— Шанталь! — вскрикнул Боссэ, облизывая длинным язычком пухлую верхнюю губу. — Хочу Шанталь! Она же у вас рыженькая?

— Да, мсье Боссэ, Шанталь будет рада вашему выбору, — улыбнулась Соня. — Хотите чего-то особенного?

Под этим вопросом Соня имела в виду амплуа стриптизерши — восточная красавица, представитель закона, школьница в форме. И далее, далее, далее. Шкафы в гримерках переполнились от костюмов, которые могут удовлетворить даже самый изощренный вкус.

— Кухарка! Пусть приготовит мне что-нибудь такое, чего я еще не пробовал! — еще более распалился Боссэ. От выпитого алкоголя тонкокостное лицо стало потным, нос покраснел и выглядел как перезрелая морковка. Отвратительное зрелище, бр-р-р!

Соня мило улыбнулась, а про себя подумала, что если Шанталь преподнесет Боссэ то, чего он еще не пробовал, то француза хватит удар на этом же красном диване.

Через десять минут дверь в комнату распахнулась и со словами:

— Кто-то заказывал клубнику со сливками? — в комнату вошла Шанталь. Униформа была мала ей на три размера, но зато выгодно подчеркивала ее рослую фигуру. Грудь еле умещалась в белом передничке, а маленький чепчик на шикарных рыжих волосах смотрелся умилительно. Длинные стройные ноги и тонкие руки были обмазаны блестящим маслом, и мужчины не могли не заметить, как при наклонах под короткой юбочкой сверкают упругие ягодицы.

Соня отвела взор и уставилась в стену. Да, Соня была хлестка на язык, знала по меньшей мере десять синонимов слову «член» и козыряла таким шутками, что даже завзятые матросы поперхнулись бы ромом, но все равно вид чужого голого тела — женского или мужского, смущал ее. Одно дело — язвить вслух и молоть языком, и другое — демонстрировать открыто и по̀шло то, что должно принадлежать лишь одному, любимому.

Предательский взгляд Сони вновь вернулся к Диме. Он молчал и бесстрастным взглядом смотрел, как стриптизёрша выполняет свои виражи и перекруты на пилоне. В его глазах не горел алчный взгляд, как у других гостей, а был безразлично-усталым. «Видимо уже достаточно насмотрелся на голых теток, раз не реагирует на такую красотку», подумала Соня, но при этом в душе была приятная теплота от этого безразличия.

Шанталь сошла с небольшого подиума и пошла по гостям. К кому-то она присаживалась на коленки, кого-то прижимала лицом к груди.

Шанталь собирала дань, а Соне приходилось подавать блюда Диме, обновлять приборы, наклоняться к нему ближе, так как столики в кабинке были низкие, и очень часто ее грудь находилась в пределах его колена. Соня порадовалась, что форменная рубашка ей великовата. А не то Дима мог бы заметить, как под плотной тканью напряглись ее соски. Соня сжимала зубы и напоминала себе, что Дима — самый отвратительный мужчина, но ничего не могла поделать с реакцией своего глупого тела. Прошло целых три месяца, но понадобилось так мало времени, чтобы показать Соне, что она все еще реагирует на Диму, как самая озабоченная самка в период течки!

— Мальчики, какие вы милые, — пропела Шанталь. Плавной походкой подошла к Диме и закинула ногу на подлокотник его кресла. «Матерь божья, Шанталь, труселя-то хоть на месте?!», вспыхнула Соня и отошла к двери. Сложила руки перед собой и сцепила пальцы до боли, когда стриптизерша провела пальцем по скуле Димы, игриво опустилась вниз по широкой груди, перебрала пуговицы на рубашке и остановилась на ремне. В этот момент Соня задержала дыхание. Она глянула туда, где шаловливый палец стриптизерши вырисовывал восьмёрки, и глаза Сони округлились.

— О, кое-кто рад меня видеть, — хрипло засмеялась Шанталь, затем уселась на колени Димы и повертела ягодицами у паха мужчины.

«Если Дмитрий Алексеевич так приветствует всех, кого рад видеть, страшно подумать, как реагируют гости на подобную вежливость!», взвыла Соня, глядя исподтишка на бугор под штаниной Димы.

— О, какие мы щедрые, — пропела Шанталь, когда Дима сунул зеленую купюру в тонкую лямку стригнов. Девушка благодарно улыбнулась и отошла от мужчины.

Дима развалился в кресле и закурил сигарету. Он ощущал жар в паху, но за каменный стояк стоило благодарить не рыжую стриптизёршу. А белобрысую девицу, застывшую у двери с красным лицом и опущенными долу глазками. Неужели Софья Арнольдовна знает, что такое смущение? Чудеса какие. Но Дима замечал этот нежный румянец и бледные пальцы, теребящие передник. Как и то, что каждый раз, наклоняясь к нему, Соня чуть не задевала своей грудью его колено. Дьявол, как он мечтал ощутить тяжесть упругой плоти! И против воли Дима начал чувствовать, как кровь бьется в венах, разгоняется все быстрее и приливает к паху. Хренова баба! Он не видел ее три месяца! Три чертовых месяца! Первое время, возвращаясь домой, Дима ожидал с порога ощутить аромат из кухни, привычный и уютный. Но Астрид вновь вступила в свои права, накрахмалив передник и чепчик еще жестче, и запекая мясо с овощами еще преснее.

Когда ярость и гнев схлынули, Дима начал вспоминать, какими колкостями они обменивались с Софьей, и в сравнении с этим сухие фразы с Алёной вынуждали Диму не возвращаться домой к ужину. Он чаще стал бывать в ресторанах и все чаще брал с собой Серёгу.

Казалось бы, прошло довольно много времени с того дня в клинике. Безудержный гнев прошел, уступил место холодному разуму, а в конце пришло запоздалое глухое сожаление. Но в бизнесе произошли огромные изменения, захватив Диму с головой. Не было времени и желания перемалывать в себе какие-то воспоминания и мысли.

Но стоило увидеть эту невозможную Софью, как все вернулось назад. И в этот раз вместо ожидаемого гнева, ярости или отвращения вернулись ощущения, которые Дима прятал в себе, загонял в самый дальний угол подсознания и старался не допускать их проявления. Но сейчас, при одном взгляде на бледное лицо Сони, ощущения становились еще жарче, так как яростные стрелы в глазах девушки возбуждали его еще сильнее.

Уж не мазохист ли он?

— Девушка, налей-ка мне, — пьяно выкрикнул Боссэ. Соня наклонилась к французу, наполнила его бокал и почувствовала, как мутный взгляд француза уткнулся в ее грудь. «Что ты там пытаешь узреть своими жабьими глазками?», с омерзением подумала Соня с приклеенной улыбкой.

— Какая куколка, — пропел француз. — Еще и на французском щебечет.

Рука мужчины потянулась к Соне, он схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Мсье Боссэ, не позвать ли мне Шанталь? Она может украсить ваш вечер, — проговорила Соня, но тот засмеялся и ответил:

— А может лучше такая милашка, как ты, украсит мне вечер? — с придыханием говорил Боссэ, и Соня почувствовала запах пота, смешанный с алкоголем. Эти французы кажется еще со средних веков привыкли редко мыться.

— Мсье Боссэ, — пропела Соня, — у нас очень много милашек.

Соня прекрасно знала, как себя вести с такими пьянчугами, разыгрывающими из себя Дон Жуанов. Но тут послышался спокойно-холодный голос Димы:

— Боссэ, отпусти девушку.

«Молодец, нашел время играть героя!», разозлилась Соня. Она знала Диму совсем с другой стороны, и не хотела, чтобы именно сейчас он раскрывал свою сущность — безудержную и нетерпеливую. Черт, из-за него у Сони могут быть проблемы с работой, а она не смогла позволить себе потерять еще и это место!

— А ты что, Дмитрий, так напрягся, а? Или себе захотел девушку? Ничего, не осуждаю, — протянул француз и оглядел Соню с ног до головы.

— Дми… — начала было Соня, но тихий голос Димы прозвучал словно рокочущая лавина, ниспадающая с вышины гор.

— Отпусти. Софью.

Его взор цвета позднего заката, холодный и тяжелый, уткнулся в захват француза. Соня почувствовала, как нагнетается обстановка в комнате. Остальные гости затихли и следили за мужчинами.

— А что ты сделаешь? Неужели на ножах будем драться, mon ami? — пьяно засмеялся Боссэ.

— Дмитрий Алексеевич, не стоит беспокоиться, — успела лишь вставить Соня.

Беспечная полуулыбка легла на губы Димы, когда он тихо спросил:

— Боссэ, ты когда-нибудь купался в жидком алюминии?