Мы прошли в дом. Светлый, просторный коридор, украшенный всякими безделушками вроде мелких резных фигурок, кружевных платков с узорами и свисающих с потолка сушеных трав.

Прошли чуть глубже, свернули в небольшую комнатку. Все такую же светлую, но тесную — из-за трех массивных шкафов, занимавших по стене каждый. Шкафы лакированные, под ногами бежевый ковер, из окон под самым потолком лучился солнечный свет.

Не говоря ни слова, парень открыл дверцу слева. Покопался на полках — одежды там было завались, и не только белой. Всех возможных оттенков, с украшениями и кружевами. Слишком, пожалуй, много. Откуда у этой лисицы столько мужского барахла? И что, оно все предназначено для этого паренька? С малых лет до самой старости?

Все так же молча, он сунул мне в руки толстую стопку ткани, и водрузил поверх нее коричневые мокасины. Ну, я и оделся спокойно, под его тяжелым взглядом. Грубая белая рубаха, такие же штаны и пояс. Сидело не слишком-то удобно, коже было неприятно, да и попахивало чересчур уж долгим лежанием в шкафу — но пойдет.

— Достаточно? — спросил я, делая оборот вокруг своей оси. — Ничего не просвечивает? Не слишком соблазнительно одет?

Паренек захлопал ртом словно рыба на суше. Весь злой, застывший на месте и раскрасневшийся так, будто часок вверх ногами провисел. Наверно, это было слишком подло, удар ниже пояса — но плевать, задолбал уже своим поведением.

— А теперь послушай внимательно, — сказал я, положив руки ему на плечи и глядя в глаза. — Я не хочу оставаться здесь ни одной лишней секунды. Если ты так переживаешь и боишься, что я залезу твоей «мамочке» в трусы, то в твоих же интересах, чтобы я убрался как можно быстрее. Ты меня понимаешь?

Он едва заметно кивнул. Мышцы на шее были напряжены — будь здоров.

— Тогда я прошу тебя об одной маленькой услуге. Собери мне вещи для похода. Тихонько, не привлекая внимания. Чтобы я раз, взял сумку, или там мешок, и смылся в лес. Все необходимое туда положи — еду, еще одежды, веревку, нож, огниво… В общем, не маленький уже, сам должен знать.

Чего-то копчик зачесался. Потянулся, почесал — вместо нашлепки импланта там была лишь небольшая, чуть-чуть желейная шишка. Отвел было руку, как по ногам прокатились волны слабости. Коротенькие такие, я даже вздрогнуть не успел, но очень даже заметные…

— К счастью, убитая твоей «мамочкой» чародейка проделала хорошую работу. Надеюсь, мне удастся отплатить бедняге по достоинству, чего бы твоя лисица о ней не думала, — продолжил я, не меняя тона.

И хоба! Волны прекратились, все снова как было. Понятно. Значит, красная слизь все-таки в состоянии привести свои угрозы в действие — и тихонько как-то следит, чтобы я не уклонялся от договора. Как? Да плевать. Чародейство, магия, колдовство — как ни назови, а такая штука здесь в почете и распространена, и, судя по моим работающим ногам, способна на многое. Нечему удивляться.

— Ты… Ты… Ты мне мерзок, — ответил пацан. — И я хочу избавиться от тебя как можно быстрее.

Вот и договорились!

Следом мы вышли из гардероба и пришли в другую комнату. Обеденную? Наверно. Светло, просторно.

По правую руку — длинный стол, заставленный натурально кучей тарелок с едой. Стоял он у стены с окнами, а между ними — застеленная ковриками лавка. Ну и стульев хватало, словно тут готовились к пиру на много человек, а не на троих. Слева же дверь в другую комнату, и два диванчика по обе стороны от нее.

Выглядело это все… миленько. Безобидно. Будто идеализированный творчеством дом в мирной деревеньке. Только с обликом не вязались как-то поступки жителей этого дома. Один людей расчленяет и потрошит за милую душу, другая каким-то процессом скармливает слизи голову убитой, пересаживая личность и заставляя ту страдать.

Сама хозяйка дома стояла в дверях напротив. За ее спиной проглядывалась шикарная, пышная, белоснежная двуспальная кровать. Сама же лисица немного приоделась. На смену белому кимоно пришло кимоно разноцветное, расшитое цветами, да еще и из другого материала. Сатина, или типа того. В аккуратно заплетенных в хвостик рыжих волосах торчала пара цветущих голубых цветов. Ну и сандалии уступили место полноценным туфелькам на невысоком каблуке.

Мы с пацаном выглядели, конечно, победнее. Но она и ухом не повела. Широко, дружелюбно улыбнулась, элегантно скользнула в центр комнаты, слегка поклонилась. Конкретно мне, не нам двоим. Приглашающе указала рукой:

— Прошу за стол! Наполнение скромное, но чем богаты.

Скромное, ага. Тарелки едва друг на друга не налезали, настолько плотно стол заставлен. Мясо, фрукты, овощи, зелень, хрустальные графины с разноцветными жидкостями…

На всякий случай я кое-что сразу решил — к мясу не прикасаться. Выглядит-то аппетитно, только вот чего-то не хотелось мне внезапно человечинки нажраться, с их-то либеральным отношением к разделке ими же убитой девушки.

Вот фасоль… Фасоль выглядела привлекательно.

Мы расселись. Я занял позицию между на лавке, держа за спиной стену. Пацан стремительно приземлился на место во главе стола, Масами же — ну разумеется, уселась точно напротив меня. С таким безобидным, увлеченным видом, что пацан аж зубами скрипнул.

Я, наверно, не слишком-то разбираюсь в женщинах. Честно говоря, я не мог припомнить ни одной в моей жизни, если уж на то пошло — старый-добрый блок на воспоминания до той самой посадки. Но кое-какие концепты с мыслишками проскакивали…

Она ж его провоцирует. Проверяет своим любезным отношением ко мне. А дебилу лет шестнадцати много-то и не нужно, вот он и ведется. И наверняка у него немедленно вылетели из головы мои слова о том, что лисица меня ни капли не интересует, и что я вообще хочу свалить как можно скорее.

Вот же… хитрожопая. Рыжая. Лисица. Интересно, она это ненамеренно? Или балуется так?

Пока плевать. Потому что — тушеная красная фасоль. Ну и фрукты. И травяной настой, и яблочный сок…

Я немного увлекся, стоит признать. Пока Масами ела неторопливо, с достоинством, порой убирая руки на грудь и с умилением наблюдая, как я расправляюсь с едой, паренек ее даже не притронулся. Наложил себе мяса с пшеном, да так и сидел нахмуренный, надувшийся, откровенно уж ревнующий.

К мясу я не притронулся. Но прочим нажрался до отвала. И держал поближе к себе столовый нож — остро заточенный, с удобной рукоятью. Можно полоснуть, можно горло перерезать.

Сейчас не время. Я все еще сомневался, смогу ли одолеть эту многохвостую в открытой схватке, а возможности ударить исподтишка еще как-то не подворачивалось. Я-то в целом схуднул, ослабел после бултыхания в бассейне со слизью, да и ноги хоть и слушались, но чувствовалась в них подлая слабина, которая только и ждала, чтобы проявиться в полную силу в самый неподходящий момент.

А мертвая чародейка-то следит. Ее обмануть сложнее — я ж ничего в этой их магии не смыслю. Так что путь впереди лишь один, не считая варианта «сдаться и вернуться в итоге к рогатым». Нет уж.

Так вот, дорогая Масами. Как же мне тебя прикончить, а?

Недолгое неловкое молчание. С едой я расправился и чувствовал, что больше уж не влезет никак — в самом деле увлекся. Напротив сидела кицуне, со умиленным взглядом стереотипной мамочки из одного определенного жанра глядевшая, как я переполненный откинулся на спину. Справа — ее «мальчик», из которого фонтанировала беспочвенная ревность.

А мне нужно ее как-то прикончить. Учитывая, что одна из жертв характеризовала ее как ловкую и стремительную, а я мало того, что ослаб после лечения, так еще и нажрался по горло, задачка непростая. С неочевидным решением. Которого я пока как раз-то и не наблюдал.

— Спасибо за гостеприимство, — нарушил я тишину. — Думаю, с извинениями вы даже перестарались, хватило бы и четверти всего этого стола.

— Ох, мне совсем не в тягость! — мелодично ответила она, распушив хвосты. — Скорее, даже наоборот.

— Наверно, вы очень счастливы вместе.