день копала?