— Неуловимые какие-то. — В дом вернулся Антоха, бросил двустволку у порога. — Опять овцу загрызли! У Семёновых.

Дом Семёновых крайний, но как раз в это время там проходил наряд, то есть пробрались прямо под носом у людей!

— Он из-за сарайки как выскочит! — размахивал руками Антоха. — Я выстрелил, он овцу бросил и посмотрел на меня так… взгляд жуткий. С вызовом. Он не боялся. Я ещё раз выстрелил, уверен был, что попал! А волчара этот метнулся в сторону и на глазах исчез! Как же достали эти твари!

— Надо прочесать всё вокруг. Не дадут они нам житья. — Командующий обвёл нас всех взглядом: — По темноте на улицу никто не выходит! С завтрашнего дня комендантский час введём.

— Вань, ты слышал? — окликнула я сына, он в последнее время часто стал допоздна гулять. Девушку что ли завёл?

Ваня кивнул и подозрительно быстро отвёл взгляд. Надо с ним поговорить. Я стояла у окна и всматривалась в темноту улицы. На душе тревожно, ещё сон этот…

— Почему они нас не боятся? — спросила у Тёмы, заглянувшего через моё плечо в окно. Он обнял меня одной рукой, оперевшись второй на подоконник:

— Не знаю. Может, пришли издалека, не знают людей… Не сталкивались раньше. Подстрелим парочку, поймут, что здесь опасно и уйдут.

— Что-то пока не получается никого подстрелить.

— Да, странно, — согласился Тёма. — Следы теряются, обрываются внезапно. Хитрые зверюги нам попались.

— Поговори с Ваней, тебя он точно послушает. Чтобы по вечерам не гулял.

— Ага, — Тёма ласково убрал волосы с моего лица и поцеловал в шею. — Не переживай, днём они сюда точно не сунутся.

Следующая неделя прошла относительно спокойно: военные и полиция прочесывали местность, волки больше не нападали. Но и их следов тоже не нашли, как будто стая вдруг испарилась. Между тем, Ваня вёл себя странно, почти не выходил из своей комнаты, за ужином отмалчивался, не отрывая глаз от планшета. Я разозлилась и запретила пользоваться им за столом. Тёма поддержал. Вечером зашла к сыну в комнату.

— Вань, у тебя девочка появилась? Влюбился? — Я провела рукой по его непослушным рыжим волосам, он скривил рот, но не отстранился.

— Делать мне больше нечего! Закончу школу, тогда и влюблюсь!

— Так не работает, — рассмеялась я, — это не твои программы: нажал кнопку и готово! Любовь — это чудо.

— Химическая реакция, мам, — снисходительно выдал Ваня. Я недовольно хмыкнула. — Когда Советник выберет пару, я присмотрюсь. В нашем выпуске для меня пары нет.

— Откуда знаешь?

— Я взломал базу.

— Что ты сделал?!

— Взломал базу данных Советника, интересно же, — смущённо улыбнулся он.

— Разве так можно? А если тебя поймают? — По спине пробежали мурашки.

— Не поймают, я же не лох какой, у меня самый высокий балл. Не только в нашем выпуске, во всём поселении! — Он смотрел на меня сияющим взглядом, гордо вздёрнув подбородок.

— Всё равно, так нельзя делать. А пара… может, в следующем выпуске появится кто-то подходящий?

— Да я не расстроился, мне вообще неинтересно, у меня другие дела есть.

— Чем ты таким важным занят?

— Робособакой.

— Чем?!

— Хочу сделать робособаку! Ты всё равно не поймёшь, — вздохнул сын.

— Ну почему не пойму? Игра такая? В планшете?

— Нет, мам! Робот! В виде собаки! Моя итоговая работа. К окончанию школы. Не смейся.

— Я и не собиралась. Когда я была маленькой, ещё до пандемии, у нас жили роботы. Дома. Для уборки, например. Андроиды, почти как живые люди. — Я вспомнила, что когда мы проснулись, видела парочку в бункере, куда их дели? Просто нам не показывают?

— Я знаю, читал в библиотеке. Хочу сделать себе собаку, как настоящую. Если доступ дадут. Механическая часть уже готова, папа помогает с платами управления и датчиками. Программную часть я проработал: логику движений, выполнение команд, ну и интерфейс. Но я хочу, чтобы она выглядела как живая! Для этого нужно разрешение на работу в бункере, в специальном отсеке, — он снова вздохнул. — Туда кого попало не пускают.

Я смотрела на него, вытаращив глаза. И половины не поняла из его тирады. Когда Ваня успел стать таким взрослым? Ещё недавно я держала его на руках, и он смешно агукал. А сейчас я ощущала себя рядом с ним глупой первоклассницей.

— Надо поговорить с Советником, если он посчитает меня перспективным, то даст доступ.

— Тебя не раздражает, что всё вертится вокруг него? — спросила я. — Что он придумывает, как мы должны жить и чем заниматься?

— Советник ничего не придумывает. Просто не умеет. Он анализирует загруженную информацию. Просчитывает идеальный вариант развития событий, основываясь на полученных данных. Помогает нам избежать ошибок, — Ваня почесал затылок. — Как тебе объяснить…

Он полез под кровать и вытащил ящик со старыми игрушками (давно пора отдать кому-нибудь из соседей), разложил кубики с буквами на столе: МАГАЗИН. Затем из составленного слова вынул по одному и выложил рядом: ГАЗ, МАГ, НИЗ.

— Видишь? Из имеющихся у меня кубиков я могу составить несколько разных вариантов. Если добавить ещё кубики, то и возможностей прибавится. Я по-простому, чтобы ты поняла, — улыбнулся Ваня.

Отлично, сын решил, что я — тупица.

— Советник делает тоже самое, — продолжал он, не замечая моего замешательства. — Только в него постоянно подгружают информацию. Другой масштаб, но принцип тот же. Он не может придумать или создать что-то новое. Искусственный интеллект — не самостоятельный разум, а имитация нашего. Понимаешь?

Я неуверенно кивнула.

— Мам, Советник — не божество и даже не начальник. Советник — это мы.

Я вспомнила, как в первый раз зашла в ту комнату, как тряслись от страха ноги. Как он смотрел на меня, будто всё знает, даже то, чего ещё не поняла я сама.

— Но он разговаривает с нами так, словно самый главный здесь, — возразила я. — Ты с ним встречался? У меня от его взгляда мурашки по коже. И жесты, мимика… они человеческие!

— Ну, конечно, человеческие, мам! — рассмеялся Ваня. — Возможно тот, кто его создал, скопировал с себя. И внешность, и характер. Всё можно поменять, перенастроить. Можно вообще сделать твою копию, будешь разговаривать сама с собой!

Меня передёрнуло: нет уж, даже представлять такое не хочу. Интересно, в старом мире старшее поколение тоже не понимало своих детей? Я оставила Ваню в покое, пусть занимается своей робособакой. Посмотрим, что из этого выйдет. Вдруг наш сын окажется гением?

Ваня вдруг заболел. Я зашла утром разбудить его к завтраку, сын метался по кровати, что-то бормотал, лоб в испарине. Приложила ладонь — горячий. Тёма побежал в больницу за врачом. Вроде бы ничего страшного — простыл, наверно, вирус какой подхватил. Температуру сбили, оставили нам горсть таблеток. Ваня, сидя в постели, с удовольствием наворачивал пирог с картошкой, который я испекла утром, и переживал, что не смог пойти в школу — сегодня же два урока информатики! Потом уткнулся в любимый планшет, игнорируя мой ворчание, что надо отдыхать, чтобы побыстрее выздороветь. Через три дня он уже чувствовал себя прекрасно, никаких следов болезни, и ему разрешили пойти в школу. Тогда я не придала этому происшествию значения — все дети болеют, тем более зимой.

Спустя месяц затишья в поселение вернулись волки. Пробрались в агрокомплекс, утащили несколько кур и овец. Снова ввели комендантский час. Попытки выследить стаю по-прежнему не давали результата. Сегодня я проснулась от волчьего воя, казалось, он совсем рядом с домом. Я бесшумно вылезла из-под одеяла и на цыпочках подошла к окну. За ночь выпало много снега, дорожки не видно. Тускло светил фонарь, на улице — никого. Я перевела взгляд на часы — почти пять утра, ложиться уже нет смысла.

Снова вой, оглушительно громкий, будто зверь за моей спиной. Я медленно обернулась и увидела оскаленную пасть и два сверкающих жёлтых-зелёных глаза. Отступила назад, ткнувшись спиной в подоконник, попыталась закричать, но не вышло, только открывала и закрывала рот. Волк прижал уши и грозно зарычал. Шерсть с буроватым оттенком, на морде совсем светлая. Волк сделал осторожный шаг вперёд и присел, готовясь к прыжку. Я зажмурилась.