И теперь, зная, в какой стране и в каком городе находится Соня, что она в целости и сохранности, Дима немного успокоился и думал холодной головой. Хорошая новость в том, что Соня именно в той стране, куда у Димы есть возможность добраться. И где есть брат — Роман, на которого можно положиться на все сто.

— Что ж, — прозвучал в ухе спокойный голос брата. — Это даже лучше, что ты не будешь во всем этом замешан.

— Неужели все так серьезно? — осторожно спросил Дима, приходя в себя от неожиданного открытия.

— Ставки, игры, долги.

— Твою ж… — процедил Дима. — Неужели, все еще играет?

— Игроков бывших не бывает. Как и наркоманов, — безапелляционно ответил Роман.

— Да уж, — выдохнул Дима. — Сколько раз я его вытаскивал из этого дерьма. И каждый раз ведь дочерью клялся, что больше не подойдет к игральному столу.

— Все они так говорят. Но теперь Елагин по самую макушку в болоте, и додумался покуситься на государственные документы, как-никак, доступ у него есть.

— А как ваш водник ввязался в расследование? Это же не ваша юрисдикция.

— Игоря Олеговича помнишь? Мой первый командир в десантуре. Так он до генерал-майора дослужился. Попросил по старой дружбе подсобить, по старым связям пройтись, вот и стараюсь.

— Гостайны это, конечно, серьезно. — пробормотал Дима, закуривая сигарету. — Так ты говоришь, Вилорий в штаты наведывался?

— Да, буквально на полдня, туда и обратно. Опять нахватал у всех, кто пока дает. Но дают-то не дураки, им потом возвращать надо, а такие люди своё выбивать умеют. У Елагина, боюсь, скоро счетчик крякнется от этих долгов. Так что на счет твоей просьбы? — напомнил Рома.

— А, да. Надо поводить кое-кого. Аккуратно так, без пыли и шума. И, главное, не напугать.

— Не спугнуть или не напугать? — с усмешкой уточнил Роман.

— Не напугать, — отрезал Дима и вновь услышал смешок брата.

— Так человек этот, значит, с тонкой душевной организацией?

— Ром, брось ерничать, я тебе серьезные вещи говорю, а ты, — проворчал Дима. Но Рому, который зацепился за слова брата, было не остановить.

— Ну а что я? Я за тебя, братец, переживаю. Смотрю, и у тебя душевная организация внезапно утончилась.

— Ну уж точно не настолько, чтобы братишке по носу не надавать.

— Эх, ты, Димас, забыл, что с я морскую десантуру прошел? А это покруче морских котиков в штатах, — хвастливо произнёс Роман, и Дима усмехнулся.

— А ты вспомни, Романыч, кто тебя за шкирку таскал и гонял круги мотать.

— Помню я, помню, — потеплевшим голосом ответил Роман. Но все же не смог удержаться и выдал довольным голосом: — Слушай, а ты случайно не про Сонечку говоришь?

Дима замер и недокуренная сигарета выпала у него из пальцев.

— И что это должно значить? — тихо спросил он, подхватывая сигарету и туша ее в пепельнице.

— А это должно значить, что брат твой младший высоко сидит да далеко глядит, — ухмыльнулся Рома и Дима прошипел:

— Слушай, ты реально забыл, как тяжел братский кулак?

— Да ладно, не кипятись, — усмехнулся Рома. — Мать как приехала от вас, так все уши мне прожужжала про Сонечку. Какая она хорошая, умная, добрая. А красавица-то какая, м-м-м, загляденье! — пропел Роман и Дима уже вживую представил с каким удовольствием помнет языкастому братцу бока. — Говорила, как Сережа ее любит. Но, я смотрю, не только Серега в Сонечку влюблен.

— Роман, завязывай, а, — бросил Дима. Любому другому Дима никогда бы не позволил так разговаривать с собой, и уж тем более говорить о Соне. И только при поддевках брата почувствовал, как краска заливает щеки, и еще больше разозлился. — А ты, Рома, не завидуй. Уже под сорокет, а все еще по девкам таскаешься. Не стыдно, а? Как тебя там мать еще не женила на одной из своих студенческих подруг?

— Так я ж женюсь, — вдруг ответил Роман, и Дима протянул:

— Чего-о-о? Это что еще за новости такие? И почему я не в курсе?

— Так надо, — лишь бросил Роман и Дима замолчал. В голосе брата уже не слышалось ни издевки, ни легкомыслия, а зазвучали стальные нотки, которые появлялись, когда Роман говорил о чем-то серьезном.

— Так, Ром, ты мне вот что скажи — у тебя там все в порядке?

— Все под контролем, — отрезал Рома, и Дима немного расслабился, хотя все еще был удивлён. Но раз Рома говорит, что все под контролем, значит, в его твердом кулаке сейчас находятся кончики от всех ниточек, и он может дергать за любую, какую посчитает нужной. А это главное.

— А невеста-то твоя хоть красивая? — не мог не вернуть ответку Дима.

— Да я особо не присматривался, — проворчал Рома. — Смотреть-то не на что.

— Как так-то? Ты-то, Роман, и на женщину не смотрел? Да я тебя знаю с малых ногтей, ты ж ни одной юбки с красивыми ножками не пропускаешь.

— То-то же и оно. С красивыми. А тут… так себе.

— Ты кажется еще забыл батины слова, которыми он нас учил быть вежливыми с девушками, — строго проговорил Дима. Но вспомнил свое поведение с Соней в клинике, и волна сожаления и стыда окатила его самого.

— Ладно, ладно. Просто устал я, — вздохнул Роман. — У нас, если ты забыл, сейчас полночь, а у вас утро.

— Не забыл я. Просто знаю, что ты спишь по четыре часа в сутки.

— Так нам сам Виссарионович наказывал, — хмыкнул Роман.

— Звать-то как, невесту твою?

— Диана, — отрывисто бросил Рома.

— Приеду познакомишь? — хмыкнул Дима.

— Не до этого будет, — пробурчал Рома и перевел тему. — Ладно, Дима, шутки, шутками, а дела делать надо. Ты мне высылай, что есть, на почту. Я все сделаю как надо, не переживай. Софью в обиду не дадим, пугать тоже не будем. Все аккуратно, чистенько, как мы умеем.

— Ну я в тебе не сомневался, — улыбнулся Дима. — Спасибо тебе, Ром. Я в долгу.

— Да ладно, что я, брату родному не помогу? — проворчал Рома. Помолчал и добавил: — Тем более, когда дело касается Сонечки.

— Ну все, Ромка, доигрался, — прорычал Дима. — Жди, скоро прилетит тебе от меня.

— Жду, жду. Давай. На связи.

Конец вызова.

— Что произошло в сумсуве?

Голос Жаната, как обычно равнодушный и холодный, испугал Соню. Она подскочила в кресле и шумно вздохнула, когда Жанат протянул ей чашку ароматного кофе.

— Это место… — запнулась Соня. Как можно коротко и емко рассказать о самом ужасном месте с самыми ужасными врачами? — Там лечат… Нет, не лечат. Наоборот, там калечат ВИЧ-инфицированных. Заставляют пить экспериментальные препараты. Меняют терапию каждый месяц. Следят за реакцией.

— Как ты туда попала?

— Так же, как и многие. Родителям дурят головы, якобы от вируса можно излечиться. Мой отец попался на эту удочку. Вот и засунул меня на полгода.

— А Мила? Как она туда попала?

— Ее отец — конченный ублюдок, которому нужно отрезать его огромное брюшко, пожарить в кипящем масле и заставить сожрать на обед, — спокойно ответила Соня и сделала глоток горячего эспрессо. Жанат удивленно вскинул брови и это была первая более или менее положительная эмоция, которую Соня наблюдала на каменном его лице за последнюю неделю. — Это он ее туда упрятал. Но, боюсь не для того, чтобы вылечить Милу.

— А зачем?

— Чтобы скрыть ее диагноз. Ему бы озаботиться размером своего обрубка в штанах. Так нет, он озаботился тем, что весть о диагнозе Милы разнесется по городу и покроет его семью несмываемым позором. Говорю же, конченный ублюдок.

Соня запила последние слова еще одним глотком. Затем продолжила:

— Вот только я смогла там продержаться. Я приняла условия игры. А Милка… — вздрогнула Сонька и Жанат зыркнул на нее темными глазами.

— Что Милка?

— Она такая добрая, мягкая, чистая, — Соня вгляделась в изувеченное лицо подруги. — Была такой до сумсува. Почему-то главврач, толстый ублюдок с маленьким хреном, взъелся именно на Милу. Он издевался над ней, — надломлено проговорила Соня и прижала пальцы к глазам. — Понимаете, Мила задавала вопросы, какие препараты, для чего. Пыталась выписаться. Такая наивная. А именно это возбуждало больного выродка.