Мне хотелось прыгать по кабинету и хлопать в ладоши, но как назло, подсознание выхватило главное слово: «отвезу». Нет, нет, нет, пожалуйста, только не это. Я больше ни за что в жизни не сяду в машину. Мне уже хватило за последнее время на целую жизнь вперед, и если первый раз все было хорошо, то неделю назад сломанный каблук и поврежденная нога будто бы кричали о том, что дважды на те же грабли — не надо. Почему все это происходит со мной?

Я сдержанно улыбнулась и ответила:

— Конечно, — и расплылась в улыбке, прямо как Чеширский кот, попутно подсчитывая в уме, сколько таблеток мне придется сегодня выпить дополнительно.

— Вот и отлично. Иди на урок, ты и так неделю пропустила, — классный на секунду задумался, — Алле Федоровне скажи, что помогала мне с отчетами по внеклассной работе.

Конечно, обозленная на весь мир химичка не до конца поверила в мое оправдание и клятвенно заверила, что на перемене сама спросит у классного, действительно ли мои слова являются правдой. Я прошла в самый конец кабинета и села за парту, с удовлетворением отметив про себя, что после двух таблеток успокоительного меня мало волнует мнение и домыслы химички. А я ведь даже и не думала, что неделя больничного так сильно ударит по моей успеваемости. Я пропустила всего два урока химии, а уже не понимала, о чем вообще идет речь, намного сильнее, чем обычно.

Школьный день тянулся невыносимо долго: я считала время до конца занятий буквально по минутам. Ладно бы я просто тихо сидела и меня бы никто не замечал, но и я ведь оказалась не тихоней, которой, правда, изначально собиралась быть. Одноклассники завели целую тетрадь для переписки на уроках: интернет был мало у кого и тратился моментально, а смс-ки стоили слишком дорого. Просто пропускать тетрадь и передавать ее дальше, не открыв, не получалось, а читая очередное обсуждение, так и хотелось самой что-нибудь вставить.

Артем Смольянинов, так ни разу и не проводивший меня до дома, настойчиво просил мой номер, но я решила проигнорировать «сообщение», перед этим шепнув Тале, чтобы даже не смела что-то ему говорить. Зная сводническую натуру моей сестры, я уже приготовилась к небольшой драке, однако она даже не доставала телефон, чтобы переписать мой номер: вместо этого она со смайликом написала в тетрадь, что мое сердечко уже давно занято одним красавчиком, за что у меня появилось еще большее желание ее убить.

Кое-как все-таки дожив до конца уроков, я сказала Тале, что сегодня заходить ко мне нет смысла: я и сама не знала, сколько времени уйдет на поездку с Костей. Правда, подруга, похоже, даже не собиралась сегодня в гости: у нее были свои планы. Планами оказалась какая-то очень крутая тусовка, на которую Артем достал двадцать шесть пригласительных для всех нас. Я вежливо отказалась и уже направилась на лестницу, но ребята все как один стали уговаривать меня пойти с ними. Время поджимало, и я, неубедительно что-то соврав про срочную помощь бабушке, стремглав бросилась к кабинету английского.

Кто бы сомневался, что Костя был там. Он приветливо улыбнулся и жестом пригласил меня подождать за партой, пока он закончит работу. Ну конечно же, как я могла забыть, что у него появляется стремление заполнять свои учительские бумажки только тогда, когда я оказываюсь в его кабинете. По правде говоря, вряд ли учитель займет меня до самой ночи, а значит, и на тусовку я успеваю тоже, но идти не очень хотелось. Решив, что посмотрю по обстоятельствам, я написала Тале, что еще думаю, и попросила на всякий случай придержать мое приглашение.

Просидев в кабинете лишних полчаса и выпив еще одно успокоительное, я наконец дождалась, и мы направились к выходу из школы. Снова классный усадил меня в машину, и снова повез куда-то: пока что для меня в Москве, в какую бы сторону мы ни поехали, все было неопределенным и непонятным. В свои шестнадцать лет я так и не научилась ориентироваться в малознакомом городе, да и к чему мне это было раньше? Сейчас у меня не было ни малейшей догадки о том, куда меня вообще везут, но в этот раз справиться с крупной дрожью и зачатками истерики оказалось гораздо проще. Возможно, на это повлияла дополнительная таблетка, а может, сказалось и то, что с Костей я ездила уже не первый раз и потихоньку начинала доверять ему: в конце концов, и правда не чужой человек.

В пути мы были не очень долго, и вскоре я уже вышла из машины, попутно оглядывая здание перед парковкой. Среди кучи разных магазинчиков, мимо которых я никогда бы раньше не прошла, резко выделялась вывеска, вероятно, кофейни, которая так и манила к себе: на черном фоне красовалась золотистого цвета надпись «Express'o», а сама вывеска была обрамлена кованой рамкой. Я не знаю, кто это придумал, но про себя я уже оценила игру слов в названии. Сколько же денег ушло на одну лишь вывеску? С моими карманными расходами мне даже сфотографироваться с ней не дадут, не то что зайти внутрь: оформление входа демонстрировало, что это заведение «лакшери», как сейчас модно говорить. Каждый месяц я получала немалую для обычной школьницы сумму карманных денег, но они тратились словно сами собой и практически все уходили словно в никуда.

— Вижу, начало уже произвело на тебя впечатление. Идем, — и парень поманил меня к красивой двери с той же кованой отделкой, что и вывеска.

Зайдя внутрь, я поняла, что хотела бы там жить, не меньше. Рот непроизвольно открылся, а закрыть я его так и не смогла: в немного мрачноватом на первый взгляд дизайне гармонично сочетались элементы обстановки примерно семнадцатого века — я не очень увлекалась историей — и современности, а вдоль стены располагался огромный холодильник с очень красивыми и очень разными тортами и пирожными. Рядом с ним находился еще и морозильник с мороженым всевозможных вкусов и цветов, которых было точно не менее двадцати.

Оставшееся пространство было заполнено небольшими столиками на двух и на четырех человек, также я заметила пару столов на шесть мест, вот только в качестве альтернативы популярным во всем мире диванчикам гостям предлагалось расположиться на приятного вида скамьях. Такую красоту я в жизни едва ли видела: судя по фотографиям, гораздо чаще мы с друзьями или родителями ходили в парк или битком набитые забегаловки.

— Ох ты ж е… — только и смогла произнести я.

Костик с улыбкой наблюдал за моей реакцией на этот маленький рай.

— Нравится? Выбирай столик. Лично я рекомендую вон тот, у окна, — последняя фраза была вовсе не обязательна, поскольку я и сама приметила именно это место.

Меню порадовало меня обилием десертов, но глаза разбегались настолько, что выбрать я смогла только кофе, да и денег бы мне сейчас хватило только на него. Костя даже не притронулся к своему меню, и только я хотела спросить его об этом, как к нам подошел официант.

— Вам как обычно, босс? — что? Босс? Вряд ли официант мог ошибиться, но ведь Костик — учитель, просто школьный учитель, пускай даже придурочный и с дорогущей тачкой.

— Не сегодня. Снегирева, что выбрала? Не волнуйся, все за счет заведения, — шепнул классный.

— У меня глаза разбегаются, все это выглядит и звучит слишком вкусно, — снова открыв меню, прошептала я. — Честно, я не знаю, что заказать, пока что выбрала только капучино с фисташковым сиропом.

— Ладно, тогда, — Костик задумался, но всего на мгновение, — добавь к капучино два «птичьих молока», две «Праги» и тройной эспрессо, — официант кивнул и ушел. — Мы делаем «птичье молоко» более воздушным, чем остальные: всего одна небольшая уловка — и получаются, не стесняясь этого слова, лучшие в городе пирожные, — с нескрываемой гордостью пояснил парень. — А «Прага» — просто невероятно вкусный торт, и я даже удивлен, что ты раньше его не пробовала, — если бы он только знал, что я просто-напросто не помню, ела ли я когда-нибудь что-то похожее.

— Константин Леонидович, я требую объяснений!

— Помнится, мы договаривались вне школы обходиться без официоза, Снегирева, — закатив глаза, заметил он, тем не менее, по-прежнему называя меня по фамилии. Получилось неудобно, потому что от удивления я просто-напросто забыла «выключить» школьное обращение.