— Это очень легко заметить, — рассмеялась она тепло. — Но все же, я обязана была извиниться за его поведение. Он еще так молод, так чувственен!

Конечно. Учитывая, что она стабильно умудрялась наступать на его чувство ревности… Играется, скотина, вот и все. Садистка же.

— Ну и я тогда извиняюсь, что нарушаю вашу семейную идиллию своим присутствием, — ответил я, глядя на пацана. Тот злобно смотрел на меня. — Готов уйти в любой момент и больше не мешать.

— Он просил собрать ему вещи в дорогу, — глухо выдал меня мальчишка.

Лицо-то у Масами хоть и сохранило спокойное, миловидное выражение, но я ж заметил, что глубокие глаза слегка прищурились, а лисьи ушки слабо дернулись. Она встала из-за стола, сложив руки на груди в молитвенном жесте:

— Выглядите вы вполне здорово, ходите без видимых проблем. Но для вас я, в первую очередь, лекарь — и я должна сдать вас обратно вашим, кхм, собутыльницам. И также я обязана проверить результаты более тщательно — эта ничтожная мразь могла где-то ошибиться, где-то что-то не довести до конца. Не переживайте, вы задержитесь на пару дней, не более, и вернетесь к сестрам Хару во всем своем великолепии.

— В этом сомневаюсь, — ухмыльнулся я. — В великолепии. Умыкнувшая меня суккуба не сумела меня очаровать, и у рогатых самогон — та еще дрянь, не дающая ожидаемого эффекта. Они ведь упомянули об этом небольшом неудобстве?

На мгновение лисица озадачилась, даже руки опустила. Но метнула взгляд на паренька, сказала:

— Это… Это необычно. Проверим это прямо сейчас, вместе с работой этой лживой твари. Любовь моя, отведи нашего гостя обратно в лечебную! Я переоденусь и быстро к вам присоединюсь.

— Но… но… но… — забормотал парень.

— Никаких возражений, любовь моя! Это вопрос моей лекарьской чести!

А вот тут я даже не уверен, специально она так, или случайно и в самом деле была озадачена моими словами. Получилось в любом случае не очень-то красиво. Парень просто разрыдался, расплескивая слезы во все стороны и глядя на лисицу так, словно его только что предали и разбили сердце, а потом еще и по болевой точке проехались.

Даже кицуне растерялась. Вдохнула глубоко, глупо моргая, бросилась к парню с расставленными объятиями. А тот взял — и выскочил из них, убежал в коридор, продолжая громко реветь.

Я же быстренько умыкнул приглянувшийся мне нож, кое-как приладил его под одежду. Семейная драма меня не тронула. Один — ревнующий дебил, другая — постоянно эту болевую точку теребит, специально или нет, вот и получилось тут у мальчишки разбитое ею сердце.

Ну, или мне так кажется.

В любом случае, кицуне выглядела откровенно сконфуженной и не очень-то понимающей, что вообще произошло. Глупо моргала, открывала-закрывала рот с недоуменным взглядом и не зная, куда руки девать. Все ее хвосты застыли за спиной, уши были направлены на дверной проем.

Момент для удара так-то. Мразь ли я? Возможно.

Так что стал я бочком-бочком потихоньку двигаться вдоль стола, внимательно следя за лисицей. Рука готова выхватить нож и перерезать горло. Немного кровожадно… И немного глупо.

Так-то хозяйка этого дома права. Слизь могла где-то ошибиться, где-то не доделать, и сумма ошибок в конце концов могла укусить меня за яйца, вновь лишив власти над собственными ногами. Так что?

Отмена операции.

Я убрал руку с ножа, и уже спокойно вылез из-за стола. На всякий случай — с другой стороны от зависшей в недоумении лисицы.

— Доигралась, — сказал я. Она перевела взгляд на меня. — Парень ревнивый, а ты буквально каждым разговором со мною подбрасывала ему топлива. А сейчас была последняя капля.

— Я не понимаю, — безэмоционально ответила она.

— Он решил, что ты попробуешь исправить мою устойчивость к попыткам затащить меня в постель.

— Ох!

Она буквально испарилась, настолько стремительно выбежала. А я остался думать — правильное ли принял решение? Может, стоило наплевать на риск и прикончить ее сейчас, пока она была в ступоре? Но мысль-то правильная у нее — нужно сперва результаты лечения оценить. Ходить хожу, но мало ли там чего.

Вопросы, проблемы, решения… В окружении трех десятков волчиц справляться с этим было полегче. Как они там сейчас, дуры ушастые?

Так, ладно. Прихватив сочное красное яблоко, я неторопливо вышел из гостиной и отправился на поиски этих двоих. Настолько неторопливо, что улитка рядом со мню была бы рекордсменом по бегу. Пусть там как-нибудь уж поговорят и успокоятся, прежде чем приступать ко мне. А желание убитой чародейки отомстить? Подождет. Благо, о себе она не напоминала.

Спустя минут тридцать я вынужден был констатировать, что я их потерял. Нет, буквально — их не было в доме, на улице, даже в пещеру неохотно спустился поглядеть. Нет их. Пацан в лес убежал что ли, а она следом?

Ну… ладно. Больше времени подготовиться.

— У меня был кинжал, — сообщила красная слизь, когда я быстренько рассказал ей обстановку с моей точки зрения. Кое о чем умолчав, разумеется. — Наверно, он в этих сундуках. Он лучше ножа.

Ах да. Сундуки в пещере. Из одного такого они тело вытащили, так что я как-то не горел желанием туда заглянуть.

— Ты точно все правильно залечила? Ничего не сломается через какое-то время? — спросил я, встав перед сундуками.

— Точно. Я не могла ошибиться. Это порченое тело не могло ошибиться в таком. Я действовала по наитию. И ты ходишь.

— Мне было бы куда проще действовать, не виси над душой твоя угроза сделать так, чтобы я не смог ходить, — ответил я, открывая первый сундук.

Пусто. Хм.

— Отомсти за меня. Тогда я освобожу тебя. Затем ты освободишь меня.

Угу, было бы чем. Я, пока спускался в пещеру, еще и подвал бегло осмотрел. Так вот, соль там была — но как-то я сомневаюсь, что мешка в пяток кило хватит на целый бассейн слизи, в котором я свободно бултыхался и всякие телодвижения делал.

Второй сундук. Снова пусто. Третий — разумеется, пусто. Да во всех пусто оказалось.

— Кицуне. Она защитила свои порченые пожитки, — разочарованно сказала красная слизь.

Слизь других цветов, похоже, спала, или типа того — ни одной женской фигуры из них не формировалось. Красная же стояла на самом краю бассейна, не в силах выйти наружу. В ее полупрозрачной голове так и висел оскалившийся череп с остатками волос — картинка неприятная.

— Тебя как зовут-то? — сказал я, подойдя вплотную.

— Больше не имеет значения. Она испортила меня. Превратила в это. Убей ее и освободи меня.

Так как больше в пещере полезного не было, и обзавестись оружием получше ножа мне тут не светило, я поднялся обратно на улицу. Затем в дом. Прошел в гостиную. И, о чудо — дверь, которая вела в спальню с внушительной кроватью, была закрыта.

Звуки из-за нее — соответствующие. Понятно, мирятся. Так что я вернулся на улицу — но по пути поддался своему голодному взгляду и прихватил графин с яблочным соком и пяток вареных яиц. Ну, а чего? Отжираться надо обратно, тушку восстанавливать в приличное состояние.

Мыслишку ворваться в спальню я отбросил, едва пришла в голову. Пусть сперва позвоночник проверит. Двойное подтверждение тут важнее.

Полчасика я сидел и скучал. И ел. Парочка выбираться из постели не торопилась, так что я плюнул — и пошел заранее посмотреть себе вещички для похода. Одежду там, которая подходит для леса больше, чем белая бумага. Нормальную обувь. Всякое-полезное. Ничего пока не брал, просто запоминал, где что лежит.

Хотя, такими темпами, мне тут еще придется переночевать. Не переться же в лес на ночь глядя — а эти двое все не показывались.

Сколько заняло примирение? Без понятия. Но солнце успело уже наполовину скрыться за деревьями, так что достаточно. Я сидел на улице, задумчиво копая ямку мыском мокасин и отдыхая после разминки — раз уж выпала возможность, то как следует подвигался.

И перед глазами у меня волей-неволей вставали Таша, Холли и Астер, словно они вели разминку, а я просто за ними повторял. Блять, да я ж соскучился по ним, вот серьезно.