Волчицы, правда, успели все задремать и тихо-мирно сопели, изредка подергивая ушками и хвостами, но хватило слабенького толчка в бок Альфе и она соизволила проснуться.

Она же меня и отнесла. Снова на руках, без особых проблем подняв с земли. Всего секунд десять попыток проскользнуть в землянку так, чтобы я точно не ударился головой о стену, и вот я на подготовленном операционном… ложе.

За неимением лучшего, Марта попросту расстелила на полу какие-то тряпки. Ну и прибралась как следует, выбросив наружу практически все, кроме собственного баула и фонарика под потолком. Даже хиленькие намеки на паутину в углу — и ту нещадно убрала.

— Сможем без сна обойтись? — спросил я, пока автоматон мыла руки спиртом.

— Если пожелаете, хозяин, — она слегка поклонилась. — Однако я настоятельно рекомендую полный наркоз.

— Раз рекомендуешь — давай, чего уж.

Шприц, сосуд, вена. Наркоз холодной волной прокатился по руке, добрался до сердца, помчался во все уголки моего тела…

Где-то на самом краю сознания и благословенной молчаливой тьмы я услышал стрельбу.

Под стрельбу-то просыпаться ладно — моментально вспомнил, что уже воссоединился со взводом, что они готовы к набегу охотников и накручены палить во все подозрительное.

Только это ж было не единственным, о чем стоило беспокоиться.

Вот, например, проблемы с дыханием. Грудь в огне, в рот вползла гибкая трубочка — а на другом конце этой трубочки губы Марты, которая попутно копается в моей груди. Вот уж без понятия, чем именно занималась, но выглядело страшновато. Во мне же ковырялась.

И ковырялась болезненно. Очень такое неприятное ощущение, когда в легкое тычут пальцами и прокалывают иглой, ага.

Вывод из происходящего был до смешного прост — наркоз плохо подействовал, вот и очнулся.

Дойти до вывода легко, но дальше… Прошло с десяток-другой секунд с моего пробуждения, как я в полной мере прочувствовал, как себя ощущают утопленники. Ни вдохнуть, ни выдохнуть, в груди поселилось нечто острое, разрывая ее изнутри. А пошевелиться не мог. Вообще. Даже глазами вертеть.

Марта же, не замечая, продолжала свою работу. С улицы доносилась редкая стрельба одиночными. Тонкая нотка дыма щекотала ноздри, не торопясь вплывать внутрь. Ну прямо…

В общем, я запаниковал. Раньше просто пугался, а сейчас в голове возник просто дичайший страх. Ослепляющий — единственное, что я видел, это идеальные губки автоматона, сжимающие гибкую трубку. Оглушающий — единственное, что слышал, это работу над собственной плотью. Ну и возбуждающий — хотелось вскочить, вырвать из собственной груди руки Марты, отпихнуть ее подальше и раздолбать череп. Но не мог.

Оставалось только лежать и ждать. Чего не так-то и просто сделать, когда все тело кричит «а ну давай в наступление! Вперед, вперед, размажь ее по камням! Это все она, это из-за нее ты сейчас не можешь ни пошевелиться, ни вздохнуть!».

В общем, зашибись операция.

Такое состояние продлилось… Да уж понятия не имею, сколько продлилось. Не до подсчета секунд в голове было, да и все равно все внимание было сосредоточено на Марте. Она, казалось, вообще меня потрошила — вот подняла окровавленный скальпель с которого падали темные капельки, вот сунула в потроха сверкающий серебром зажим, чего-то сжала, зажигая внутри меня крохотное солнце, провернула…

В общем, наркоз — это еще и психологически полезная штука. Работал бы еще.

А Марте что? Она работала. Она, наверно, точно так же сшивала там в своем госпитале трупы, создавая разнообразную стремную херобору. И сейчас будто над мертвым трудилась. Хотя, казалось бы — сердце у меня по ощущениям колотилось так, что вот-вот пробьет кости и на улицу вылетит.

Хорошо, в общем, время провел. Задыхаюсь — а никак не задохнусь. Страшно — а никак не успокоюсь. Закрыть бы глаза и хотя б не смотреть — не могу, и отвести взгляд тоже никак.

Но всякая пытка кончается, закончилась и эта. В смысле, с легким. Чего-то сделала, откачала полстакана крови, зашила все. Ополоснула легкие в спирту и полезла в простреленные кишки.

Хорошо, все-таки, что у меня с самого утра весь живот пустой. Иначе б поймал уже этот, как его… Перитонит, или вроде того. Как когда аппендицит случается.

Тут она возилась меньше. А у меня стало получаться дышать! Порциями воздуха словно у котенка размером с ладонь, но все же! Не слишком-то хорошее перекрытие боли от ворошения пары метров кишок и штопанья проделанных пулей дырок, если честно.

Уже и стрельба стихла. И во входе в землянку промелькнула ушастая морда — выглянула из белесой занавески, повешенной, видимо, автоматоном.

А я лежал. Терпел. Терпел. Терпел. И дождался. Все с тем же ничего не выражающим идеальным лицом Марта достала шприц, набрала чутка жидкости из колбочки, выпустила воздух. Укол вот поставила безболезненно.

Пробуждающая жижа подействовала быстро. Ну, конечно — я и так уже не сплю. Сперва пальцы поддались на руках, затем на ногах, затем все остальное стало потихоньку шевелиться. Но дышал я все так же миниатюрными глотками. Да еще и трубка в горле оставалась, все так же другим концом уходя в рот автоматону.

Тут и рефлекс сработал в моем горле. До того как-то не чувствовал, а сейчас… Ощущение, словно легкие собственные в кашле выблевываю, вот честное слово. Можно сказать, прочувствовал, каково под химическим оружием оказаться.

У автоматона чего-то там щелкнуло, видимо, в мозгах — моргнула, осмотрела меня, в парочку быстрых, но аккуратных движений выдернула трубочку. Стало ли легче дышать? Ага, размечтался. Стало больнее. Вроде бы и влезает теперь больше воздуха в грудь, хватит уже котят на пять — но казалось, что разорвет сейчас.

— Отзыв… поставлю… отрицательный… — в десяток выдохов сумел выдать я.

— Как вы себя чувствуете, хозяин? — в ответ спросила Марта, словно ни в чем ни бывало.

— Пиздец.

Автоматон выудила из своего баула тряпочку, смочила в спирте и принялась мягко и осторожно стирать кровь с моей тушки. Той было на удивление немного — ну да, все тело-то бледное, да еще и голова кружится. Там хоть пара литров осталось-то вообще?

— Операция прошла успешно и без затруднений, хозяин, — доложила Марта. — Потребовалось поддержание кровяного давления, на что был израсходован весь запас физраствора, но дальнейших проблем я не встретила. Вашему легкому больше не грозит схлопнуться. Кроме того, я зашила простреленные и поврежденные участки кишок.

— С-супер, — выдавил я.

— Я настоятельно рекомендую вам отдых, хозяин. Несмотря на ваши поразительные способности выдерживать ранения и продолжать действовать, вам необходима как минимум неделя отдыха и спокойствия.

— Отдохнешь здесь, — слова потихоньку давались полегче. — Я проснулся в процессе. Было неприятно.

Марта зависла на добрый десяток секунд. Я даже попытался услышать скрип ее механических мозгов — но таким страдали только автоматоны-солдаты, а не она. В любом случае, у нее аж глаза расфокусировались.

— Я не зафиксировала вашего пробуждения, — сказала она.

— Заметил. Работала как над тем трупом, когда мы тебя нашли.

— Простите, хозяин, но вам это приснилось. Я не зафиксировала подобного режима работы.

Это вот меня сейчас автоматон, клявшийся в готовности служить «хозяину», будет в лицо обманывать? Приснилось, ага. Больно уж подробный и детализированный сон, да еще и так плавно перешедший в реальность.

Я аж подняться попытался. Это было… больно. Так что, для начала, ограничился просто тем, что сел, опираясь спиной о стену землянки. Не, ну а чего, я живучий — вот мой собственный врач мне заявила! Нормально, я уже практически отошел от операции!

— Потом разберемся, — сказал я, отдышавшись. — Командирские обязанности спихнуть не на кого, а у нас тут обстановка.

Марта отвела руки от моего пуза — оно как раз было уже вымыто. Затем слегка поклонилась, прикрыв глаза.

— Мне нравится наблюдать, как быстро вы восстанавливаетесь, — сказала она.