Перебросил руку с подбородка на макушку, вцепился в пепельно-серые волосы. И стал попросту давить вниз, вынуждая сперва склонить голову, а затем начать опускаться целиком. Спустя секунд тридцать невнятного, дерганого сопротивления, волчица присела передо мною на одном колене, уставившись горящим взглядом янтарных глаз. Каким именно взглядом — не понять. Но выглядела все еще недовольной.

— Отправляйся работать. В последний раз говорю, — сказал я. — Мордой в землю и жопой вверх я тебя ставить не собираюсь, я и так сверху и подтверждать это мне не нужно. Ясно? Пошла!

Ну и за те же волосы оттолкнул ее в сторону, куда ушла ее напарница. Надувшаяся, с обнаженными клыками бунтарка вновь зарычала… Но пошла, поджав хвост. Вот и хорошо.

Не утруждая себе слежением за ней, лишь поглядывая незаметно краем глаза, я поискал вокруг камни — для костра. Не так уж и много, хоть мы и находились на голой каменной проплешине, но должно было хватить. Штук восемь, чтобы пламя не задувало, и потом утащить себе и ночью греться. Пошел собирать.

Пока собирал — думал. Ситуация с бунтаркой, на самом деле, не разрешена, в этом я был уверен. И сработал так себе — это, конечно, то еще чудо, что удалось сработать с позиции силы, но ход был опасным. Даже не подумал, как его применил. Плохо. Я не из тех, кто способен удержаться одним лишь силовым давлением, тут нужен еще и более мягкий подход.

Но, если серьезно, я устал. Мне бы спокойную недельку чтобы отдохнуть и все обмозговать как следует, не попадая из одной проблемы в другую. И заодно — сбавить накал насилия.

Пометил на внутренней стороне черепушки. Разберусь. Скатиться в агрессивного мудака — не лучший метод приспособления.

Итак, своеобразное кострище сооружено. Мелкий подножный хлам плюс упертое из дома лисицы огниво — вот тебе и заплясал слабенький, дрожащий огонек. Стал его понемногу подкармливать.

А попутно заметил, что набиравшие воду волчицы поглядывают с каким-то легким благоговением то на меня, то на пламя. Но молчат. Даже чуткая «часовая», которая, похоже, вообще никогда не перестает за округой следить, и так нет-нет да бросала взгляд, возвращаясь затем к осмотру. А малышка вообще сидела рядом на заднице с широко распахнутыми глазами.

Потом вернулись собирательницы. Бунтарка, разумеется, набрала меньше да полегче. Вот напарница ее едва выглядывала из-за кучи валежника, который несла в расставленных руках и переваливаясь с ноги на ногу — руки мешали.

Вскоре и костер уже загорелся вовсю. Оставалось только дождаться охотниц. Они появились к самому закату, когда все небо уже окрасилось оранжевым, а солнце надежно спряталось за деревьями. Довольные, у каждой в руках по целой охапке зайцев или кроликов, которых они тащили за длинные уши.

Нормальных зайцев или кроликов. Человекоподобных я б есть все-таки не стал. Но уверен, что они тут в мире водятся — и, к счастью, на них я не наткнулся. Иначе бы точно двинулся башкой — хотя я и так, чего уж.

Почти ночь. Над костром жарятся, аппетитно истекая соком и щекоча нос, освежеванные и распотрошенные куски нежного мяса. Время выдачи наград и наказаний.

Я ведь вожак.

Приятный все же вечерок, как ни крути. Тепло, ветра особо нет, жарится мясо, и никаких донимающих насекомых не водится. Сиди себе, наслаждайся. Только вот рядом еще семеро девчат с волчьими ушками, у которых я прописался вожаком — компания пусть и приятная на вид, но предпочел бы сидеть один.

А, к черту нытье. Действуем как получается, там уже посмотрим.

Мясо еще не готово, но слюнки текли у всех. Малышка наворачивала круги вокруг костра, то и дело натыкаясь на других волчиц и отвлекаясь на игры с ними, все так же оставалась настороже и вертела головой «часовая», непрерывно принюхиваясь к запаху, и с недовольно-обиженным лицом сидела бунтарка — явно дожидаясь, чего я там по ней решу.

А я даже имени ее не знал. Ничьего из них всех. Не особо-то проблема, но штука неловкая.

— Не зря я решила, что лучше пойти с тобой, — довольно протянула альфа-самка. — Мы давненько ничего жареного не ели. Аж в животе урчит!

И взгляд такие многозначительный метнула. Мол, готова рядом развалиться и с урчанием принимать от меня кусочки. Хотя, наверно, это уже у меня кукуха едет, такие сложные и комплексные намерения как-то читать просто во взгляде да выражении лица. Но тут уж…

— Не все были довольны, — устало ответил я, уставившись в пламя. — Из-за этого она не получит добавку, так что проблема решена.

Альфа-самка недоуменно огляделась:

— Это кто из вас такой нашелся, а?

— Забудь. С этим должен теперь разбираться я, не ты. Раз выбрала вожаком, то ответственность за стаю уже не на тебе.

— Я все равно самая старшая! И, пока ничего не решили с твоей другой стаей, я по старшинству могу и буду с такими делами разбираться! А то удумали…

М-да. С одной стороны, считай, тоже «бунтарка». С другой же, говорит-то все логично, своего рода цепочка командования, авторитет и все подобные штуки, позволяющие управлять группами людей. Надо только свою позицию не ронять — и все будет хорошо.

— В конце концов, она решила, что лучше быть хорошей девочкой и получить ужин, чем остаться голодной до завтра. Так что кошмарить не нужно, все отработаем, уладим и привыкнем.

Это если не случится вновь поворота на сто восемьдесят, и меня не решат ночью разодрать на части сомнительным, отнюдь не людоедским, способом. Но с этими девчатами такой проблемы не предвиделось. Похоже.

Нож все равно останется в быстром доступе.

— Так, все, должно быть готово, — объявил я, потыкав этим самым ножом в мясо. — Этой партии на всех не хватит, так что вы трое и я подождем. А ты вообще расслабься и поешь спокойно, за тебя за округой другие последят.

Последнее было сказано, конечно, длинноухой «часовой». А в число ждущих попали бунтарка, ее напарница по сбору валежника и еще одна случайная волчица, которая с «часовой» воду набирала. Вода, кстати, кристально чистая — пусть и била из-под земли через камень.

Самая первая порция отправилась, разумеется, малышке. Она сразу торопливо набросилась, обожглась, тявкнула недовольно что-то неразборчивое, набросилась вновь и стала поедать, возбужденно помахивая хвостиком. Остальное — охотницам, они за сегодня сил потратили больше. Я же принялся насаживать на палки новую партию.

— А все равно на вожака не похож! — буркнула бунтарка, проводя голодным взглядом мясо.

Альфа-самка аж поперхнулась своим куском. Но я жестом ее успокоил и показал, чтобы ела дальше.

— Скажи, ты всю жизнь такая? Старшая сестра тоже не устраивает?

— Чего? Нет! Ты не похож на того вожака, про которого нам говорила мама! Ты не такой, ну… Совсем не такой!

— Эльза, ты его даже не видела! — прорычала альфа-самка.

Вот и первое имя, узнал просто так, мимолетом. Удобно. Может, и остальные так же узнаю — не самому же спрашивать, в самом-то деле.

— Думаю, да, не похож. В твои фантазии я наверняка не укладываюсь, только фантазии — это не реальность. Ты придумала себя какой-то идеал, наслушавшись о нем будучи еще… кхм… щенком, а теперь носишься с ним и обижаешься, когда в него ничего не укладывается. Только никто и не уложится.

— А вот и нет! А вот и найдется кто-нибудь!

Все остальные, кроме малышки, с интересом следили за происходящем. Не забывая о своих кусках мяса, разумеется. Кто на чьей стороне — не понять, но лучше бы мне не проигрывать.

— Не думаю. Мои остальные тридцать волчиц как-то не жаловались, хотя мы прошли через не самые лучшие события, — неторопливо ответил я. — Так ты готова бросить всех остальных, чтобы искать свой идеал, которого на самом деле не найдешь?

— Что?..

— Я не потерплю твоего неповиновения. И могу смело выгнать тебя ко всем чертям. Только этого не хочешь ты, этого не хотят твои сестры — да и мне как-то не улыбается кого-то терять. Но если понадобится, я это сделаю. Отправишься в одиночку искать своего «настоящего вожака», только чтобы потом осознать свою неправоту. Но будет уже поздно. И будет чертовски больно это осознавать.