Что любопытно — змейка и впрямь потянулась к костру. Заняла эдак три четверти пространства вокруг, максимально близко к огню. Отблески пламени танцевали по чешуйкам, на лице у нее расплылось до глупости довольное выражение. Однако… Она на меня поглядывала. Жадно.

— Ждешь, когда можно на меня наброситься? — спросил я, подогревая на костре ужин. Печеную картошку с рыбой. — Не хватает тепла?

— Не хватает… — вздохнула она, тут же насупилась. — А вот и не наброшусь! Просто сожму покрепче, чтобы каждым клочком тебя греться! Я тебе не какая-то там!

— Три правила, дорогуша. Не кусаться, не домогаться, отвечать на вопросы не увиливая. Тогда хоть всю ночь можешь вокруг меня провести.

Она учащенно задышала, покраснела. На бледном лице это особенно было заметно — практически разглядел, как кровь по капиллярам разбегалась, рисуя сложный узор. Прищурилась. Короткой треснула шишкой на хвосте:

— Не дразнись! Поуважительнее с королевской коброй, человечек!

Расстелил свою полевую «кровать». Ничерта она не спасала от жесткости, недооценил я нужду — еще и холод через эту сложенную простыню проникал как через металл. Но всяко лучше, чем ничего. Веток там под нее подложить, вот этого вот. И не пытаться ночевать на дереве, да.

— Ну, заползай тут как-нибудь, — пригласил я змейку.

Она аж взвизгнула. Визг этот был перемешан с шипением, но вполне себе обозначал ее дикую радость. Еще лучше обозначали действие. Она рванула натурально как атакующая змея, набросилась на меня сверху — и в считаные секунды обмотала меня хвостом сверху донизу, попутно повалив на спину. Сама оказалась сверху, с широко распахнутыми глазами глядя мне в лицо.

И лежит себе довольная, опираясь локтями о мою грудь и греясь. Понятно, что греясь. Она ж, блять, холодная! Сверху донизу, от голени до груди, меня обмотало ледяным толстым канатом, который стремительно высасывал из меня тепло. И это мы были сравнительно близко к костру, и это она еще об него погреться успела!

Чего-то хищно она на меня глядит. Хватку хвостом своим сжимает. И вообще, острый, похожий на двузубую вилку язычок показала…

Обстановка — прекрасная. Поздний вечер, темнота в лесу, потрескивает зарытый костерок да редкие насекомые чего-то там стрекочут. Лежу, в спину упирается ветка, и вокруг меня обмоталась одна бледная особа, у которой вместо нижней половины тела — длинный змеиный хвост. Холодный и крепкий. Особа эта упирается в мою грудь руками, глядит так пристально-пристально, из приоткрытого ротика виднеются влажные от яда клыки.

А еще она как-то умудряется похотливо шипеть.

В общем, я против такого поворота событий. Вот стоило довериться этой девке, поверить на секундочку, что она более-менее нормальная — вот тебе, лови, теперь она связала тебя похлеще веревки.

К счастью, правая рука у меня была свободна, успел выдернуть. Эту самую руку я поднял, быстро прижал к щеке девушки — и нагло залез большим пальцем прямо ей в рот, раздвигая челюсть и губы. Клыки у нее буквально сочились, чуть ли не пульсировали прозрачной жидкостью.

— Инспекция показала, что ты решила меня обмануть, — холодно и сухо сказал я. — Хочешь проверить, кто кого раньше задушит?

Она удивленно заморгала. Выглядело бы мило, в другой обстановке. Сейчас — она меня злила. Так что попросту влепил ей пощечину, отчего девушка обиженно зашипела.

— Я обещал, что дам погреться. Ничего более. Ты меня поняла?

— А я… а я… А я обиделась, вот! Что за отношение к королевской кобре?! Ну стало мне так тепло и приятно, что я немного не удержалась, ну и что с того?! Будто ты был бы против, человечек!

Хоть хвост у нее и состоит из одних мускул, прижать ее за шею к моей груди оказалось на удивление легко. Холодная — но потихоньку согревалась, буквально вытягивая из меня тепло. В ногах уже было терпимо.

— Пока греешься — расскажи об округе. Как выйти к людям, какие опасности и кто еще из твоего рода тут вокруг шляется.

— Как грубо… непочтительно… — лениво пробормотала она. — Зато как тепло… Еще чуть-чуть полежу так и все расскажу…

Полежала она минут пять, но в итоге заговорила все-таки — очень неторопливо, словно в полусне, растягивая слова и зевая. И еще царапаясь клыками о мою грудь. Пришлось в итоге ладонь подсунуть, потому что это попросту неприятно — а ее яд, который неизбежно попал в кровь, все равно не действовал как предполагалось. Мышцу только свело. Я и не знал, что она там вообще есть.

По рассказу ее — направление, в целом, я выбрал правильное. Окраина человеческих земель была там, но идти предстояло еще очень и очень много. Навскидку из сбивчивого рассказа прикинул, что это километров сто, а то и двести. По незнакомому, нехоженому лесу, кишащему всякой монстрятиной с женским обликом? Займет порядочно. Вот ведь увезли, скотины рогатые. И еще черт знает, в каком именно направлении по другой координате.

Но монстрятины в округе немного, обо всех она еще днем говорила. Стайка волчиц, арахна — предполагаю, похожая на убитую мною, ну и муравьи. Так-то последние меня напрягали больше всего — раз местные девушки-монстры так или иначе наследовали черты «оригиналов», животных или мифических существ, то муравьев эти должно быть попросту много. Хитиновой волной завалят, вот и все. С ними дело понятное — увидишь муравейник, разворачивайся и уматывай, обходи за много-много километров.

Взглянуть на их облик было бы, конечно, интересно. Но лучше не надо.

Пока змейка бормотала, плотно обмотавшись вокруг меня, все безжалостно стянутое тепло начало потихоньку возвращаться. Тушка ее согрелась, и теплые чешуйки ощущались забавно. Ну и обычное приятное чувство женского тела, крепко к тебе прижатого. Пусть и через одежду.

Прямо так и намекало будто — «расслабься, отдохни, тебе ничего не угрожает». Глаза, вон, смыкались упорно.

Но вот такому-то лучше не доверять. Так что я боролся. Даже когда змейка договорила и, вроде бы, уснула, я все равно заставлял себя держаться в сознании, не засыпать и не терять бдительности. Вообще даже выползти попробовал — но она во сне только стянулась покрепче, пробурчав что-то невнятное.

Оставалось только слушать, смотреть на проблески звездного неба за кроной деревьев, да просто думать впустую, мусоля одни и те же темы, одними и теми же словами.

Короче, как ни пытался, а тушка в итоге взяла верх. Тут сколько не пытайся сохранить глаза открытыми, не утонуть в размышлениях — а все равно в итоге провалишься в сон, потому что заняться нечем и вообще-то подустал. Уснул я.

И проснулся… В сомнительном положении.

В первую очередь, побаливала грудь — всю свело. Во вторых, ноги как-то совсем не давались. Успел испугаться, но они просто были туго обмотаны, вот и хрен пошевелишь.

А самое сомнительно — это то, что надо мною нависали сразу двое. Слева змейка, справа… картинка, которую предпочел бы не видеть. Паучиха там стояла. А в опасной близости от моей головы — жвалы паука, служившего ей нижней половиной тела. Сами эти жвалы выглядели как продолжение человеческого тела, эдакие поджатые ноги, но все равно ж стремно! Еще там кое-что между ними проглядывало, наполовину сокрытое сползшей повязкой на бедра.

Эти двое активно спорили, на повышенных. Шипела змейка, холодно говорила паучиха. Приподнял голову, чтобы взглянуть на ноги — а те вообще в плену. Самый кончик хвоста их обматывал, с торчащей и яростно стрекочущей шишкой, и поверх это все было покрыто белой, тугой паутиной.

И почему мне так не везет с ногами? Постоянно какая-то с ними херня.

Понятно, о чем спорили змейка и паучиха. Шел вялотекущий, откровенно выдохшийся срач на тему «кому же достанется этот беззащитный человечек». Одна настаивала, что первой меня нашла, вторая упирала, что должна «отомстить» и пусть вообще «не мешается, жалкое хлипкое холоднокровное».

Симпатии мои были на стороне змейки. Разумеется. И далеко не в последнюю очередь от того, что пауки, вообще-то, создания неприятные на вид. Ну и от того, что слова «отомстить» звучали угрожающе, да.