Но он должен быть здесь. Зашли мы в церковь рано, мимо нас он не проходил, а живут они тут, в подвале.

Мы вышли в коридор. Каменная кладка, очень даже гладкая — дороговато, как для деревенской церкви-то. Тут пяток дверей, тыкаться пришлось наугад.

Склад с едой, просто склад. Небольшая жилая комнатка, скромная, даже аскетичная, с грубой кроватью у стены и шкафом до потолка. На стене вешалка с одинокой робой — точно такой же, как у жрицы, и размерами такими же.

И чего-то мне не хочется знать, чего там в шкафу хранится, помимо ее нижнего белья.

Четвертая комната оказалась нужной. Не такая скромная, мебель более выделанная, даже красивая. И на кровати, на белоснежной простыне, дрых наш, собственно, святоша. И одежда его контрастировала с обстановкой вокруг — потому как максимально бедная, пожелтевшая от старости и дырявая в стиле «уж точно пора выкидывать». На полу, рядом с кроватью, стоял кувшин — и чувствовался от мужичка характерный перегарный запашок.

— Взвод, подъем! — рявкнул я.

Нет реакции. Так и валяется на спине, похрапывая со струйкой слюны из уголка рта.

Сдерживаться не стал и влепил пощечину. Одну.

— Вставай, скотина! Там твою госпожу Анну сейчас имеют, ей тебя не хватает!

О, зашевелился. Сперва сонно глаза открыл, затем с удивительным проворством вскочил на ноги — держа в руках нож.

— Что случилось? — без капли сна в голосе спросил он. Взгляд максимально серьезный, прищуренный, будто выцеливает, куда мне нож воткнет.

— Анна призвала ангела. Оказалось, что ангел хочет превратить это место в рассадник монстров и начала порчу с нее.

Прочие мелкие подробности… Ему ни к чему.

— Ангела? Она и представления иметь не должна, как это сделать. Идем.

И он с поразительной легкостью протиснулся мимо меня с Альфой, вышел в коридор и зашел в склад со всяким хламом. Вышел оттуда он с простеньким посохом со сверкающим сталью набалдашником. На шее же висел серебристый круг на цепочке.

— Анна была отправлена сюда на покаяние и перевоспитание, за свои грехи, — сказал он резко. — И все шло гладко. Слишком хорошо. Но я не верил своим чувствам.

— Я хочу отнести раненую в безопасное место. Чем смогу — поможем, но…

— Твои девки для тебя важнее. Коли на равных с волчицами, я не могу назвать это слишком уж греховным поступком, — он двинулся к подъему в зал. — Я надеюсь, что Анны не хватило на кого-нибудь по-настоящему серьезного.

— Крылатая бабища со шлемом поверх глаз? — я проверил револьвер. Заряжен и взведен.

— Анна пала глубже, чем нам казалось.

Оставалось надеяться, что святоша знает, что делает. Держался он уверенно, только это нихера не значит — я и сам могу изобразить чего, а затем капитально все просрать. В общем, внезапный союзник — это хорошо, но и самим бы лучше не терять бдительности.

— Нам стоит что-нибудь знать? — спросил я, когда мы подошли к лестнице наверх.

Влажные хлюпанья и стоны сверху здесь были слышны особенно хорошо. Святоша поморщился, я поморщился, Альфа же оскалила клыки, покрепче сжав топор. И явно присматриваясь к моей шее, чтобы, в случае чего, вновь за нее оттащить своими острыми зубами.

— Ты уже помечен своей стаей. Вы вместе, так что сумеете удержать себя в руках, — сказал святоша, вставая на ступеньку. — Но, помимо соблазнения, у падшего ангела должны были остаться кое-какие штучки. Остерегайтесь ее ударов. И, ради всех святых, не лезьте в ближний бой — только подыграете и сдадите свои тела в ее использование.

Договаривал он уже поднимаясь. И весьма ловко и быстро, несмотря на весь свой непримечательный вид толстоватого мужичка. Ну… Внушает надежду.

Наверху обнаружилось, что жрица более не сотрясалась в шаловливых ручка ангела — сотрясалась она на полу, у ее ног, держа свои руки в своем же паху, то и дело выгибая спину со сладострастными стонами. Это больше на судороги походило, честно говоря. А может я соблазнительность видеть разучился…

— И правда, какой мужчина! — громогласно сказала ангел. — Стоек и вынослив — а до внешности дела уже не будет, когда девушки и женщины будут изгибаться в твоих похотливых объятиях, прямо как она!

Святоша стремительно раскрутил свой посох, воздвигнув перед собой дрожащий круг с серебристыми краями. Ни слова, лишь движения рук да пристальный взгляд на ангела.

А мы с Альфой бочком-бочком к следующей лестнице. Пусть тут себе разбираются сколько влезет, нам важнее эвакуировать Эльзу и смыться самим. Разумеется, тоже следили за происходящим — я с револьвером наготове, волчица же до боли крепко сжимала мое запястье, держа другой рукой топор, поднятым, словно у какого древнего воина-берсерка.

Вот уже у лестницы. Вон там сверху из люка выглядывала любопытная мордашка волчицы на посту, с интересом разглядывающая зал церквушки. Махнул рукой — мордашка скрылась из виду. Теперь вперед:

— Давай первая, — сказал я, подтолкнув Альфу.

— Ты же не останешься… — зашипела она, сведя брови.

— Иди давай, ревновать потом будешь!

Чего-то она больно прилипчивая стала. Но это потом, сейчас надо свалить…

— Вы останетесь оба! — со смешком заявила ангел, голосом нуарной роковой красотки.

И выпустила из руки шаровую молнию. Которая подлетела к лестнице и застыла там, очень для нас неудачно — хрен ее обойдешь. Застыла, испуская искры словно от сварочного аппарата. Ярко-голубая, всем своим видом отвращающая от желания приблизиться — если не хочешь получить разрядом в сотни мегавольт, или чего-то вроде того.

— Ваша жалкая связь, песье наследие, падет под натиском похоти и страсти! И если не друг с другом, так с моими верными слугами!

Воздух содрогнулся. Дрожащий круг перед святошей засветился серебристым, воздух перед ним наполнился колебаниями — в форме круга, словно схематичное изображение звуковых волн. И колебания эти ринулись в сторону ангела.

Бамс! И крылатая покачнулась. Но уже следующий, едва заметный «круг» она схватила рукой, небрежно отбросила вперед. Все последующие он с легкостью разрубил, но рассеялся прямо перед святошей.

— Этот фокус здесь не пройдет! — заявила ангел.

Взмах — и… И на мгновение в церквушке само пространство порвалось, или чего-то вроде того. Не сказать, чтобы это было чем-то прямо-таки неописуемым, но продлилось лишь с секунду и глаза мои с мозгом не успели всю эту херотень обработать толком.

Зато вполне себе обработали появление здесь целой, мать его, толпы голых баб. Рогатых, высотой метра в полтора и у всех необычных оттенков кожа — от фиолетовой через синюю и зеленую до красной.

— Посмотри, какой выбор! — ангела указала на баб рукой, словно на товар. — Пусть и не суккубы — импы тоже знают толк в истинном удовольствии!

А у меня под ухом злобно рычала Альфа. На вдохе и на выдохе, не прекращая от слова совсем. Рука ее все так же крепко держала меня за запястье — пусть и мягкая, но хватка будто какой-то промышленно машины.

На несколько секунд все повисло в неловком напряжении — никто ничего не делал. Все так же вращался круг перед святошей, ангел горделиво развела руки, выпятив грудь, скопище девок, с дюжину или больше, пожирали нас похотливыми взглядами. Анна…

Жрица попыталась подняться. И вот примерно в тот же момент я решил, что нет смысла стоять столбом и просто наблюдать. Так что прицелился в ближайшую бабу, с кожей цвета мягкого пурпура и откровенно избыточными бидонами. И дал предупредительный. В голову.

Бах!

Револьвер мой послужил стартовым пистолетом, который все мгновенно привел в движение. Цель-то моя рухнула на пал, обагрив мозгами ближайшие лавки. Вот остальные все бабы ринулись в атаку. Еще чего-то ангел зашевелила руками — но наступающая волна голых девок была важнее.

Снова пальба — с вытянутой руки. Каждый выстрел болезненно отдавался в плече, боль я терпел и переводил прицел. Остаток барабана расстрелял за считаные секунды. И оглох к херам. И Альфа наверняка тоже.