— Фирменные печенья от заведения. Бесплатно для наших гостей, — улыбнулась Соня и разложила тарелки на столе. Алена вытерла кончики пальцев бумажной салфеткой и сухо улыбнулась.

— Бесплатно? Как приятно. Хотя я привыкла платить сама за себя. Всегда. А ты, Сонечка?

Алена вскинула подбородок и посмотрела на Соньку.

— Я тоже, — ответила удивленная Соня.

— Да, понимаю, — пробормотала Алена, не сводя горящих изумрудов с Сони. — Наверняка приятно получить работу не за знания, а по звонку?

О-ля-ля, вот и отравленное жало.

— Алена Вилорьевна, не пойму, о чем вы говорите, — ответила Соня. Она не хотела вставать в один ряд с этой чокнутой, и изливаться ядом. Неприятности на рабочем месте ей тоже ни к чему, тем более при ее-то шатком положении.

— Все ты понимаешь, Сонечка, — хмыкнула Алёна. Помешала ложкой кофе и сделала глоток. — Какая гадость, — скривила губы и отодвинула чашку. — Как и все, что тут находится.

— Алена Вил…

— Что? Что ты хочешь мне сказать? — процедила Алёна, не повышая тона. — Хочешь сказать, что ты не относишься к той гадости, которая тут обитает?

Так, так. Яда все больше и в словах, и в горящих глазах. Соня выдохнула горячий воздух. Ее терпение таяло, как горстка снега под паяльником.

«Последняя попытка, отвечаю!», прошептал разум.

— Вы можете уйти, если…

— О, я уйду. Вот только для начала хочу напомнить, чтобы ты не смела приближаться к моей семье. К моему мужу. В таком возрасте уже пора найти ухажера по статусу и уровню, а не гоняться за чужим! — процедила Алёна. Как ей было неприятно сидеть в этой забегаловке и говорить с этой беднотой, но это был последний выход!

Интуиция Алёны, заточенная и ограненная за столько лет брака, чуяла, как изменился Дима. Если раньше мужчина был просто прохладен и неразговорчив, то в последние дни он смотрел на Алену такими глазами, что у той кровь леденела в жилах. К тому же Алена сумела прознать в один из визитов в офис Димы, что тот всеми силами пытается устроить на работу эту… Соню! «Мразь» и «тварь» — самые мягкие эпитеты, которые приходили на ум Алене, когда она поняла, что все ее попытки вытурить Соню из города пошли прахом! А от знания того, как страшен бывает Дима в гневе и как близко он подобрался к правде о поступке своей жены, нутро Алены бушевало и заставило ее заявиться в этот гадюшник, чтобы посмотреть этой дряни в глаза!

Соня усмехнулась на выпад Алены и пропела:

— Аленушка, выпила ли ты водицу из той же лужицы, что твой братец Иванушка? — Алена не успела ответить, как Соня продолжила: — Ваш супруг — такая же козлина, как и вы, Алёна Вилорьевна. Буду благодарна, если вы приманите его пастись на свою лужайку и заберете подальше из моей жизни. Вместе с собой!

— Софья, Софья, как тебя только допускают к клиентам. С таким-то языком, — притворно вздохнула Алёна, покачала головой и выдала: — С таким-то диагнозом.

Соня стояла у стола Алёны и слышала гомон голосов вокруг. Она слышала звон приборов, смех и разговоры. Но все ее тело словно онемело, и лишь малый остаток самообладания поддерживал ее на ногах. Сердце замедлило бег под самодовольным взглядом зеленых глаз Алёны, которая наслаждалась шоковым состоянием Сони.

— Как я рада, что не пользовалась с тобой одними приборами, — пропела Алена. — А у Серёжи все отрицательно, мы проверили.

«Стучи, стучи, стучи», умоляла Соня свое сердце. «Стучи, чтобы дать этой мразине ответку!»

Соня оперлась руками о столик Алёны, и та невольно откинулась на спинку стула.

— Как кофе, Алёнка? — мягко спросила Соня, глядя прямо в глаза удивленной Алёнки.

— Что?… — растерялась Алёна и скривилась. — Что ты…

— Как кофе, я тебя спрашиваю, — тихо и по слогам повторила Соня. При этом светло-голубые глаза потемнели до серо-синего, как океан перед бурей, а голос звучал, как тихий ветерок перед ураганом.

— Да нормальный кофе, — пробормотала Алёна, не в силах отвести взгляда.

— А то я тут намедни все ложки облизала, в том числе твою, — спокойно ответила Соня, и теперь уже лицо Алёны побледнело, сливаясь с белой тканью платья. Зеленые глаза затравленно смотрели на Соню, а из полуоткрытых губ вырывалось лишь прерывистое дыхание. — Вот видишь, Алёнушка, как легко я могу пошатнуть твой мир. Не приближайся ко мне, а то в следующий раз я могу напнуть тебе своей кровинушки.

Алена все еще не могла прийти в себя, когда Соня выпрямилась и бросила:

— Не кисни, Алёнка. Я не имею привычку облизывать чужие вежи. Как ложки, так и мужей в том числе.

С этими словами Соня проплыла в сторону кухни, спиной чувствуя полыхающий взор зеленых глаз.

Это чудовище умудрилось и жене настучать, что у Сони ВИЧ! «Глаза бы мои не видели эту парочку Львовых!», думала Соня, прижимая к пылающим щекам влажное полотенце в тесной уборной. Она искренне надеялась, что эта была последняя встреча с представителями этой особи.

Но Сонька оказалась не права. И виноват в этом был, как ни странно, герой любимых советских мультиков — Винни-Пух.

Как там пелось? «Кто ходит в гости по утрам» …

«Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро», пел небезызвестный герой и своим примером показал, как был не прав.

Эх, учиться и учиться Соньке на чужих мультяшных ошибках…

Было 11.00 утра. Сквозь кружевные льняные шторы залетали яркие солнечные лучи, оставляя на потертом ковре причудливые пятна. Маленькая комната с высокими потолками была обставлена мебелью прошлого века. Шкафы на тонких ножках, истёртые временем картины. Стеклянные вазы на полках уже потеряли блеск, но не красоту. Даже стулу, на котором сидела Соня, в этом году кажется исполнилось сто два года. Но, не смотря на скромную обстановку, комната была уютная и светлая, наполненная доброжелательной аурой пожилой пары, что тут проживали.

Только огромное черное пятно, в виде мрачного Дмитрия Алексеевича в кресле напротив, портило идеальную картину в это утро.

Соня зашла к Ирисовым с белой коробочкой фруктового рахат-лукума в руках и с очкастым ухажером под руку.

Фактически, Джереми не был ухажером. Он был прилипалой двадцати двух лет, с аристократической бледностью на узком лице, с волнистыми волосами, зализанные гелем на косой пробор, и с отличным знанием русского языка. Джереми не давал Соньке прохода последнюю неделю и посвящал ей все свои стихи, считая себя современником Блока. Так что, когда утром юноша уцепился за Соней, ей пришлось пригласить его с собой в дом к старой учительнице. Хотя, сразу после визита, Соня намеревалась растоптать философскую душу поэта каблуком и послать его искать себе пассию в другой среде.

И это не смотря на то, что Джереми был сыном графа Беркли и наследовал огромное состояние в придачу к титулу.

Милена Ивановна проводила их в зал, на ходу приговаривая:

— Сонечка, дорогуша, как хорошо, что ты зашла. Мирон Семенович будет в восторге!

— О, у вас гости, — успела лишь пробормотать Соня, когда заметила, что спиной к двери в кресле кто-то сидит.

— А, это Дмитрий — друг семьи, — тихо засмеялась Милена Ивановна, — Он тоже балует стариков визитами.

Милена Ивановна засуетилась в комнате, а Соня во все глаза смотрела, как огромная глыбоподобная фигура поднимается с кресла и оборачивается к ней.

— Вы! — выдохнули они с Дмитрием Алексеевичем одновременно. Взгляды, золотистый и голубой, схлестнулись в смертельной битве, а соперники напряглись в ожидании атаки.

— Какая прелесть, вы знакомы! — Милена Ивановна захлопала в ладоши, и Соня убедилась, какая наивная душа живет в этой сухонькой фигуре. Неужели старая учительница не чувствует, как накалился воздух в комнате, что невозможно сделать вдох от уничтожающего взгляда Дмитрия Алексеевича?

— Да, мы сталкивались, — пробормотал Дмитрий Алексеевич и поправил ворот рубашки. Поморгал. Вновь глянул на застывшую бледную Соньку, словно не веря глазам. «Да, это снова я, та самая блондинка с большой головой!», хотела сказать Соня, но ее отвлек Мирон Семенович.