Дамир послушно вбил адрес в навигатор, и через пятнадцать минут они были на месте. Соня вышла из машины, всего на пару минуты, и бегом вернулась обратно.

— Поехали, — проговорила она, стараясь не оглядываться.

Машина неслась по магистрали в сторону маленького аэродрома, коих полно в окрестностях Лос-Анджелеса, где богачей с частными бортами больше, чем в любом другом городе штата.

Быстрое оформление документов, во время которого Соня невпопад отвечала на вопросы сонных сотрудников. Шлепнули печати на нужных страницах паспорта.

Перед посадкой в самолет, Соня достала мобильный телефон, быстро напечатала сообщение и отправила. Затем вытащила сим-карту, смяла ее и выбросила в урну.

И вот уже Соня с Дамиром взбираются по короткому трапу на борт самолета.

Соня не видела обстановки салона. Не слышала, как Дамир интересуется, желает ли она выпить или перекусить. Не заметила, как руки Дамира закрепили ремень безопасности на ее кресле. Не ощутила вибрации, пока шасси самолета с визгом брало разгон на пластах асфальта взлетной полосы.

Соня не чувствовала ничего.

Соня только знала.

Знала, что боль уже расправила крылья и приготовилась к прыжку в пучину ноющего и бушующего нутра, чтобы полоснуть и обжечь душу еще более огненными увечьями.

Шасси оторвалось от земли, самолет взмыл вверх и боль начала свой кровожадный полет…

В лежащем на больничной койке теле было тяжело узнать Милу. Она ли это? Это опухшее от ударов лицо? Заплывшие глаза и раздутые губы? Тонкие руки и ноги, покрытые синяками? Тугая повязка обхватывала худенькое туловище Милы, и вся она казалась бутафорной поломанной куклой.

Но это она, милая Милка. Ее мягкие кудри, ее тонкие пальцы, ее чуть торчащие уши.

— Боже, господи, спаси, — беззвучно рыдала Соня, прижимаясь губами к холодным пальцам подруги. Ее горячие слезы не могли согреть эти ледяные пальчики. Даже горячее дыхание задыхающейся Сони не смогло хотя бы немного согреть это хладное тело. — Боже, Мила, боже…

Соня заходилась в плаче, сжимая руку подруги, и вдруг почувствовала, что больше не одна в палате. Она резко вскинула голову и чуть не вскрикнула от ужаса, когда увидела в дверях палаты самого страшного и пугающего человека в жизни.

— Она ничего не слышит, — сипло проговорил мужчина. А глаза, бездушные ледяные глаза, смотрели на искалеченную Милу, не отрываясь. И в глубине темно-карих глаз плескалась удушающая боль и…вина.

— Это вы с ней такое сотворили?! — яростно прошипела Соня и подскочила к мужчине. Руки наносили удары по нему, но мужчина словно не чувствовал острых кулачков. Язык Сони выплевывал такие маты, что даже фуксия в горшочке стыдливо завернула нежные лепестки в кокон. Только когда Соня замахнулась, чтобы нанести удар в лицо гиганта, сильные пальцы обхватили ее за запястья и прижали к бокам.

— Отпусти, ты!.. Мразина! Ублюдок! Тварь! Я убью тебя!.. — шипела Соня и чувствовала, как горячие слезы бессилия заполняют глаза, пока мужчина без труда удерживал ее в обездвиженном положении. Тогда Соня начала пинаться и брыкаться.

— Успокойся, — приказал мужчина ледяным голосом, но Соню было не остановить. — Ты можешь ее потревожить, — попытался мужчина внять голосу обезумевшего разума, и Соня немного притихла. Но дыхание все еще тяжело вырывалось из легких, а глаза метали огненные молнии.

— Ты!.. Да я тебя!..

— Это не я, — отрезал мужчина.

— Но кто тогда?! Только скажи, кто…

— С ним уже разобрались, — глухо ответил он и в карих непроницаемых глазах Соня прочла приговор палача. Неумолимый и жестокий.

Соня притихла, и мужчина осторожно отпустил ее руки. Черт, он кажется даже синяки оставил!

— Кто вы? — спросила Соня и поправила растрепавшиеся в борьбе волосы.

— Жанат.

Он говорил так, словно одно его имя давало ответ на все вопросы.

— И что с того? Кем вы приходитесь Миле? Что вообще произошло?

Жанат сел на диван у кровати и опустил голову на сложенные ладони. Провел рукой по выступающим скулам. Они были покрыты по меньшей мере двухдневной щетиной, и это создавало еще более пугающее впечатление вкупе с мрачной аурой, которая окружала Жаната.

— Я виноват в этом, — тихо произнес он и голос его дрогнул.

— Что?! — вновь зашипела Соня.

— Я слишком поздно пришел в ее номер. Если бы я пришел на полчаса раньше… — Жанат замолчал.

Так-так, пришел в ее номер значит? Но зачем этот монстр с демоническим взглядом приходил в номер ее милой доброй подруги? Неужели они?…

— Откуда вы ее знаете? — Соня присела на диван рядом с Жанатом.

— Это длинная история.

— Я никуда не тороплюсь, — язвительно прошептала Соня, не отрывая взгляда от монитора кардиоаппарата, который отсчитывал сердцебиение Милки. Такое слабое и неровное! Соня шумно выдохнула и заметила, что Жанат тоже наблюдает за голубыми извилистыми линиями на мониторе.

— Это не важно, — бросил Жанат. — Сейчас ничего не важно. Кроме Милы.

Спокойный ровный голос Жаната дрогнул, а глаза устремились к беспомощному телу на койке. Руки сжались в кулаки, и сквозь стиснутые зубы вышел хриплый выдох.

— Ей нужна твоя помощь, Софья. Мне нужна твоя помощь.

— Конечно, — ответила Соня. — Я готова на все. Но, насколько мне сказал врач, нам остается только ждать.

Жанат ненавидел свое бессилие перед лицом смертельной опасности, которую он не смог отвести от своей Милы. С какого момента он стал считать ее своей? Черт его знает. Может в тот самый момент, когда эта девушка вошла в пустую темную комнату и глаза ее расширились от ужаса при виде сидящего на стуле незнакомца.

— Жанат, вам надо отдохнуть. Я вас сменю, — тихо сказала Соня. Она хотела положить руку ему на плечо в подбадривающем жесте. Но слишком уж непредсказуемым был Жанат. И слишком пугающим светом горели ледяные глаза. — Вы…

— Она очнулась, — выдохнул Жанат и подлетел к койке.

Соня подошла с другой стороны и вцепилась пальцами в поручень кровати, когда вновь глянула на изуродованное тело подруги. Мила лежала без движения, и Соня с сожалением прошептала:

— Она без сознания, Жанат.

Мужчина лишь покачал головой и положил свою ладонь на лоб Милы. Осторожно и бережно. Сердцебиение на мониторе участилось, и писк стал ритмичнее.

А Соня с пугающим восхищением смотрела, как одинокая горячая слезинка выкатилась из сомкнутых век Милы, скатилась по растерзанной скуле и потерялась в висках.

Пульс вновь стал слабее, но более ровный и стойкий. Жанат не убирая ладони со лба Милы, сел в кресло и сжал в другой руке ее пальцы. Соня расположилась с другой стороны кровати.

Им оставалось только ждать.

Соня старалась сдержать слезы, обтирая тело Милы смоченной губкой. Тонкая бледная кожа была покрыта рубцами и гематомами, и Соня боялась представить, каким чудовищем нужно быть, чтобы сотворить подобное зверство в живым человеком.

Соня посмотрела на свою перевязанную ладонь, и горько усмехнулась, когда вспоминала свой ужас от жестокости отца Алены. Ведь теперь Соня увидела жестокость в самом ярком проявлении — тело Милы, превратившееся в переломанную куклу, с порезами и синяками. Соня осторожно откинула простыню, и слезы хлынули из глаз, когда она увидела бедра, исполосованные воспаленными ссадинами, видимо оставленные твердой плетью или цепью. Соня даже боялась представить, какое из ее предположений верное. Лишь продолжила обтирать саднящую кожу, дуя на место ушибов, пытаясь хоть немного облегчить процедуры, хотя за все время Мила даже не шелохнулась и никак не отреагировала.

Дверь в палату открылась и вошел Жанат. Его цепкий взгляд заметил красные глаза Сони, ее бледные щеки, влажные от слез. Затем его взгляд опустился на ноги Милы и мужчина шумно выдохнул, сжимая кулаки. Прикрыл глаза на пару секунд, но до этого Соня успела увидеть удушающую боль в глубинах карих омутов.