Дима резко обернулся к ней. Лицо его окаменело, а желваки заходили на заостренных скулах. Ноздри напряглись, когда Дима прошипел сквозь зубы:

— Алена говорила с тобой про…ВИЧ?

— А что? Стоит ли удивляться, после того, как вы сами ей проболтались об этом. Вы, очевидно, никогда не слышали понятия «чужая тайна», и с радостью делитесь со своей супругой каждой сплетней.

Дима наклонился к Соне, и в этот раз она все же откинулась назад от того огня, что горел в золотистых глазах.

— Софья, я ни с кем не обсуждал тебя, тем более твой статус. Никогда.

Глядя в горящие глаза и каменное лицо Димы, Соне до боли в груди хотелось поверить ему. Ну не может же человек так врать, выдавая свои чувства не только мимикой и хриплым надтреснутым голосом, но и твердой уверенностью в глазах? Ведь не может? Или может?…

— А как же сия благородная мадам узнала обо всем?

— Я не знаю, Соня. Может так же, как и я, раскопала твои данные.

— Правду говорят, муж и жена — одна сатана. Даже повадки у вас одинаковые, — произнесла Соня, пытаясь не показывать тихой радости от понимания того, что Дима все-так не оказался болтуном и сплетником, как она успела себе вообразить. Что ж, приблизительно зная характер Алены, легко представить, что госпожа Львова может пойти на любые ухищрения, лишь бы досадить Соне.

Дима вновь схватился за пачку и вытащил зубами сигарету. Щелкая впустую зажигалкой, Дима сжал в зубах мягкий фильтр и пожевал его. Вовсе они с Аленой не одна сатана! И брак их уже давно шатается на том пьедестале, куда возвела его Алена, и трещины глубокие пошли по рассыпающемуся бетону, и уже никакой глиной не замазать эти рытвины и никакими силами не удержать это накренившееся изваяние.

Их брак был похож на гостевой двор, где Алёна блистала хозяйкой перед визитерами, щеголяла в шикарных одеждах и плела иллюзию идеальной семейной жизни перед публикой. В то время, как Дима, словно усталый путник, время от времени возвращался проторенной дорогой, чтобы только дать сыну нормальное детство в полноценной семье. На Диме пожизненная ответственность за благополучие сына, за его счастье и за стабильность, ведь именно с детства складывается видение и понимание Сергея к таким ценностям, как семья, ответственность, становление, как мужчины. Хотя кто его знает, не причиняет ли Дима еще больший вред Сереге, цепляясь за ту картину и понимание идеального детства с отцом и матерью, что была у него с братом…

Все это хотел сказать Дима Соне, но промолчал. Он давно уже не сопливый юнец, что разводит на секс наивных девочек, сливая напряжение на стороне. Для этих целей у Димы было полно вариантов, где каждая сторона знает, что от нее требуется. От Димы — финансовое обеспечение, от вариантов — ненавязчивая связь без претензии на большее.

А с Соней… Глянул на напряженную девушку, заметил тонкую морщину на высоком лбу, скользнул взглядом по вздернутому носику, обвел тонкие контуры губ, и понял, что увязает все сильнее и сильнее в этом жадном и алчном притяжении.

Дима с трудом отвел взгляд и уставился в пустоту перед собой. Он не потащит Соню в свое болото. И вовсе не ВИЧ был тому причиной, ведь первичный страх за сына прошел, а за себя Дима не боялся. Соня — не девушка на один раз. Она была и останется тонким лучом среди серости его будней, и Дима ни в коем случае не погасит ее мерцающий свет. Ей еще встретится достойный парень, например, тот потный бледнолицый. Хотя при одной мысли о «другом» рядом с Соней, пальцы Димы собираются в кулаки, а сердце заходится в бешенной скачке. Но ему придется терпеть, сцепив зубы, и держать себя в руках.

Дима оглядел прищуренными глазами улицу с пробитым асфальтом и полными мусорными баками. Цепким взглядом выхватил нескольких праздношатающихся парней со свалявшимися дредами на голове, свернутым косяком за ухом и опасно топорщащимися боками под толстовками.

— Ты хотя бы сможешь съехать с этой дыры и позволить себе нормальное жилье, — жестко проговорил Дима. Соня заметила скользящий по прохожим взгляд Димы, глубокую морщину меж насупленных бровей и хмыкнула:

— Да расслабьтесь, мистер Львов, тут живут отличные люди. Может и не в шелках и брюликах, как ваши достопочтенные соседи, но вполне доброжелательные ребята, у которых при желании можно и косячок стрельнуть.

Дима резко повернул к ней голову, и Соня засмеялась.

— Что так смотрите на меня, Дмитрий Алексеевич, будто я совершила каминг-аут? Или уже жалеете, что предложили работу?

Дима мрачно оскалился:

— К разговору о косячке мы еще вернемся. А вот что действительно опечалило бы меня сверх меры, так это твой каминг-аут, Софья. А так как ты у нас девушка упертая и настырная, потребовалось бы очень много сил, чтобы… вернуть тебя на путь истинный, — хрипло проговорил Дима. Они застыли, глядя друг на друга, жадно ловя искры из глаз, горячее дыхание и звенящее желание в воздухе. И Дима убедился, насколько тяжело ему будет сдержать свое слово и не приближаться к Софье.

Соня отвела взгляд и скрестила руки на груди. Дыши спокойно, вдох-выдох, вот так. Но взгляд, предательский и бесстыжий, вновь скосился на мощную фигуру Димы.

Дима же закурил сигарету, рвано и быстро заглатывая никотин, и поерзал на сиденье. Кровь отхлынула от мозга и прилила к паху, от чего член встал колом, натягивая ткань брюк. А когда Соня покосилась на его стояк, думая, что Дима ничего не замечает, он хрипло засмеялся:

— Софья, если хочешь сегодня добраться до дома, лучше прямо сейчас выйди из машины. Я уеду на неделю и по приезду позвоню, чтобы узнать ответ. Иди уже, Соня! Мое терпение не бесконечно! — взревел Дима, когда влажный язычок Сони облизал нижнюю губу, а горящие голубые глаза расширились при взгляде на бугор у него в паху.

Соня выпрыгнула из машины и забежала в дом.

Дима со всей дури стукнул кулаком по рулю, но даже ноющая боль в руке не уняла возбуждения. Крепко и глубоко затянулся горьким табаком. Твою ж…! Вот это он попал, пипец просто! Браво, Львов, молоток! Да такими темпами он скорее окажется либо в психушке среди буйно-помешанных, либо на приеме у хирурга, потому как ему придется стереть ладони в кровь, если не прекратится это безумие с Соней.

Дима знал, что пустые отговорки, типа «После одной ночи все пройдет», тут не проканают. Если безумие начнется, неизвестно, чем все кончится. Дима был жаден до всего, что касалось его собственности. А уж тем более, когда дело касается Сони, его инстинкты воют, и бушуют, и ломятся наружу, расшибая в щепки его самообладание! Что уж говорить, если эта барбариска окажется в полной его власти. Да он же ее привяжет к себе, крепко-накрепко, и не отпустит ни на метр! Бля! У него уже сейчас яйца звенят от возбуждения, пока перед глазами пролетает красочный калейдоскоп самых развратных и грязных картин того, что бы он сделал со сладкой Соней!

Дима поморщился, когда фильтр обжег губы.

Раз уж Софья Арнольдовна хочет поиграть в самостоятельность и независимость, что ж, ее право. А Дима не собирается молча смотреть, как она горбатится на двух работах. Денег Соня не примет, и Дима усмехнулся, когда представил, какими словами и эпитетами она сопроводит свой отказ. Ему даже стало интересно на это посмотреть. Но…Дима не хотел спугнуть и без того еле восстанавливающееся между ними перемирие. Не одним, так другим путем, Дима даст ей хорошо оплачиваемую работу.

Соня согласится заниматься с Сергеем репетиторством. Во-первых, как бы эта мадмуазель ни старалась строить из себя холодную снежную королеву, доброта и искреннее отношение к его сыну перевесят всю ее ненависть к нему, к Диме.

Во-вторых, барбариска еще не поняла, что Дима всегда добивается своего. Любыми путями.

Дима горько ухмыльнулся над своей участью гребаного извращенца, которая ожидает его в ближайшее время, нажал на кнопку зажигания и выехал с парковки.