«Климова Софья Арнольдовна» было выведено на обложке серой папки, и Дима открыл ее.
Так, мать умерла при родах, отец мелкий бизнесмен. Мелкий в сравнении с Димой, но в своей сфере довольно таки серьезный предприниматель.
Что еще? О, оказывается Софья Арнольдовна говорит на четырех языках! Кто же знал, что под блондинистыми волосами скрываются такие мозги. А так и не скажешь, стоит только послушать, сколько язвительных и колких шуток выдает ее красивый ротик.
Училась в интернате, успела окончить два университета.
Так, а тут что? Полугодовое лечение в закрытой клинике? «Санаторий для профилактики и восстановления». От чего это лечилась наша строгая учительница? Может ей там подкорачивали длинный язык?
Дима пролистал до страницы с медицинскими показателями и его взгляд уткнулся в строку:
"Климова Софья Арнольдовна (20.03.1991 г.р.) была обследована тест-системой GRANDSCREEN HIV Ag/AB (Gilead Sciences, Inc. IRL) на наличие антител к ВИЧ/СПИД с ПОЛОЖИТЕЛЬНЫМ результатом" (названия препаратов и мед. оборудования — плод воображения Автора)
Сердце Димы гулко забилось в груди, а кровь зашумела в ушах. И он впервые понял, что значит, когда ярость окатывает человека с ног до головы, застилая глаза кровавой пеленой.
Буквы расплывались под полыхающим взглядом, а пальцы смяли ненавистную бумагу, когда Дима представил КТО сейчас находится рядом с его сыном. Кто последний месяц ел с ним из одной тарелки, делал вместе уроки, обнимал или просто ерошил рыжие волосы Сергея. Сколько раз сам Дима замирал на секунду, наблюдая, как Соня облизывала пальчик, чтобы перевернуть страницу учебника. Но то, что казалось возбуждающим и завораживающим тогда, теперь стало отвратительным и презренным. Ведь этот учебник потом трогал его сын! Прикасался пальцами и возможно уже заразился!
«Сука! Сука! Сука!», шипел сквозь зубы Дима, пока пальцы нажимали на кнопки телефона. Но не успел он набрать номер Стаса, как телефон завибрировал в руке.
— Стас! — взревел Дима в трубку и даже бронированные окна дома чуть не треснули от громового рыка хозяина. — Изолируй Серёгу ото всех! Сейчас же!
— Дмитрий Алексеевич, так вы в курсе?
Дима замер по дороге к двери.
— О чем? — прохрипел Дима, затем выслушал сбивчивые объяснения Стаса о том, что была авария. По первичной версии — несчастный случай. Сергей не пострадал, его осмотрел врач и готов отпустить домой.
— А Софья?
Дима стоял у двери, сжимая ручку до такой степени, что еще немного и металлическая палка раскалилась бы от жара огромной ладони.
— А да, у Софьи небольшое ранение. Врачи говорят…
— На Сергея попала ее кровь? — прошептал Дима и закрыл глаза. Кажется, впервые за долгое время он готов был помолиться.
— Странно, что и вы это спросили. Софья в машине закатила истерику…
— Стас, — выдохнул Дима и еще тише заговорил: — Если ты сейчас же не ответишь на мой вопрос, то я лично обмотаю языком твою шею и буду смотреть, как медленно ты подыхаешь.
Тихий голос показался бы спокойным, но даже Стас, прошедший две войны и охранявший президента одной маленькой страны, замер и слегка побледнел. Дмитрий Алексеевич всегда выполнял свои обещания. И он мог быть очень жестоким. Очень.
— Нет, — отчеканил Стас. — На Сергея не попала кровь Софьи. Ни капли.
— Ты уверен? — все тем же голосом спросил Дима, не открывая глаз.
— На все сто процентов.
Дима выдохнул, открыл глаза и распахнул дверь.
— Жди, я еду. И не подпускай к Сергею никого. Особенно Софью.
Глава 4
Соня переоделась в свою одежду и готова была покинуть клинику. Она отказалась от госпитализации, подписала все бумаги и была решительно настроена сразу направиться к Дмитрию Алексеевичу. Будет ужасно тяжело расставаться с Серёжей, но может иногда они могут видеться. И уж теперь Соня не позволит себе такой безответственности, а будет сверхосторожной и сверхпредусмотрительной.
А еще может она иногда мельком увидит Дмитрия Алексеевича…
Соня только хотела набрать номер Димы и попросить о встрече, но сама судьба в этот момент направляла к Соне ее хозяина.
В коридоре послышался громовой топот ног, широкими шагами преодолевающий расстояние. Кто-то ужасно злой и взбешенный, все ближе и ближе подходил к палате. Сердце Сони остановилось на секунду вместе с замершим в легких выдохом, как дверь распахнулась и…
— Вам туда нельзя! — вскрикнул врач, но был остановлен громко захлопнутой дверью, звуком защёлкнувшего замка и стулом, подпирающим дверь.
Молодой врач в порыве смятения и возмущения попытался вызвать полицию, но был остановлен главврачом.
— Да он же ее там убьет! — вскрикнул врач.
— Наша клиника дышит и существует за счет этого человека. Так что если он решил убить кого-то в этих стенах, нам остается лишь выкопать достаточно глубокую яму, — отрезал главврач и приказал всем разойтись и выполнять свои обязанности.
— Дмитрий Ал… — успела только прохрипеть Соня. Но ее слова перехватил яростный обхват сильных пальцев, которые сомкнулись на ее шее и припечатали к стене.
Соне показалось, что трахея с хрустом переломилась от давления руки. Но это все показалось мягкой лаской в сравнении с тем, какими глазами смотрел на нее Дмитрий Алексеевич. Лицо, обычно непроницаемое, иногда с язвительной ухмылкой, а иногда с внимательными горящими глазами, сейчас перекосилось от бешенства. Резкие черты лица стали еще более угловатые, словно высокие скулы, широкий нос и квадратный подбородок высекли на скале — грозной в спокойствии и разрушительной в ярости.
— Ты, — прохрипел Дима и не узнал своего голоса. Все слова вылетели из головы. Все яростные обвинения, все зверства, которые он планировал сказать и сделать, вылетели из головы, и осталась лишь полыхающая ненависть. Дима боялся, что не сможет контролировать себя и задушит трепещущее тело.
Соня смогла сделать глоток воздуха и в мозгу промелькнула мысль, что Дмитрий Алексеевич не на столько бесчеловечен, чтобы убить ее тут, в больничной палате, когда за дверью уже собрался медперсонал. Но когда она сфокусировала туманный взгляд, то уткнулась в налитые кровью глаза. Никто на нее так не смотрел — с ненавистью, бешенством и…омерзением. Сердце Сони обливалось горечью и болью под этим взором, и стучало тонко и быстро в полыхающей груди.
Он знает. Он все знает.
— Дима, прости, — просипела Соня и из глаз побежали слезы. Горячие, соленые, словно воды в океане за окном, они полились по бледным щекам. Но Дмитрий Алексеевич лишь скривился от этого проявления чувств, приблизил лицо вплотную к Соне и выдохнул звериным дыханием:
— Не будь ты заразной сукой, я бы утопил тебя в твоей же крови.
«Больно, больно, больно» билось толчками в теле.
— Неужели ты думала, что я спущу тебе то, что ты подвергла моего сына риску заражения СПИДом?
«Больно, больно, больно» билось бешенным пульсом в висках.
— У меня ВИЧ, и я не могу заразить, — прохрипела Соня, пытаясь достучаться до Димы, объяснить ему, предоставить факты и справки.
Только бы он понял.
Только бы ослабил хватку стальных пальцев.
Только бы перестал смотреть на нее таким брезгливым взглядом.
— Ты не можешь заразить?! Так ты че, святая?!
— Нет, но анализы…
— Да похуй мне на твой анализы! — взревел Дима. — Ты моего сына, моего сына! могла заразить!
«Больно, больно, больно» билась в сердце вирусная кровь.
— Дима… — просипела Соня, делая очередной болезненный вдох. Слезы вытекали из глаз, стекали по щекам и капали на выпирающие костяшки сжатой руки Димы. Но это было равносильно орошению водой каменных земель в попытке взрастить что-то живое. Человечность и сострадание не зародились в Диме. Но в мощной груди рождались раз за разом полыхающие вспышки гнева и ненависти.
Дима сделал глубокий вдох, пытаясь унять желание придушить Соню, и почувствовал сладкий запах. Барбариски. И этот запах, вчера казавшийся теплым и сладким, сейчас стал омерзительным и смрадным. Поэтому он прошипел в бледное лицо, глядя в небесно-голубые глаза:
