И улетела. Даже не соизволив сказать, например, где этот самый проход. Хотя ясное дело, что это именно тот, о котором говорила альфа. Мне в любом случае туда — вот только сейчас все усложняется сверх меры.

Слушая, как затихает жужжание улетающего муравья, я со стоном сел и задумался.

Как-то все херовенько получилось. Волчонка — откровенно проебал, будем уж честны. Взял на себя ответственность и не справился. От девчат отстал. Выяснил, что просто так через болото не пройти — информация полезная, но общая обстановка только хуже стала. М-да.

Ну, сидя на жопе ровно, ничего не исправишь. Так что вперед, лейтенант — до увольнения еще далеко, подтяни штаны, вытри сопли и принимайся за дело.

Встал. Покачиваясь, кривясь от боли, но встал. Подошел к убитой. Без лишних церемоний выдернул из глаза нож — пусть и пришлось коленом в грудь упереться. Следом поискал оброненные ею щит и меч. Нашел. Легкие, гибкие, прочные. Тоже словно бы из какого-то хитина.

Присмотревшись к мечу и заметив на нем кровь, вспомнил, что меня ж ударили. Полез посмотреть. Рубаха прилипла к телу, вся в громадных темных пятнах — но в голове не кружилось, не тошнило, так что кровопотеря на самом деле небольшая, терпимая. Пусть рана на предплечье выглядела неприятно, вся с рваными краями, кусок кожи с мясцом вообще срезан — неглубокая. На удивление.

Перевязался, приспособив упряжь вместо бинтов. Грязновато, конечно — но я честно продул и как следует встряхнул ткань, чтобы хоть немного ее очистить. Затем вспомнил, что у меня, вообще-то, должен быть мешок с припасами, в котором оставались чистые тряпки. Поискал в округе — не нашел.

Похоже, потерял, когда споткнулся.

Вот ведь хреновый день, а.

Но делать нечего, так что побрел потихоньку, примерно туда, куда шел изначально. Примерно туда, куда унеслись волчицы. Уже без сил, просто на голой силе воли, заставляя себя сделать шаг, затем еще один, еще и еще.

Тут и адреналин в крови кончился. Затрясло, стало холодно, раны заболели по-настоящему, а не как было. Короче, избитая развалина — вот это про меня. Но я все равно продолжал идти. Это было единственным, что занимало мой разум. Только вперед, от ориентира к ориентиру, добраться, нагнать волчиц и предупредить, что у прохода через болота сидят ебучие муравьи. И что я попытаюсь вырывать из их загребущих лапок волчонка, чего бы мне это ни стоило.

Время прекратило идти, в мире осталось только две вещи. Перебирать ногами да следить, чтобы деревья вели меня в одном направлении. Своеобразный транс. Или приход от какой-нибудь натуральной наркоты.

Так что, даже когда меня схватили за руки невесть откуда взявшиеся Эльза с альфой, я этого не сразу заметил. Сперва шел, заставляя себя двигаться, затем все-таки обратил внимание на взволнованные лица, на гул в голове, который оказался беспокойными голосами.

— Ее уперли. Унесли к проходу через болота, где сидит принцесса муравьев. Я ее вытащу, — пробормотал я.

И, наконец-то, вырубился.

Блаженная темнота. Ни забот, ни боли, ни движений. Жаль только, что провел я в ней считаные секунды, прежде чем очнуться.

Я лежал на земле. В глаза било солнце — низкое солнце, и никаких деревьев с листвой в поле зрения. Разумеется, всю побитую тушку ломило от боли, не особо сильной — просто неприятной. В горле пересохло, глаза резало, правое предплечье пульсировало так, словно там какая-то херовина выросла.

Следом мне в губы ткнулся мягкий краешек бурдюка, из которого полилась прохладная, невероятно мягкая вода.

Когда напился, надо мною нависли альфа, Эльза и еще парочка волчиц. Все обеспокоенные, у всех ушки торчком.

— Из леса, похоже, выбрались? — пробормотал я.

— Да! — воскликнула Эльза. И потеребила меня по макушке.

— Хорошо. Как видите, я облажался. Но, так как похитившие малышку муравьи стоят у прохода через болота, я постараюсь ее спасти. Обещаю.

О произошедшем пришлось рассказать тщательнее и подробнее — потому что моя торопливая тирада, когда очнулся, ничего толком не проясняла. Так что, шипя от боли при неловких движениях и чавкая холодным мясом, я выдал свою версию случившегося.

Результат? Не очень. Или мне так показалось. Волчицы откровенно посмурнели, узнав, что муравей уперла малышку с собой, к остальному рою. Очень так посмурнели. «Часовая» аж всплакнула — но быстренько смахнула слезу, чтобы не выделяться.

— Если они собрались у прохода, то шансов у нас, в общем-то, нет, — хмуро сказала альфа. — Проще вернуться назад, сделать крюк и обойти болото. Времени займет много, но… Есть шанс.

— Можете идти так, если хотите. Или вообще по своим делам двинуться, — упрямо ответил я. — Но раз я мелочь умудрился потерять, и известно, куда ее унесли — я попытаюсь ее вытащить. С вами, без вас, плевать.

— Ты, наверно, муравьев нанюхался! Чего тебя так тянет туда? Ее больше нет, все, тебе ее не спасти! Даже если она еще жива — когда эта их «принцесса» тебя оседлает, они пустят ее на мясо для пира, вот что они сделают! Так что давай-ка не глупи, вожак! Потерял так потерял, обидно, больно — но бывает.

Она, вообще, выглядела серьезно и настойчиво — до того настойчиво, что на меня взгромоздилась и нависла надо мной, на зависть надувшейся Эльзе. Последняя меня сейчас не волновала — сейчас бы свою позицию отстоять.

— Как видишь, я здесь. Так что ничего на меня не действует, тут уж не бойся. Слезай и скажи, где мы сейчас находимся…

— Не пущу! — рыкнула альфа, прижимая мои руки к земле.

Больно, вообще-то. Особенно там, где с предплечья кусок срезали. Я зашипел, но не сдался — и взгляда не отвел, уставившись прямо в хищно расширившиеся, круглые зрачки волчицы. И чего-то как-то слишком уж она разгоряченно дышала, и струйка пота по шее покатилась, и тазом задвигала подозрительно.

Вместо ответа я вырвал свою руку из хватки. Затем р-раз — и перекатился. Теперь альфа внезапно для себя, для других, оказалась снизу. Да и для меня тоже — я чего-то на мгновение растерялся и продолжил глядеть на покрасневшую мордашку с приоткрытым ротиком, с налившимися красными губками…

Так, отбой! Брому бахни, сейчас не до этого!

— Хорошая девочка, — сказал я, проведя ладонью по ее щеке.

А затем попросту встал. На ноги, разумеется, оставив волчицу недоуменно лежать на земле.

— Эльза, мы сейчас где? До прохода далеко?

Та моментально подскочила ко мне, прижалась к боку, стуча по ногам хвостом. Тоже покрасневшая, тоже часто дыша.

— Выбрались из леса! До болот еще полдня пути, так что недалеко! И муравьи-фуражиры, как оказалось, в лес входят во-он там, в отдалении, так что нас не заметят. У них там прямо натоптанная тропка.

Вот теперь, впервые после пробуждения, я удосужился-таки осмотреться. Опушка леса — резкая, словно по линейке расчерченная. Вот могучие деревья, а вот пяток шагов — и все, вышел из-под кроны, стоишь на сочной травке заливного луга. Или как там оно правильно. Точно не степь, в общем. Там, куда указывала Эльза, я ничего не разглядел, болота тоже не видно.

И муравейника не видно. Что, наверно, хорошо. Если соотнести размеры настоящих насекомых и местной вариации с сиськами, то их дом высотой метров в пятьсот, наверно, должен быть. Короче, временный лагерь, как говорила крылатая. Значит, их там будет не так уж и много, место тоже не особо-то подготовленное к обороне…

Но это я размечтался. На мгновение позволил себе представить, что со мной мой взвод, вооруженный, натренированный и выращенный специально для этого.

Сейчас в наличии только стайка худощавых волчиц и мои безрассудство и наглость. Тут особо не подерешься, вот уж точно.

Но, в конце концов, у меня есть преимущество — никакая местная херотень на меня не действует, так что голову не заморочат. Зато можно притвориться. С той крылатой получилось… Да как обычно получилось, в общем-то. Успех через внезапное насилие.

Интересно, а если эту их принцессу убить, то начнутся какие-то династические разборки? Или тут сугубо биология?