Вскакивая с кровати, я направляюсь к двери, открываю ее и выхожу в коридор. Я иду на звон посуды и запах еды всю дорогу до кухни, просовываю голову в дверной проем и нахожу Слоан за стойкой, готовящей завтрак. Она одета в леггинсы и свободную хлопчатобумажную футболку, которая свисает с одного плеча, ее вьющиеся волосы собраны на макушке в неряшливый пучок. Закрывая вафельницу, стоящую перед ней, она оборачивается, чтобы взглянуть на меня через плечо, нажимая кнопку на ручке, и дружелюбная улыбка озаряет ее лицо.

— Доброе утро! — нараспев произносит она, приглашая меня присоединиться к ней. — Надеюсь, ты проголодался.

— Умираю с голоду, — ухмыляюсь я, подходя к большому кухонному острову и опускаясь на ближайший табурет.

Я думаю, последнее, что я съел, был протеиновый батончик перед тем, как Слоан вчера вошла в мою камеру. Неудивительно, что после нападения Гильдии никто по-настоящему не думал о еде.

Слоан берет белую керамическую кружку с надписью «Герцогиня’ на боку крупными черными буквами и подходит к ближайшей кофеварке.

— Кофе? — спрашивает она, снимая кофейник с плиты и наливая дымящуюся жидкость в свою чашку.

Я слегка качаю головой, бормоча:

— Я в порядке.

Она выгибает бровь, ставя кофейник на плиту.

— Не любишь кофе?

— Не совсем. Или, по крайней мере, если мне не понадобится кофеин. Или порция виски.

Она одаривает меня ухмылкой.

— У нас есть виски.

— Нет, сегодня не такое утро.

Я смотрю, как она разворачивается, чтобы отнести свой кофе к холодильнику, ставит кружку на стойку рядом с ним и открывает дверцу. Она достает изнутри контейнер с кофейными сливками со вкусом карамели, открывает крышку и наливает смешное количество в свою чашку, прежде чем вернуть ее в холодильник и подтолкнуть дверцу бедром. Затем она берет свою кружку и разворачивается, подходя к противоположной стороне кухонного островка и прислоняясь к нему, опираясь предплечьями о поверхность.

— У меня не было возможности поблагодарить тебя, — говорит она, ее чашка звякает о кварцевую стойку, когда она ставит ее на стол. — Ну, знаешь, за то, что спас мне жизнь и все такое.

Я пожимаю плечами, отводя взгляд.

— В этом не было ничего особенного.

— Извини, это было действительно важно, — усмехается она, ее жесткий взгляд прожигает мне щеку, пока я, наконец, не поворачиваю голову, чтобы встретиться с ней взглядом.

Она такая кроха, что даже когда она стоит, а я сижу, наши глаза все равно не совсем на уровне.

— Тебе не нужно было разворачиваться и возвращаться за мной, но ты это сделал, — указывает она. — Я определенно у тебя в долгу.

— Полагаю, это было наименьшее, что я мог сделать после того, как ты меня выпустила, да? — отвечаю я, неловко хихикая.

— Да, насчет этого… — она замолкает со вздохом, сплетая пальцы вместе и поднося их к подбородку. — Мы будем говорить о том, что ты экстрасенс или как?

Я хмурю бровь, но тут вафельница подает звуковой сигнал, и Слоан поднимает палец, как бы говоря мне придержать эту мысль, отталкивается от кухонного островка и поворачивается, чтобы заняться ею. Я наблюдаю, как она поднимает зажим и с помощью вилки снимает пышную вафлю, перекладывая ее поверх стопки, выложенной на столешницу.

— Черт возьми, что в них? — спрашиваю я, и мой рот наполняется слюной, когда до меня доносится сладкий аромат. — Они пахнут потрясающе.

— Бананы и грецкие орехи, — язвительно замечает она, наливая еще теста в форму для выпечки.

Оно шипит, растекаясь по желобкам, пахнет чертовски божественно, и она закрывает его и нажимает кнопку, прежде чем снова повернуться ко мне лицом.

— Это любимые Мэдда, — добавляет она, подмигивая, и возвращается на остров, потянувшись за своим кофе. — Подумала, что было бы неплохо начать его день на позитивной ноте после всего вчерашнего безумия.

Я фыркаю от смеха и киваю в знак согласия. Теперь, когда я познакомился и со Слоан, и с Мэддом, вся их динамика, черт возьми, поражает меня. Я понятия не имею, что такая милая, задорная малышка, как она, нашла в таком угрюмом засранце, как он, но нельзя отрицать, насколько они заботятся друг о друге. И я не могу не немного завидовать, что, несмотря на то, что он такой колючий, у него есть кто-то, кто заботится о нем настолько, чтобы просыпаться рано и готовить его любимый завтрак. Никто никогда так сильно не заботился обо мне.

— Итак, интуиция, — говорит Слоан, делая глоток кофе, прежде чем поставить кружку обратно на стойку. — Это как иметь внутреннее чутье на вещи, но на стероидах. Ты можешь чувствовать то, чего не чувствуют другие люди. Например, опасность.

Я тупо смотрю на нее в ответ, все еще не до конца понимая ее объяснение.

— Так это часть всей этой истории с оборотнями? — спрашиваю я.

Она подавляет смешок, качая головой.

— Нет, обычно нет. Все оборотни обладают обостренными чувствами, быстрым исцелением, повышенной силой… — она замолкает, легкомысленно взмахнув рукой. — Ты знаешь основы. Но есть также некоторые редкие черты, которыми обладают лишь немногие оборотни, и они обычно передаются в семьях. Интуиция — одна из самых редких.

— Хорошо, — медленно отвечаю я. — Хотя я не думаю, что здесь происходит именно это. Я имею в виду, что у многих людей есть внутреннее чутье.

— Конечно, но все по-другому, когда эти чувства больше похожи на предчувствие, — говорит она, наклоняясь вперед и снова ставя локти на стойку. Она наклоняет голову, задумчиво глядя на меня. — Когда мы вчера были внизу, в камере, что именно ты чувствовал?

— Как будто кто-то приложил взбивалку для яиц к моим кишкам, — бормочу я, отводя взгляд.

— Видишь! — заявляет она, хлопая ладонью по столешнице так громко, что я вздрагиваю. — Я чувствовала то же самое! Моя мама с детства знала, что она обладает интуицией, но я получила свои дары совсем недавно, так что мне кажется, я могу распознать разницу. Это намного сильнее, чем просто догадка о чем-то.

Я провожу рукой по подбородку, задумчиво хмуря брови. Конечно, как будто то, что я оборотень, не делает меня достаточным уродом, давай просто добавим еще кое-что к этому.

— У тебя всегда были подобные чувства? — спрашивает Слоан, смягчая голос, как будто почувствовала мой дискомфорт и пытается обуздать свой энтузиазм.

— Не часто, — ворчу я, бросая на нее быстрый взгляд. — Ты пытаешься сказать мне, что я экстрасенс?

Она морщится, прикусывая нижнюю губу.

— Ну, в некотором смысле. Я имею в виду, что способности у всех разные, и некоторые более развиты, чем другие. У некоторых людей с даром просто разный уровень интуиции. У моей мамы действительно развиты способности, она провидица. Она может вызвать видение, когда захочет, но она видит только то, чего хочет от нее судьба. Так, например, когда Эйвери была схвачена, она пыталась использовать свои дары, чтобы помочь нам найти ее, но у нее не получилось вызвать никаких видений. Должно быть, судьба не хотела, чтобы она вмешивалась.

Я медленно киваю, обдумывая ее слова.

— А что касается меня, у меня бывают видения, но мои другие, — продолжает она, махнув рукой. — Моя мама может вызывать видения прикосновением, но мои приходят ко мне во снах. И они сейчас повсюду, я все еще пытаюсь разобраться, как их контролировать. Иногда я понятия не имею, что они означают, как, например, с тобой. Я продолжала видеть тебя во сне по ночам, но понятия не имел, кто ты и почему я тебя вижу. Но, как я сказала Эйвери, теперь, когда я знаю, что ты ее пара, это имеет смысл.

— О чем были эти сны? — спрашиваю я, внутренне съеживаясь при мысли, что она могла видеть, как я вел себя с ее подругой как полный придурок.

Уголки ее губ приподнимаются в застенчивой улыбке.

— Ну, вообще-то я не должна этого говорить. Моя мама говорит, что обмен видениями может повлиять на судьбу, поэтому ты должен быть осторожен с тем, что на самом деле раскрываешь. Но… — она наклоняется вперед, понижая голос до шепота. — Я видела, как ты сражался вместе с нами против охотников.