— Какая разница, ты все равно немедленно отсюда уходишь.

— Какая разница, мы все равно в одной лодке, — в тон ему отвечаю я. — Там девочки, — с испугом вспоминаю я, и, не дожидаясь возражений, бросаюсь внутрь.

Зоя оказывается в поле моего зрения очень быстро, и я спешу к ней, попутно выискивая глазами Люсю, которая, как назло, куда-то запропастилась.

— Что такое?

— Во-первых, это клуб моего брата. Во-вторых, я только что целовалась с Жилинским, в-третьих, здесь люди Елисеева, и с минуты на минуту начнется мясо.

— Ты целовалась с Жилинским? — с восхищением спрашивает Пересмешница, будучи в восторге от этой новости.

Я стараюсь не истерить, потому что второй подруги нигде нет, и оттого слова выходят резко и отрывисто.

— Долго объяснять, сейчас мы забираем Люсю и уходим отсюда к чертовой матери.

— Если бы с ней что-то случилось, мы бы услышали, верно? — дрожащим голосом спрашивает Зоя. Очень хочется ее успокоить, но мне нечем, и я предлагаю позвонить.

Зоя выдавливает болезненную усмешку.

— Последний раз она заряжала телефон еще на фесте. Как думаешь, ответит?

Непроверенной оставалась только вип-зона, и мы поспешили туда, но нас не пропустили. Забыв о том, что я здесь как бы инкогнито, рявкнула:

— Я Снегирева.

Секьюрити с сомнением всмотрелся в мое лицо, но подумав, все же пустил наверх: вряд ли обычная девчонка с улицы будет знать фамилию хозяина клуба. Осматриваясь вокруг, я подумала о том, что мы зря здесь ищем: если нас хотели развернуть, то Люсю не пропустили бы тоже, даже если бы она похлопала ресницами или применила еще какие-нибудь чисто женские приемы. Я уже хотела сказать, что нужно спускаться, но не успела: началась облава.

Мне сразу стало понятно, почему Костя так яростно отправлял меня подальше отсюда: шестерки Елисеева наверняка были вооружены до зубов, а у нас с Зоей имелся только один мой нож на двоих: бабушкин кухонный остался погребенным еще в нашем подвале, и вскоре после переезда я купила себе «бабочку», но при таком раскладе он лучше всего пригодится для того, чтобы перерезать себе горло.

Ситуация на первом этаже была неутешительной: там царил настоящий хаос. Люди покидали клуб через все возможные выходы, кто-то падал на пол и уже не вставал. Зато теперь Люся нашлась очень быстро: она дралась с Елисеевскими головорезами, и спасало ее только то, что они пока не решались открывать огонь. Им нужно было что-то конкретное, и они лихорадочно обыскивали весь клуб, даже не доставая оружие: огнестрел в центре города, да еще в таком людном месте, наверняка привлек бы лишнее внимание.

— Джи, что ты делаешь? Камикадзе! — крикнула Зоя, но я уже проталкивалась через толпу, чтобы вытащить Люсю к выходу.

Добравшись до подруги и намертво вцепившись ее руку, тащу к курилке, до которой люди Елисеева пока не добрались. Пересмешница видит наши передвижения и направляется туда же, но так отчаянно ломится к спасению, что мешает одному из амбалов, и нам приходится поспешить, чтобы перехватить ее и утянуть за собой. Нам остается всего пара метров, когда мы слышим выстрелы с улицы, и я моментально трезвею и срываюсь вперед, вспоминая о Косте.

Он обнаруживается на крохотной парковке перед клубом: пытается отдышаться, привалившись спиной к незнакомой машине. Левый рукав белой рубашки пропитан кровью, и парень зажимает плечо рукой. Я бросаюсь к нему, на ходу продумывая дальнейшие действия.

— Надо перевязать.

— Нет времени, — бросает он. — Они знают, что ты здесь.

Решив уточнить детали потом, когда выживем, я лихорадочно продумываю план спасения, плохо подавляя панику: даже если бы кто-то, кроме Кости, умел водить, он все равно приехал не на машине. Погруженная в мысли, слишком поздно замечаю, как в самый разгар мозгового штурма один из головорезов, устроивших облаву, хватает Люсю, слишком заметно высунувшуюся из-за машины. Он держит крепко, потому что даже она со своей гибкостью и смекалкой не может вырваться, и я снова решаюсь на отчаянный шаг. Приходится расшнуровать кед, чтобы достать спрятанную в нем бабочку² и сделать попытку прицелиться. Главное — не истерить прямо сейчас.

— Что ты…

Зоя замолкает на середине, потому что я, прищурив один глаз, метаю нож, совершенно для этого не предназначенный, в шестерку Елисеева, и права на промах у меня сегодня нет. Люся дергается и вырывается, чем ставит себя в рискованное положение и заставляет меня покрываться холодным потом. Наконец девушка замечает и летящий прямо в нее нож, и меня; знаком показываю ей пригнуться. Подруга все делает правильно, как я бы и не додумалась: рвется в сторону, перетягивая амбала туда, где по траектории должна пролететь бабочка. Эти несколько секунд насыщены событиями больше, чем даже целая жизнь, и я едва ли что-то понимаю, но Люся, целая и невредимая, уже садится на корточки рядом со мной.

— Прямо в глаз, молодец, — она хлопает меня по плечу.

Я еще не успеваю осознать и только поворачиваюсь к бледному Косте, который держится изо всех сил и сжимает пистолет, как слышу выстрелы и звон разбитого стекла: стреляют по машине, ставшей нашим укрытием.

— Мы сейчас взорвемся к херам собачьим! — орет Зоя, а мы с Люсей помогаем Косте подняться и вместе бежим со всех ног, не разбирая дороги; на обдумывание нашего положения времени тоже нет.

За спиной слышен топот нескольких пар ног, и дело дрянь, если так подумать. Его раненая рука лежит на моем плече, а в правой Костя все еще сжимает пистолет и стреляет практически наугад, и кажется, один раз все же попадает. Если так пойдет и дальше, то ему тупо не хватит патронов.

— Куда нужно стрелять, чтобы взорвать машину? — тихо спрашиваю на ухо.

— В бензобак, но ты не попадешь.

— Какая разница, — нас нагоняет Люся, которая волшебным образом все слышала. — Даже если попадешь, ничего не случится. Такое бывает только в фильмах.

— У меня бронебойно-зажигательные, — говорит парень больше Люсе, чем мне: я все равно не знаю, что это такое.

— Черт, просто скажи, где находится бензобак.

Пока он объясняет мне, мы все еще бежим, и расстояние между нами и преследователями стремительно сокращается. Пропустив девчонок вперед, я пытаюсь оттолкнуть подальше и Костю, но он никак не отпускает меня, хотя я прекрасно знаю, что он намного быстрее и пуля в плече — не такая большая помеха для бега: он просто не хочет отпускать.

— Нет времени ждать, идем! — кричит Люся.

Аккуратно забираю пистолет из Костиной ладони. Он неожиданно оказывается очень тяжелым, и рука норовит безвольно опуститься вниз, но я не даю ей этого сделать. Внезапно ногу обжигает боль, и, бросив короткий взгляд вниз, я замечаю, как по голени стекает кровь, но сейчас это — не самая важная проблема. Стараясь не сбавлять скорости, стреляю в машину, которая в данный момент ближе всего к Елисеевским людям. Думаю, что одного выстрела мало: был велик риск не попасть или что-то еще могло случиться, поэтому выпускаю еще несколько пуль в то же место. У меня нет даже времени прицелиться толком, ведь с каждым шагом мы отдаляемся от машины, но, когда я уже отчаиваюсь, звучит взрыв.

Костя смотрит на меня шокированным взглядом, и обернувшиеся девчонки — тоже. Мы останавливаемся, чтобы хоть немного отдышаться, но почти сразу же Пересмешница командует:

— Нам надо на другую улицу.

Костя пытается что-то возразить о моей ноге, но адреналин делает свое дело, и я через силу улыбаюсь.

— Ничего. Все уже в порядке, видишь?

Мы бежим какими-то дворами, которые я узнаю, но не могу вспомнить: картинки проносятся мимо, не задерживаясь в моем сознании. Теперь уже моя рука закинута на Костины плечи, и он буквально тащит меня вперед, хотя я могла бы и сама. Добравшись до оживленной даже в такое время улицы, мы ловим такси. Водитель с подозрением осматривает всю нашу компанию и, кажется, уже готов отказать, но несколько крупных купюр из бумажника Жилинского решают вопрос, и мы запрыгиваем на заднее сиденье. Зоя садится спереди, она же показывает дорогу.