Снял, наконец, рубаху. Теперь надо было разыскать в себе силы перевязаться, хоть как-то да потуже. И, заодно…

— Да помолчи ты… — сказал я, побулькивая. — Еще не сдох.

Вой оборвался — и волчонок подскочила к моему лицу. Мыслей в голове у нее было ноль целых хрен десятых, так что притопала на четвереньках она прямиком по продырявленным пузу и груди. Уж не знаю, какую там от боли рожу скорчил, но мелкая догадалась слезть на землю. И снова заскулила.

А ведь надо было просто повернуть назад, когда она вдруг рядом появилась. Она ж не настолько глупая, чтобы в одиночку пойти искать приключения на задницу. Последовала бы за мной как миленькая. Ну, ошибся — разгребай теперь.

Мои солдатики тоже умолкли. Наверняка где-то поблизости сидят и смотрят, раз не убежали, а ответили на плач волчонка.

Ладно. Собираем силенки. Набираем воздуха, глубоким вдохом — из правого легкого этот воздух со свистом выходит, словно фитиль, который скоро мою жизнь прервет. Накопившаяся во рту кровь плевком летит на землю, и чутка вытекает из уголков губ.

— Сюда, бля, подошли! — рявкнул я. Грудь пронзило болью, но дело-то привычное. — Приказываю, бля, первую помощь командиру оказать!

Не уверен, насколько громко получилось. Но ушастые — они на то и ушастые, чтобы любой шорох слышать. Может, чего у этих трусих одичавших внутри и проснется. Тренировки и воспитание, например.

Время потянулось… А хрен его знает, как оно там потянулось, вот честно. В глазах темно, благодатный адреналин кончился, ладно хоть скулеж волчонка затих. Я даже не был уверен, где она там вообще — и боль в теле занимала меня куда сильнее, насильно приковав все внимание.

Это как с переполненным мочевым пузырем в автобусе ехать. Рано или поздно, мир сжимается, и в нем остаются лишь ты да он.

Выдернул меня из этого мирка злобный рык мелочи. Я кое-как повернул голову — скорее, позволив ей завалиться, чем контролируя. И увидел, как эти две суки приближались, сострив испуганно-виноватые морды. Подходили опасливо, поджав хвосты и уши.

— Или помогайте, или… — слова прервал влажный кашель. — Или ее хоть подберите.

А дальше эти две морды меня удивили. У одной в рваном подсумке нашлись бинты — и перевязку они наложили быстро, уверенно и умело. Скорее, на автоматизме, чем осознанно. Была, правда, небольшая проблема… Они, прежде чем накладывать, хорошенько повязки облизали. И по ранам прошлись. Я этому противодействовать не мог ровным счетом никак, и оставалось лишь наблюдать за тем, как мне инфекцию заносят.

Зато наложили туго, ага. И, как закончили, с тем же виноватым видом сели в сторонке. А мелочь у меня на коленях устроилась, изображая из себя охранника — даже нож свой сжала в лапках.

Ну… Не самое худшее окружение, чтобы помереть. Они тут все, вроде как, постарались — сперва прибить, затем подлатать, но ранило достаточно капитально, чтобы требовался полноценный врач, а не просто с пяток повязок поверх отверстий.

Вон, во рту кровь скапливалась, выплевывать приходилось. Поле зрения сузилось до монетки, а все вокруг плотно забито черными точками. Свинец в конечностях трансмутировал уже в уран, брось в ртуть — утону там наглухо. Зато болело не так сильно. В тушке хиленьким пламенем горели пути, по которым пули пролетели, а вот входные и выходные отверстия зудели ну прямо кошмар. Все порывался почесаться, только не получалось нихера.

В голове же на удивление спокойно. Ясно. Никаких погружений в бред и непонимание, только кристальная ясность ума. Наверно, чтобы как следует все прочувствовать.

Или это Сучья королева демонов так не пускала меня в свой кабинет, ага. Оставаясь в сознании я там точно не окажусь. Да пошла она нахер, королева эта. Раз затащила сюда — я отсюда выберусь. Можно сколько угодно представлять и ощущать дыхание смерти, но без боя сдаваться нельзя.

— Эй, вы, — негромко, свистящим голосом сказал я. — Да, вы двое. Далеко отсюда устроились?

Волчицы синхронно помотали головами. Ни единого слова из сомкнутых ртов.

— Тогда сейчас отнесете меня. Я еще не подох. И гарнитуру свою дайте… Игрушки на головах ваших.

Они переглянулись. Та, что чуть поменьше, стянула гарнитуру и тупо протянула ее мне. Потом догадалась, что так я ничего сделать не смогу, почесала затылок и кое-как приладила на моей голове.

Динамик встретил тишиной. А я напряг силы и потихоньку подполз правой к кнопочкам управления гарнитурой. Наверно, с пару минут это заняло. Как добрался — там дело несложное, пальцы более-менее слушались. Потыкал тангенту — есть щелчки. Оставалось только поправить микрофон, чтобы передавать что-то помимо звуков природы.

Ну и набраться сил на монолог. Чтобы звучал не слишком уж жалко.

— Говорит ваш командир. Лейтенант Владимир Добровольский, если кто-то забыл.

Волчица, которая осталась с гарнитурой, явно к ней прислушивалась. Аж взгляд немного в сторону сместился. Вот и чудненько.

— Капралам Таше, Астер и Холли — выйти на связь. Прием.

В ответ — тишина. А я подождал. Затем повторил. Затем спросил:

— Меня там слышно было?

Волчица закивала. Я же вздохнул — в простреленном легком кольнуло, и еще с минуту пытался нормально отдышаться.

— Значит так. Если вы там все превратились в одичавших сук — заставлю ходить кругами, пока ноги до костей не сотрете. Так что начинайте там думать и разговаривать, потому что я скоро буду у вас, и я пиздец как вами недоволен — пауза на подышать. — На вас объявлена охота, девчата. В обиду не дам, но и вы в себя приходите. А пока я до вас не добрался — сбегайте и приведите в лагерь стайку волчиц с гиноидом. Мирно, чтобы ни единого волоска с них не упало.

Так, а куда их направлять-то?

— Ищите там, где две замыкающие дуры после налета на караван. И, кстати, вы мне еще потом объясняться будете, нахера вы нападали. Конец связи.

Сомнительное, мягко говоря, воссоединение. Не так, как я хотел и ждал — но дело сделано. Теперь надо их привести в порядок, защитить… И интегрировать вторую стаю.

Хотя, кто тут кого интегрировать будет? У стайки местных-то видимое преимущество в развитии.

— Ну, чего расселись с унылыми рожами? Раз-два, взялись и понесли меня в лагерь! — приказал я. — И мелочь тоже несите. Может, хоть от вас не убежит.

Волчонок фыркнула.

— Посади меня рядом с ней, — приказал я.

Дернув ухом, волчица присела на колено и спустила меня на утоптанную землю, рядом с мечущейся во сне Холли. За прошедшие дни она не особенно-то изменилась. Так же заросла волосами, как и все остальные, шибало от нее духом давно не мытого тела, зато одежда самая целая из всех, что я видел.

Прямо сейчас она болела. И болела серьезно, насколько могли диагностировать мои медицинские познания. Лихорадка какая-то, или вроде того. Лицо раскрасневшееся, сон беспокойный — да настолько, что в стене землянки уже впадина появилась от ее пинков, а руки чуть ли не летали по округе. Ну и температура. Жаром от нее пыхало знатно. Даже прикасаться ко лбу не надо, я просто ладонь поднес и уже сразу все понял.

— Давно так? — спросил я.

— Ме… Месяц, — неуклюже прорычала волчица. — Иногда… получше.

Мда. Самая маленькая из капралов, «бельгийская овчарка» всего-то на пару сантиметров выше моих метра восьмидесяти одного, единственная среди них хвостатая, сейчас болеет. Астер ушла с пачкой волчиц, искать мою стаю — ушла раньше, чем мы сюда заявились. Таша вообще на одиночной вылазке, и суть этой вылазки объяснить никто толком не смог.

В итоге, в лагере моего взвода царили разброд и шатание одичавших девчат. Звериного в них стало куда как побольше, чем было. Достаточно вспомнить, как они меня встретили.

Заинтригованной толпой, окружившей нас как мы вошли. Все дела бросили и примчались поглядеть, взглядом своим практически пожирая. И — молча, все молча. Только громкое возбужденное дыхание да сопение с отрывистым рычанием. Одна, кажется, вообще язык вывалила, но это, наверно, показалось. Я ж толком в себя тогда не пришел.