Бахрам Адаран и Урван Сроаш, придя с прогулки, присели за общий стол под открытым небом на одной из просторных террас, и решили выпить вина в честь Огненного дня. Насладиться звуком журчания близ протекающего ручья им мешали лишь приглушенные возгласы, доносящиеся из-за стены. Взрослые и дети восхищались мастерством агни-монахов, которые развлекали их простыми техниками: поджиганием свеч щелчками пальцев, преобразованием огненных сфер в искры, запусканием в небо маленьких огненных драконов. Не каждый день можно было увидеть, как человек использует развитую пневму. Монахам и мастерам запрещается, в любой другой день, без необходимости и ради веселья расходовать запасы духовной энергии. Она очень тяжело накапливается и восстанавливается. В продолжительном сражении вполне возможно полностью ее лишится и тогда приходит не только опустошение, но и смерть.

Несмотря на небывалый шум, оба Верховных мастера были спокойны и безмятежны. За разговором им вспомнился их коллега — Ашман Митр, который давным-давно отказался от открытых дверей. В храм Говад посторонним позволяется входить только с его личного разрешения, по пригласительным выпискам. Никто не смеет больше десяти минут стоять на террасе перед каменными воротами, а уж тем более тайно пробираться на территорию — это самоубийство. Но, не смотря на жесткую дисциплину, царящую в храме воздуха, отбоя от желающих вступить в ряды вата-монахов нет. Люди рвутся быть признанными Ашманом.

Адаран и Сроаш ни в коем случае не осуждали Митра за его уроки и способы постижения духовных сил. Он еще ни одного из своих учеников плохо не обучил. Только вот среди них не нашлось достойных и равных ему — тех, что после брошенного в адрес Митра вызова могли выжить. Они, достигнув второго уровня мастера, могли просто покинуть храм и продолжить тренировки где-то еще, либо остаться подле своего мастера и обзавестись собственными учениками. Умирать за право главенства — дело личное.

В голубом небе сверкнула искра. Ярко-красная птица с длинным хвостом из тонких перьев, спустилась с неба и, сев рядом с Адараном, обратилась в маленький свиток. Мастер взял его в руки и развернул. Его глаза быстро пробежались по тексу. Выражение лица осталось неизменным и не выдало эмоции. Сроаш допил вино в стакане и терпеливо стал дожидаться, когда его друг заговорит. Бахрам сам должен решить: следует ли Урвану услышать о содержимом полученного послания, либо этот секрет касается только Дастура.

— Тебе что-нибудь известно о клане Цзянши? — поинтересовался Адаран, нахмурив брови.

— Наемники царства Луны, — ответил Сроаш. — Чем вызван твой интерес?

— Группа их представителей посмела навести беспорядок в городе Дар. И это накануне празднования Огненного дня.

— Зачем они прибыли в Химай? Неужели желают покуситься на дары в Скрытой горе? — от этой мысли, возникшей в собственной голове, Сроаш не был в восторге.

— Они идут по следам того, у кого в ножнах меч с изображением красного дракона на рукояти, — ответил Адаран. — Отец Лияны Саньли опорочил доброе имя Чжулуна — использовав его прообраз в качестве герба своей власти.

— Ян Саньли не отличался терпимостью и воспринял изгнание из храма Дастур, достигнув третьего ранга мастера, близко к сердцу. Он все-таки твой бывший ученик, поэтому-то решил выместить свою злость на святом. Ты же его простил?

— На мертвых не держат зла. Я думал, что все в прошлом, пока не встретил Соломенную Шляпу.

— Неужто… — Сроаш ощутил легкую дрожь в теле, поэтому не смог произнести свою догадку вслух, но еле заметный кивок головы Адараном его убедил в верности тревожных предположений. — Так вот о каком зле ты говорил.

— Может я зря позволил им идти на Скрытую гору. Кто знает, что они там найдут, а что потеряют…

— Думаю Литас, Тия и мой ученик еще на пол пути развернут глупцов по направлению к твоему храму. И все-таки, ты возьмешься обучать обоих?

— Да, — твердо ответил Адаран.

— Ты многое утаиваешь, — заметил Сроаш и их взгляды встретились.

Адаран ухмыльнулся и ответил:

— Несомненно. Думается мне, что не долог срок этой тайны. Просто доверимся времени. Оно обязательно покажет нам правду.

В полночь храм Дастур покинул последний гость, вручив в руки агни-монаху красный флажок — такие раздаются каждому вошедшему, у ворот. Приблизительно полпервого ночи, агни-монахи совершают их подсчет, во избежание заблудившихся, либо хитрецов, пожелавших провести ночь в Дастуре.

Адаран уже направлялся в свою опочивальню, как ему путь преградил агни-монах и после приветственного поклона, сообщил о недочете. У Бахрама от удивления приподнялась одна бровь. Давненько такого не было. В начале и в конце торжественного дня посетителям напоминают, что ровно в двенадцать нужно быть уже за пределами ворот храма. Человек обязательно найдется, но будет строго наказан — ему запретят переступать порог Дастура до конца жизни.

— Проверили амбары? — поинтересовался Адаран, заворачивая вместе с монахом на тренировочную площадку.

— Проверяем, — обеспокоенно ответил агни-монах, но необходимость в его ответе резко отпала, так как посреди площади Адаран увидел нарушителя.

Монах уже собирался идти и схватить неподвижного человека в белом халате и в красной маске, но Бахрам того остановил, вытянув перед ним руку. Гость не безобиден, за поясом у него красуется серп. Адаран запросто догадался: кем является незнакомец.

— Чем мы обязаны клану Цзянши? — поинтересовался Адаран.

— У нас есть к вам предложение, — ответил незнакомец.

Никто из собеседников не смел делать резких движений.

— Излагай, раз пришел. — Адаран недовольно сузил глаза.

— Выдайте нам Соломенную Шляпу.

— Хорошо, вам какого размера и качества заказать? — еле сдержав улыбку, съязвил мастер.

Адепт клана заметно напрягся. Послышался смешок из-за маски.

— Вам прекрасно известно, о ком я говорю.

— Так и такой Шляпы в Дастуре нет. — Адаран мельком посмотрел на агни-монаха, который в отличие от него тревожился, прикусывая губу.

— Но вы можете помочь нам его схватить.

— Вам может показаться мой ответ глупым, но все же — нет! — решительно ответил мастер и добродушно улыбнулся.

Очень интересно, на что способен один представитель клана Цзянши и как он вообще собирается уносить ноги? Противостоять Бахраму может лишь равный по силе мастер. Данный клан славится сильными наемниками и хорошими шпионами, но вот только они не используют в своих боевых искусствах стихии, да и культивирована пневма у них не выше уровня обычных бойцов. Хотя среди каждого представителя может найтись неудержимый воин, желающий прославится в бою.

— Если вы намерены отказаться, то мы будем безжалостно убивать каждого встречного и омоем Химай кровью мирных жителей, — пугающе заявил человек в маске.

— Смеете угрожать мне? — Адаран сжал руки в кулаки. — Не подскажите ли, незнакомец, как долго еще планирует существовать ваш клан?

— Нас защищает царица Лияна Саньли. Ваше вторжение на земли Луны будет началом войны.

— Считаете, что я один с вами воевать буду? — усмехнулся Адаран.

— Сомнительно, — со стороны раздался голос Сроаша. Он вышел из тени.

Человек в маске немного развернулся так, чтобы видеть обоих мастеров.

— Если вы угрожаете одному храму, то угрожаете всем четырем! — злобно добавил Верховный мастер храма Гош.

— Предлагаю вам начать, а потом посмотрим, что произойдет, — на лице Адарана застыла злобная улыбка.

Наступила тишина. Адепт клана Цзянши сглотнул слюну. Этот разговор никому не принес удовольствия. Вокруг нарастал давящий негатив.

— Хорошо, — произнес адепт и молниеносно перерезал себе горло серпом. Мертвое тело рухнуло на щебень. Кровь хлыну с шеи, окропив его белый халат, и принялась растекаться по камням, проникая через стыки в землю.

Сроаш хмыкнул и задумчиво посмотрел на Адарана, который не отрываясь глядел на самоубийцу. Грядет буря.

Башмак закатал штаны выше колена, снял обувь и забрел в холодную горную реку. На улице очень жарко, оттого хочется прохлады. Шляпа лишь умыл лицо и прилег на спину, отдохнуть. Он наблюдал за белыми воздушными облаками и поневоле вспомнил о тех приемах, что недавно использовал Башмак. Тому всего шестнадцать, а он уже использует свою пневму как то умеют делать монахи из Химая.