К середине шопинга Соня стала подозревать подругу в коварстве, потому что себе Мила выбирала обычные, простые вещи, в то время, как заваливала кабинку Сони яркими, дорогими, элегантными одеждами.

— Ми-и-ила-а-а, так нечестно! — взвыла Соня, когда они вышли каждая из своей примерочной. Вот только если на Соне красовался брючный костюм из мягкой замши, пепельно-розового цвета, с тонким пояском из змеиной кожи, то Мила примерила голубой свитер из трикотажа и черные брюки со стрелочкой. — Да на тебя без слез взглянуть нельзя! Мы с тобой сейчас выглядим, как богатая тетка с миллионным счетом в банке. Рада представиться! — Соня шутливо поклонилась. — И ты — ее бедная племянница, машинистка в сельпо, которую теперь этой богатой снобке придется содержать!

Мила расхохоталась. И потом все же сдалась на уговоры Сони и теперь они брали и Миле не менее элегантные и красивые вещи.

После покупок они зашли в китайский ресторан на втором этаже торгового центра, выбрали столик у панорамного окна. Заказали острые ребрышки и заливную рыбу.

Весело и неугомонно делились новостями, что успели накопить за время разлуки. Вот только Соня так и не смогла рассказать Миле о той части жизни, которая стала для нее самой важной и трепетно оберегаемой в сердце. Да и с каким видом выложить подруге всю правду о Диме? Ведь, если собрать все воедино и сложить в холодные непреклонные факты, то история будет звучать так:

«Я, дура такая, связалась с женатым мужиком. Ко мне приходила его жена с угрозами, но я не отстала от Дмитрия Алексеевича. При этом, хитрюга я такая, успела наладить отношения с сыном мужчины. А потом, когда почти довела мужика до развода, ко мне заявился отец его жены и заплатил десять штук баксов чтоб я смылась. Что я и сделала! И вот она — я, любовница и разлучница!»

Вот как на самом деле прозвучит история Сони, и сможет ли Мила ее понять? Ведь, не смотря на проблемы, что Мила видела в своей семье, и не смотря на напряжённые отношения с родителями, Соня знала, что Мила любит и отца, и мать, и даже несносного младшего брата. Даже если Мила примет ее — Соню, любовницу и разлучницу, сама Соня не выдержит жалости, а может даже осуждения в глазах самой близкой подруги. Поэтому Соня так и не рассказала Миле ничего из того, что произошло в Лос-Анджелесе. Лишь говорила о работе, об Ирисовых, об учениках.

Где-то к концу ужина Соня вдруг почувствовала себя так, словно прямо сейчас на не нацелен дробовик. Это было странное ощущение, но даже не пугающее, а скорее будоражаще. Соне казалось, что она сидит с завязанными глазами, а по ее спине проводят холодным железным дулом винтовки. Но делает это не киллер, а мужчина, который после прижмется к выпрямленному позвоночнику горячими алчными губами.

Дима!

Он здесь!

Вот только где, здесь?! Или Соне точно пора ложиться в психушку, раз ей чудится знакомый силуэт любимого мужчины, что уже растворяется в толпе посетителей торгового центра?!

Соня шумно выдохнула и обмахнулась салфеткой. Почувствовала, что ей не хватает воздуха.

— Сонь, дорогая, ты как? — взволнованно спросила Мила и налила ей воды в стакан. — Ты словно призрак увидела.

— Да уж, точно призрак, — пробормотала хриплым голосом Соня и вскочила со стула. — Я в уборную, сполосну лицо.

И выскочила из ресторана, чтобы пойти в женский туалет торгового центра. Потому что не могла находиться в ресторане! Потому что ей нужен был воздух, пространство! Ей надо как-то прийти в себя!

Соня влетела в туалет и склонилась над раковиной. Прокрутила кран до упора и плеснула в лицо ледяной воды. Но даже это не помогло, потому что горячие слезы потекли из глаз, смешиваясь с ледяной водой, а дыхание перехватило от сдерживаемых рыдании.

Это странное ощущение до сих пор преследовало Соню и когда за спиной скрипнула дверь, Соня с тихим вскриком обернулась. Но не увидела никого. Видимо, она неплотно закрыла за собой дверь, когда заходила. Соня вновь обернулась к зеркалу и ужаснулась от того, каким отчаянием горят ее глаза.

Дима! Как же ей нужен Дима! Как же она по нему истосковалась! Когда?! Ну, когда эта боль пройдет и придет хотя бы малейшее успокоение?!

Соня еще раз сполоснула лицо и выдохнула. Ощущение прицела ушло, уступив место томному желанию, которое появилось, видимо, от нервного перенапряжения. Иначе как объяснить чувственное напряжение, что наполняет лоно? Откуда вдруг взялось это тягучее возбуждение, которое Соня испытывала только рядом с Димой? Никак по-другому, кроме как сумасшествием, Соня описать свое состояние не могла.

Дверь вновь распахнулась, и в этот раз Соня увидела Милу, с обеспокоенным лицом влетевшую в уборную.

— Сонь! Ты как? Ты что, плакала?

— Нет, Милка, не переживай, — усмехнулась Соня и вытерла лицо салфетками, что протянула ей Мила. — Это ПМС. Через пару дней цикл.

— Точно? — пытливо спросила Мила, не сводя с нее настороженного взора.

— Точно, точно. Ладно, пошли уже, а то Семен нас уже заждался.

Дима сидел в машине и курил сигарету, которая немного помогла сбросить напряжение, что он успел наработать, пока наблюдал за Соней в ресторане, а потом и вовсе додумался приоткрыть дверь уборной, лишь бы только с близи посмотреть на Соню…

Вот и увидел. Увидел ее слезы, услышал ее всхлипы и каждый этот звук резал Диму похлеще отточенного ножа.

Дима приложил все усилия, чтобы не ворваться в уборную, не развернуть Соню к себе. Чтобы впиться губами в ее дрожащие губы, не давая сделать ни вдоха, перехватывая удивленно-испуганный вскрик. Потом задрать ее голубой сарафан, разорвать трусики и ввести в ее горячее лоно палец, а лучше сразу два, до конца, до упора раздвигая влажные складки. А то, что оно моментально станет горячим и влажным, Дима прекрасно знал. Ведь как быстро Соня заводилась рядом с ним! Да и сам Дима напоминал порох рядом с барбариской, которому и искра не нужна, чтобы вспыхнуть.

Как бы он ее отымел там же, в туалете торгового центра! Усадил бы на холодную раковину, раздвинул ее стройные ноги, а затем с диким рыком вдолбил бы в нее свой, до сих пор стоящий, напряженный член. Так глубоко, чтоб дыхание перехватило у них обоих и искры полетели их глаз! И трахать Соню, быстро и грубо, в кулаке сжимая ее платиновые, уже короткие, локоны. Рывками вводить в ее узкую дырочку разгоряченный ствол. Сразу! Без подготовки! До конца, до болезненного вскрика из розовых губок! Трахать ее, мощно и упорно, долбить своим членом, чтобы никогда больше, мать ее, не вздумала от него убегать!

Потому что Дима уже на грани! Да он ахреневает от тоски и безумия без Сони! И все это приправлено жгучей похотью и алчной страстью, от которой даже сейчас член дергается в штанах, просится в горячее нутро, а уздечка звенит от напряжения, как и яйца, которые собрались и окаменели от одних только похотливых фантазии!

Дима наблюдал за тем, как Соня и Мила, увешанные пакетами, вышли из торгового центра и сели в машину с Семеном за рулем.

Да, Дима рисковал, следя за Соней. Но именно эта доза адреналина, впрыснутая в взбухшие вены, будоражила и подхлестывала и без того взведенное нутро. Тем более Дима знал, что сейчас Стас подменяет его в квартире, во всю имитируя занятость, на тот случай, если за Димой все-таки следят. Хотя Рома уверил, что хвоста нет, но подстраховаться стоило.

Черный джип выехал с парковки, и Дима проводил его взглядом. Он не поехал вслед за машиной. Потому что знал точный адрес, куда направляется троица. Также знал, что рядом с Алиевым Соня все-таки под защитой. А еще Дима знал, что его план уже приведён в действие.

Остается только переспать эту ночь.

А завтрашнюю ночь он проведет со своей Соней.

Сонька поправила узкий ремешок на бордовом пиджаке. У Милки, конечно, отличная фигурка, но грудь у нее точно на размер меньше, чем у Сони. Именно поэтому Соня в десятый раз сделала глубокий вдох, и каждый раз боялась, что натянутые пуговицы тонкого пиджака, который она одолжила у подруги, треснут под напором выпирающей груди.