Стас покачал головой:

— Он прикатил на велике. В простой куртке и кепке. А сейчас курьерские компании всюду пихают свои лого, да чтоб поярче. Да и на велосипедах они не рассекают, статус не тот.

— Может, с аптеки? — спросил Дима, проходя ладонями по скулам и почесывая отросшую щетину.

Стас понял намек Димы, ведь его самого не раз посещали мысли о том, что госпожа Львова могла подстроить свое отравление. Именно эта мысль подтолкнула Стаса просмотреть записи с камер.

— Вряд ли. Опять-таки, нет логотипа, или хоть какого-то медицинского знака на форме. К тому же, в аптеках даже аспирин не выдают без рецепта. Сейчас такая система, что врач из клиники направляет электронный рецепт в нужную аптеку с данными пациента, чтобы избежать подделок бумажек и махинации с таблетками.

Они молчали. Сейчас напряженная пружина словно ослабила свой тугой виток, и Дима впервые почувствовал, как сильно он устал. Тем более коньяк, выпитый на голодный желудок, ударил по шарам так, словно Дима выжрал половину бутылки. Именно это слегка расслабленное состояние, еще и приправленное пониманием того, что они, наконец-то, смогли хоть что-то нащупать, родило в сознании Димы идею.

— Вовка где? — спросил Дима.

— Мы с ним столько километров намотали. Он в паркинге, наверняка дрыхнет, — Стас встал из-за стола. Посидеть и выпить с хозяином, тем более с таким, как Дмитрий Алексеевич, это конечно хорошее дело. Но и переходить граней Стас не хотел.

— Пусть подкатывает к входу.

— Понял.

Стас набрал номер и коротко передал водителю приказ.

— А ты, Стас, давай отдыхать. На тебя смотреть больно, — хмыкнул Дима и хлопнул Стаса по плечу. Подхватил пиджак, и они вдвоем вышли из кабинета. — Тебя домой подкинем.

— Да я не так, чтоб устал. Просто поесть бы.

— Ну тогда давай подбросим, куда надо.

Владимир уже ждал их у входа. Коротко поздоровался с Димой, который по привычке сел на переднее сидение, а Стас устроился на заднем.

— Ты, Сташевский, домой? — спросил Вовка у Стаса, выезжая на дорогу. Тот покачал головой.

— Не. Я по дороге выйду. Поесть надо

— Тут недалеко есть китайский кафешник, там…

— Не, Вовка. Я уже знаю куда ехать, — перебил его Стас.

— Ну, диктуй адрес.

— Кафе Poke-Poke на Ocean Front Walk, — ответил Стас и Дима нахмурился. Знакомое название. А когда вспомнил, из чьих уст слышал его, усмехнулся. Ну молодец, Стас, что сказать.

Они высадили Стаса вдоль дороги и поехали дальше.

— Куда дальше, Дмитрий Алексеевич?

— К Соне, — ровным голосом ответил Дима. Вовка резко мотнул головой.

— То есть…

— То есть туда, где она жила. На Кейптаун.

— Понял.

Дима ехал знакомыми дорогами, по которым сам успел намотать приличное количество. И, конечно же, думал о Соне. Где же ты, барбариска, где? Что такого случилось, что его отважная смелая девочка испарилась? Какой урод посмел встать между ними?

Вова заехал на знакомую маленькую улочку, и дыхание Димы перехватило. Лицо его хранило каменное выражение, когда они остановились у подъезда Сони. Но внутри… Внутри Димы бушевал и полыхал пожар. Адским пламенем слизывая кровоточащие раны, заставляя только покрывшиеся корочкой порезы вновь вскрываться и пульсировать, посылая по напряжённому телу острые болевые искры.

Пока Дима шел к подъезду, ему казалось, что ноги его налились свинцом. Он вспомнил тот вечер, когда провожал Соню после ужина в рыбном ресторане. Вот тут она попыталась отшить Диму. И попытка ее была так неуклюжа, и в таком взволнованном дыхании заходилась ее грудь, что Дима не мог не улыбнуться, вспоминая горящие голубые глаза.

Вот и лестница, по которой он поднимался вслед за Соней. Любовался ее стройной фигурой, вдыхал ее аромат, что невесомым шлейфом тянулся вслед за барбариской. Готовый подхватить, если оступится. Готовый подставить свое тело, чтобы ей не больно было падать.

И площадка, на которой они с Соней предавались алчному, откровенному акту, когда Дима потерял голову и чуть не отымел Соню прямо тут, перегнув через вот эти грязные перила.

Сейчас, при свете дня, подъезд выглядел просто ужасно. Но тогда… Наступали сумерки, что скрыли в своей темноте все недостатки, отдалили дела и проблема, разум и устои, и этот томный полумрак обнажил те чувства, что Дима и Соня пытались скрывать и от друг друга, и от окружающих, с самой первой встречи.

Внезапно со стороны квартиры, которую снимала Соня, послышался звук открываемого замка. Дима замер. Сердце гулко и глухо билось о ребра, тяжело и неспешно разгоняя застывшую в жилах кровь. Вот дверь открывается, и Дима увидит…

Вышла темнокожая девушка, с афро на голове, в коротком топе и джинсовых шортах, больше похожие на трусы. Заметив на себе застывший взор Димы, девушка слегка улыбнулась. Плавной походкой прошла по коридору, ближе к Диме. Но, когда увидела застывшую каменную маску на лице мужчины, увидела, каким огнем полыхают светлые глаза, которые словно смотрели сквозь нее, заметила, как сжались кулаки и напряглась мощная мужская фигура, девушка поспешила ретироваться, подальше от этого незнакомца, от которого веяло неудержимостью и каким-то отчаянием.

А Дима даже не заметил взгляда девушки, не услышал ее быстрых шагов по ступеням вниз, не видел опустевшего коридора, в котором остался только он один.

Дима смотрел на дверь. Ту самую заветную дверь, возле которой впервые поцеловал Соню, и грудь его перехватило раскалённым жгутом, что враз выкачало дыхание, не оставив ни вдоха, и хлестнуло нутро шипованной огненной плетью.

Дима шумно выдохнул и разжал кулаки. Значит, уже сдали комнату Сони…

Диме пришлось постучаться в семь дверей, прежде чем он нашел того, кого искал. Приветствие, быстрый взгляд за спину открывшего дверь и глухое удовлетворение при знакомом звуке. Пару вопросов, пачка денежных купюр и довольные улыбки.

И вот Дима сидит в машине, в этот раз на заднем сиденье. Потому что он не хотел выглядеть полным идиотом, сидя на переднем кресле, рядом с Вованом, с песиком на коленях.

Дима почувствовал, как его ладони коснулся прохладный влажный нос, и услышал тявканье. Посмотрел на Марселя и не смог удержать улыбки, которая не появлялась ни разу со дня исчезновения Сони. Погладил мягкую шерстку, когда этот негодник неуклюже вскарабкался Диме на колени.

— Э-э-э, нет. Мы так не договаривались, — пробормотал Дима. Но не смог скинуть пса, который свернулся клубком и грел ноги даже сквозь свою шерсть и ткань брюк. А когда Марсик посмотрел на Диму чернющими глазками-пуговками и чуть склонил голову на бок, Дима хмыкнул и покачал головой. Погладил осторожно и мягко бока Марселя, придерживая второй рукой, чтоб не соскользнул с колен, и тихо задумчиво произнес, обращаясь к псу:

— Ну что, Марсе-е-ель, будем искать твою хозяйку?

Пес повилял коротким хвостом и выдал:

— Гав!

Дима принял этот ответ за согласие. Спросил еще тише:

— А когда найдем, будем ее наказывать?

Марсель помолчал несколько секунд, внимательно глядя на Диму. И снова ответил коротко и емко:

— Гав!

— Вот и я так думаю, — довольным голосом проговорил Дима. — Будем наказывать, еще как будем. Так накажем, что мало ей не покажется. Да, Марсик?

— Гав!

— Романыч, как ты там?

— Здоров, Дим. Да потихоньку-полегоньку. Сам как? — спросил Роман, и Дима улыбнулся, услышав в трубке голос брата. Улыбнулся расслабленно и спокойно. Только при разговоре с братом Дима мог отпустить контроль и не быть постоянно начеку.

— Тоже неплохо. Как мать?

— Ничего, поживает. На плавание записалась, — хмыкнул добродушно Роман.

— Да ты что? — хохотнул Дима. — Ну, мать, молодца. Так держать. А что это, у Вероники Степановны сын — моряк, а учит ее кто-то другой?

— Ты что, мать не знаешь? Я ее чуть ли не силком готов был к нам в спорт-центр возить, так она мне выдала, что со мной невозможно заниматься. Видишь ли, я ей весь кайф обламываю, — проворчал Рома, и Дима захохотал.