На следующий день Тоха умудрился устроить потоп в доме, не имеющем водоснабжения, и каким образом это случилось, оставалось загадкой даже для него самого. Обитание в доме с тремя парнями поразительно напоминало сидение на пороховой бочке: никогда не знаешь, в какой момент что-нибудь взорвется, сломается, утонет, сгорит или и вовсе провалится под землю. При этом не угадать, что именно произойдет на этот раз, потому что наши ребята постоянно чудили что-то новое. Я была уверена, что уже готова в этой жизни к чему угодно, но по сравнению с недельным отсутствием девчонок абсолютно все, через что я прошла ранее, оказалось просто цветочками.

В день возвращения Люси и Пересмешницы парни, до зубов вооруженные тряпками, губками и всевозможными моющими средствами и приспособлениями, драили дом под моим чутким руководством. Под конец я расслабилась, поскольку до идеальной чистоты оставалось всего ничего, и у ребят уже не было шансов превратить дом в руины: это я так думала, пока не услышала с первого этажа грохот и звон разбитого стекла. Определив, что источник шума находился на кухне, я поспешила туда, чтобы полюбоваться, как трое неразлучных друзей размахивают друг на друга тряпками, вот-вот рискуя сорваться до настоящей драки.

— Идиот, кто ж шваброй окна моет! — вопил Тоха, не оставляя попыток изловчиться и отходить Пашу по пятой точке той самой злополучной шваброй.

— А кто посуду мылом помыл?! — Паша не оставался в долгу и с завидной меткостью попадал по Тохе мокрым полотенцем.

— А где моющее для посуды?

— Да я им уже полы вымыл! — объявил Димас, до этого момента решительно разнимавший друзей. Ребята как по команде развернулись и принялись дружно лупить его, не ожидавшего такой бурной реакции.

— Девочки, не ссорьтесь, — я, наблюдавшая за потасовкой из дверного проема, прошла вглубь кухни и начала увлеченно шариться по шкафчикам. — Что? — повернулась к затихшим парням. — У нас тут была заначка с чипсами: не зря ж я спускалась, в конце концов, — излучая ауру вселенского пофигизма и полного безразличия к происходящему, объяснила я.

Дима, получивший возможность передохнуть от нападок Паши и Тохи, внимательно всмотрелся в мое лицо. Оно и неудивительно: всю неделю я гоняла ребят веником за то, что они стабильно каждый день разваливали дом, а потом закрывалась у себя в комнате и часами рассматривала потолок, но о последнем факте пацаны не знали.

— Ты какая-то странная сегодня. Все хорошо?

— Да ну в пизду это все, — ответила я, не оборачиваясь, уже на выходе из кухни. — Все нормально.

Остаток дня прошел под хруст чипсов и изучение новых папок в Димасовском планшете, который тот, подозревая неладное, принес мне сам и разрешил взять без очереди. Девчонки приехали только вечером, уставшие и довольные, и все внимание сразу переключилось на них. Люся с Пересмешницей словно привезли с собой частичку непередаваемой фестивальной атмосферы, которая всегда так притягивает, что хочется нырнуть в нее с головой.

Мы ужинали на кухне, уютно расположившись кто где, и по лицам парней было заметно: весь вечер молились, чтобы отсутствие стекла в оконной раме осталось незаметным для девочек. Впрочем, последним было не до того: время перевалило за полночь, а рассказ шел еще только о третьем дне. Мне было интересно, правда, и я изо всех сил старалась не показывать своего состояния; тем не менее, апатия никак не хотела отступать, и я то и дело мысленно погружалась в никуда.

Мы улеглись только под утро и благополучно проспали почти целый день. Я слышала звуки проснувшихся ребят, и с удовольствием бы и дальше пялилась в потолок, который уже успела изучить до мельчайших подробностей, но в дверь постучали.

— Ты долго еще собираешься страдать и морально истощаться? — спросила Зоя.

— Что? Я не…

— Успокойся, это понял даже Паша. К слову, однажды он не заметил, что я перекрасилась в черный, — как всегда уверенной походкой в комнату зашла Люся.

Взгляд скользнул по ее блондинистым волосам.

— Ты когда-то красилась в черный?

— Один раз, почти год назад, — она лопнула пузырь из жвачки. — Где-то до сих пор не вымылся, зараза, — она повернулась, демонстрируя более темные пряди в хвосте.

— Вам Дима настучал, да? — угрюмо спросила я, уставившись куда-то вниз.

Зоя подмигнула мне.

— Никогда не думала о карьере детектива, как в сериалах? А вообще мы и сами не слепые.

— Можно подробнее о причинах такого депресняка? — Люся подсела ко мне на матрас. — Кстати, где твое одеяло?

Вспомнив судьбу горячо любимого мной предмета быта, я не смогла сдержать смешок.

— Скажем так, оно погибло смертью храбрых.

Люся поморщилась.

— Ты не ответила на главный вопрос.

— Можно ты расскажешь? — я с мольбой посмотрела на Пересмешницу. Мне кажется, я не вынесу еще раз повторять это все вслух.

Выслушав историю от начала до конца, Люся лишь пожала плечами.

— Ну все понятно, — безумно хотелось услышать какое-нибудь стопроцентно действующее решение. — Что? — ответила она на наши недоумевающие взгляды. — Мы идем тусить.

В клубе мы оказались ровно через столько времени, сколько понадобилось, чтобы раздобыть в секонде более-менее симпатичные платья, переодеться в них и доехать до центра города. Зоя настояла еще и на макияже; мне пришлось сдаться под ее напором, и теперь я вновь привыкала к забытому ощущению накрашенных ресниц и блесток на веках. Платье было до неприличия коротким, серебристым в тон теней, и необычно переливалось на свету, что каждый раз заставляло меня вздрагивать.

— Разве нас пропустят без паспортов?

— Таких красоток везде пропустят, — подмигнула Люся, такая непривычная с длинными стрелками. — А вообще у меня тут знакомый охранник, так что не парься.

Было бы неплохо иметь здесь еще и знакомого бармена, но парень за стойкой и без этого несколько раз налил нам за счет заведения. Он бросал весьма однозначные взгляды на Люсю, которая тихо посмеивалась и время от времени улыбалась в ответ, продлевая нашу череду бесплатных коктейлей, хотя даже имя его узнавать не собиралась: ей ведь не нужен никто, кроме Паши. Я жалела о том, что растеряла навык подобного манипулирования, ведь и ощущала я себя теперь совсем по-другому. Мы разговаривали о всяких несерьезных девчачьих мелочах, перекрикивая громкую музыку, и я наконец снова почувствовала, как меня отпускает. Не тепло и лампово, как раньше, а шумно, ярко и очень алкогольно, но все же меня переполняла свобода.

Пересмешница позвала меня проветриться, пока Люся заказывала нам новые напитки — к слову, Зоя пила только безалкогольные — и я послушно пошла следом за ней. Табачный дым, который девушка выпустила практически сразу, как мы оказались на улице, даже не вызвал головной боли, но желания попробовать закурить все равно не было, и я отказалась от предложенной на всякий случай сигареты. Широкая улыбка расползалась по лицу, и мне до невозможности хотелось каких-нибудь отчаянных, невообразимых безумств, но в опустевшую голову не приходило никаких конкретных идей. Тем не менее, было хорошо и легко.

Зоя еще не успела докурить, когда мое внимание привлекла развеселая группа людей, подошедшая к главному входу. Один человек, направлявшийся туда же, был как будто не с ними, и моя догадка подтвердилась: компания, показав документы, прошла внутрь, а одинокая фигура осталась стоять в нерешительности. Как только мужчина шагнул в сторону дверей, раздалась телефонная трель, и он, так и оставшись снаружи, ответил на звонок. Свет фар проезжающей мимо машины скользнул по незнакомцу, а в следующий момент я резво затолкала Зою за угол, как раз к так удачно растущему здесь невысокому дереву.

Я была просто в ярости, ведь такого поворота я ожидала меньше всего, но мне оставалось только заткнуться, сидеть тихо и наблюдать из-под веток.

— Может, объяснишь? — прошипела подруга.

— Это Жилинский, — прошипела я.

— Твой?

— Никакой он не мой! — все тем же шепотом, но едва не срываясь на крик. — Я вообще не понимаю, что он тут делает.