— Остальные-то на месте остались?

— Ага. Не решились ослушаться! Но я-то… я-то… а я вот вот!

М-да. Ладно, не такая уж и помеха. Главное только при себе держать, на длине поводка, чтобы к местным не лезла — и можно будет дуру эту влюбленную с собой оставить. Влюбленную — да потому что по поведению заметно было.

— Освобождайте. Буду с собой таскать и прослежу, чтобы вам не мешалась. Сейчас добьем оставшихся пауков, их там всего двое, и пойдем к вашей принцессе на доклад. Можно и головы перед ней вывалить, пусть порадуется.

Эльза радостно взвизгнула.

Реакция принцессы оказалась… двоякой. Сперва она вся такая:

— Великолепно! Замечательно! Поганые твари получили по заслугам! Зря они посмели внедриться в наше прекрасное общество, ох как зря!

А затем, оторвавшись-таки от кучи отрубленных голов, которые стража вывалила прямо на ковровую дорожку, и заметив Эльзу, которая безуспешно пыталась спрятаться у меня за спиной:

— Что это шерстяное чучело здесь делает? Почему не заковано? Почему не в яме? Отвечать!

— Переживала за меня и не смогла удержаться на месте, — спокойно сказал я. — Собачки — они же верные и без своего человека грустят, вот и прибежала.

Принцесса аж поперхнулась. Затем величественно поднялась с кровати, подошла. Из-под распахнутого пиджака выглядывала грудь — но вот уж на это всем в комнате было решительно пофиг. На что не пофиг, так это на ее выражение лица. Раскрасневшаяся, возмущенная, недовольная — причем недовольная скорее на ее солдатиков, чем на меня.

А еще на ходу она ловко подхватила одну из голов, стала ее подбрасывать туда-сюда, поигрывать. Не обращая внимания, как тело и белоснежная одежда покрываются кровью. Ну, в самом деле — за нее же постирают.

— Шерсть, уши, хвост… Какая дикая зверушка, — сказала она, подойдя и рассматривая Эльзу. — Правильно прячешься, правильно! Жалкая зверушка и способный человечек — какая жалость, какая бесполезная трата потенциала!

Все это как-то театрально и наигранно. А может мне просто чудилась эта фальшивая нотка, хрен его знает.

— Если хочешь, чтобы я доделал работу — она останется со мной. Никакой ямы. Чтобы она не совала нос куда не следует — об этом позабочусь уже я.

— Конечно… — задумчиво ответила принцесса.

И резким рывком вырвала из мертвой головы одну из антенн. Покрутила перед глазами, рассеянно откинула в сторону.

— Конечно… Пусть по нашей стройке разгуливает существо, способное лишь жить в лесу да бегать за неудачливыми животными!

Я как-то начал терять суть ее претензий. Наигранная реакция, направленное на ее подчиненных, а не нас, недовольство.

— Я накажу ответственных за ее освобождение. Позже. Свободны! А вы двое — останьтесь.

Поклонившись, мураши-солдатики торопливо вышли из покоев принцессы и закрыли за собой дверь. Так что в комнате остались только я, Эльза, сама принцесса — и горка отрубленных голов, где практически на каждом лице отпечатался предсмертный ужас.

— Ну и что это было? — ровным тоном спросил я. Волчица опять спряталась у меня за спиной и горячо дышала в шею.

— Зависть, мой человечек! Зависть!

Принцесса сбросила с себя всю немногочисленную одежду, оставшись полностью голышом. Верхняя половина — ничего, нижняя — такое себе. Смычка между ними выглядела естественно, и вообще получалось, что доступна с такой девицей лишь миссионерская поза. И то не уверен, что перетекающие в жвала человеческие ноги возможно раздвинуть.

Бесполезное какое-то наблюдение.

— У нас сугубо деловые отношения. Пока я не дойду туда, куда мне нужно, — сказал я, отведя взгляд. — А там уже что-нибудь придумается. Так что давайте-ка без вот этого вот всего.

— Может, у тебя просто нюх не работает? Вот наш аромат тебя и не прошибает…

Она принялась задумчиво бродить туда-сюда, прямо по разваливающейся горке из голов, почесывая подбородок и бормоча всякую ерунду. На все ту же тему. Вот так и пропадает всякое хорошее отношение — думал, хоть эта-то сразу все поняла и не возникает, но нет. Завидует, ага. Конечно.

— В общем, раз на сегодня все — то нам бы пожевать чего-нибудь, и место для сна, — сказал я. — Такими темпами уже завтра работу добьем, и я с обеими волчицами уйду и не стану больше глаза мозолить.

— А я хочу, чтобы ты мне глаза мозолил! Я хочу, чтобы ты всю меня касался, трогал, хватал, исходил!.. — еще и грудь вызывающе выпятила. — Вот зачем тебе эти волчицы дались? Что они могут тебе дать? Да ничего! А со мной будешь жить как настоящий король! Ненормальный, поганый, испорченный человечек!..

И всхлипнула. Со слезинкой. Только меня таким не прошибете, нет уж, спасибо. И вообще, очередная попытка неловкого подката начала уже надоедать — хорошо хоть силой взять не пытается, как другие. Цивилизация!

— Кто-нибудь другой найдется, — сухо ответил я.

Затем повернулся и пошел к выходу, потащив Эльзу за собой.

— Ты на свободе лишь потому, что ты в самом деле нашел этих мерзких тварей, этих притворщиц, этих наглых паразитов! — крикнула принцесса в спину. — Я свое слово держу! Но ты мог бы хоть притвориться… И вообще, ты солдат не проверил!

— Спасибо за напоминание.

Вышли из комнаты, вновь в каменном коридоре. Светлячки на кусочках мха подмигивали, с другого конца коридора доносился по системе туннелей монотонный гул работы множества мурашей, легкий прохладный ветерок поддувал. Муравей-командир ждала меня, стоя поодаль от почетной охраны бронированных гвардейцев.

А Эльза радостно липла к моей руке, горячим дыханием обдавая раненое место. Вообще-то, не самые приятные ощущения. Но потерплю уж. Лишь бы лизать не полезла — а хотя я даже и не удивлюсь, если тут подобные ей в самом деле способны рану зализать. Но и не соглашусь. Неловко же.

— Ну, веди на осмотр бойцов, — сказал я мурашу. — Раз остальные рабочие вернутся только завтра, времени терять не будем.

— Не может быть среди нас паучих! Мы постоянно тренируемся, мы бы заметили лентяек! — ответила она, но все же ловко развернулась на своих лапках и повела нас.

— Прямо как рабочие, да? Те тоже постоянно работают.

Ответа у муравья не нашлось — потому что она поперхнулась, недовольно надулась, что даже сзади было видно, хмыкнула надменно и промолчала. И продолжила идти, слегка виляя своей жопкой муравьиной.

А я задумался. Чего-то как-то я слишком много внимания стал в последнее время на жопки с грудями обращать. Нет, набрасываться на местных желания нет, но все же повод встревожиться. Может, местная магическая херня на меня действовать начинает только в крупных дозах? Ну, я ведь целый день в этих феромонах муравьиных варюсь — может, прошибать начинает?

Если так — тревожно. Нет у меня желания становиться игрушкой для кого-либо.

И тем сильнее мотивация разобраться уже с этим муравьиным делом и свалить отсюда подобру-поздорову. С волчонком. Ну и Эльзой, так уж и быть. И остальных волчиц подобрать — хрен уж с ним, чего обманывать.

Местные тоннели — натуральный мрак. В том смысле, что их нарыли столько, что я решительно заблудился уже минут через пять ходьбы, хоть и старался путь запоминать. Разве что чувствовал так, примерно, что находимся мы повыше покоев принцессы, но до поверхности еще не добрались. Ну и сами «казармы» располагались, видимо, по другую сторону строящегося муравейника.

Разумеется, встречали по пути прочих мурашей. Реакция та же, что и обычно — умеренное любопытство и ненавязчивые попытки показать, что они вообще-то девушки с потребностями. А я же на автопилоте высматривал тех, кто своим желанием поглощен полностью и одета неряшливо. Но — нет. Проходившие мимо группки все как один были пристойными работницами, залитыми потом и обсуждающими, чего и сколько еще за сегодня удастся сделать.

Ну, тем лучше. Возись еще тут, останавливая посреди туннеля и натравливая мураша-солдата.

В какой-то момент поток муравьев стал достаточно сильным, чтобы я взял — да и потерял из виду нашу ведущую. Одни обгоняли, другие навстречу, третьи наперерез на перекрестке рванули, еще и сам туннель завихлял, куча проходов еще куда-то появилась. Даже с преимуществом в высоте, удержать взгляд оказалось сложновато. Вот и оторвались мы.