— Когда начался шторм?

Его голос был грубым.

Я начала смеяться, очень тихо, дрожа в его объятиях.

Он улыбнулся мне в щеку, его губы задержались там, где еще одна слеза снова скатилась из моего глаза. Он сломал во мне что-то такое, чего раньше не мог добиться никто другой. Систему, отвечающую за неконтролируемый поток слез.

— Я не шутил, моя дорогая, — сказал он, — когда сказал, что ты для меня самое опасное существо.

— Знаю, — с трудом выдавила я, — что ты любишь меня, Кэш Келли. Так же сильно, как я люблю тебя.

— Великолепно, — прошептал он мне на ухо. — Просто чертовски великолепно.

Я переплела наши пальцы, крепко сжимая его ладонь.

— Кили Келли, — сказал он.

— Да?

— Ты нужна мне больше, чем сердцу нужен кровоток. — Кэш обхватил рукой мое запястье, надавливая на точку пульса. — Единственная зависимость, которая когда-либо имела надо мной власть. Единственная душа, которая когда-либо смогла покорить мою душу, превратив мой хаос в абсолютный покой.

Мы оба уставились на пар на окнах, конденсат образовывал странные узоры, стекая по стеклам, обрывки шторма проникали по расчищенным дорожкам. Я заснула в объятиях моего мужа, сама того не осознавая; биение его сердца у меня за спиной было песней, успокаивающей хаос, окружавший нас.

Моргнула от яркости света, проникающего через окна. Солнце поглотило ночь, пока мы спали, и из-за грозы в комнате стало душно и влажно.

Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, кожа к коже.

Одной рукой Кэш обнимал меня, а носом вжимался мне в самое ухо. Он храпел.

На моем лице появилась медленная улыбка полного удовлетворения от этого едва различимого звука.

Он почти не спал, а когда проснулся, было уже светло. Ночи, должно быть, настигли его, как мои вечера без ужина настигли меня. Он нуждался во сне так же сильно, как я в еде. Мой желудок издал неприятный звук при одной этой мысли. Но у меня были другие потребности, которые казались более важными.

Кэш был твердым, и после того, как я толкнулась в него своей задницей, он вошел в меня и глубоко застонал.

— Я не хотела есть, Келли, — сказал я, задыхаясь. — Я изголодалась по этому.

Нашей с ним связи.

— Когда я закрываю глаза, я мечтаю об этом, — сказал Кэш, погружаясь в меня еще глубже. — Ты сломала мое тело, но успокоила мой ум.

Он усердно работал над моим телом — мы оба задыхались, были скользкими от пота, отпечатки его ладоней покрывали мое тело — прежде чем мое тело подчинилось ему, а его — моему.

После этого я почувствовала себя так, словно совершила свободное падение с небес. Я глубже зарылась в матрас, в подушку и закрыла глаза.

Дыхание Кэша обдало мое ухо, когда он засмеялся.

— Нет времени на сон, моя дорогая.

— Всегда есть время для сна, мой похититель снов, — призналась я. Может быть, я задремала на секунду, но когда очнулась, то был толчок. Кто-то ударил кулаком по входной двери, и я услышала, как она со скрипом отворилась.

Кэш сел, потирая лицо, а затем направился к двери спальни. Золотистый свет, проникавший сквозь окно, освещал его обнаженное тело, каждый его захватывающий угол. Он огляделся на секунду, и после того, как не нашел того, что искал, вышел из комнаты.

— Какого хрена, Кэшел, — услышала я голос. Он принадлежал Кэшу, но исходило из уст другого мужчины. Его брата, Киллиана.

— Мне бы не хотелось видеть, как ты занимаешься рукоблудием, по крайней мере, пока плотно не позавтракаю.

— Тогда лучше постучать и подождать, — заявил Кэш низким голосом.

Должно быть, он собирал свою одежду. Минуту спустя я снова услышала стук входной двери, а затем еще через минуту или две он вернулся в нашу комнату с нашими чемоданами и всей моей одеждой со вчерашнего вечера.

— Одевайся.

Я лишь кивнула и двинулась с большим энтузиазмом. Быстро приняла душ и надела черное макси-платье, которое почти подметало подолом пол. Ряд пуговиц тянулся по передней части платья, которое было расстегнуто от колен и ниже. Я дополнила наряд поясом с тигровым принтом вокруг талии.

Волосы были в беспорядке — дикая буря рыжего цвета, и я даже не потрудилась их укротить, но нанесла легкий макияж, чтобы лицо смотрелось пристойно. Затем я отступил назад, оглядывая себя. Не была уверена почему, но я хотел произвести хорошее впечатление на его брата.

Я подошла потрогать ожерелье, кулон в виде сердца, и, как обычно, почувствовала пустоту, когда обнаружила, что его нет. Когда я сняла его и оставила на его подушке, мне почти показалось, что я украла у него частичку себя. Я ненавидела это так сильно, как если бы он забрал у меня частичку себя.

Любовь должна была быть чистым Б.Е.З.У.М.И.Е.М.

Должно быть, я вошла на кухню бесшумно, потому что его брат меня не услышал. Он сидел в своем инвалидном кресле у кухонной двери, наблюдая за тем, что происходит снаружи. Из проигрывателя в углу тихо лилась старая песня.

Когда я оказалась перед раковиной и посмотрела в окно, мой взгляд был точно таким же, как у Киллиана. Кэш выгружал продукты из машины. Похоже, Киллиан не хотел, чтобы он знал, что брат за ним наблюдает, потому что, когда Кэш начал возвращаться на ферму, Киллиан откатил свое инвалидное кресло назад быстрее, чем двигался прошлой ночью.

— Господи помилуй! — сказал он, когда заметил меня. — Для высокой девушки ты передвигаешься бесшумно.

— Чего ты ждал от меня? — Я приподняла бровь, глядя на него. — Что я буду топотать, словно лошадь в деревянной хате?

Он прищурился, глядя на меня.

— Скажи мне, что ты делаешь с моим братом, женщина.

Вот оно — если близнецы не показывали этого на людях, то наедине у них обнаруживалась одно семейное свойство — требовательность.

— Вообще-то я его жена, — произнесла я. — Вот что я делаю.

Кэш толкнул дверь, ставя пакеты на кухонную стойку. Я отвернулась от его брата, просматривая содержимое пакетов, начиная убирать продукты.

— Я собираюсь принять душ.

Кэш похлопал меня по бедру. Затем он перевел взгляд со своего брата на меня.

— Не влюбляйся в него, пока меня не будет. — Он кивнул в сторону Киллиана. — Если я краду сердца, он, блядь, разбивает их.

Прошло мгновение, и что-то прокатилось между ними — близнецы, — а затем Кэш покачал головой и пошел принимать душ.

Я знала, как Кэш любит есть овсянку, и начала ее готовить.

— Ты любишь овсянку так же, как твой брат? — поинтересовалась я у Киллиана.

— Если он ест ее также, как и десять лет назад.

Он пожал плечами.

— Точно так же.

Я поведала ему, как Кэш воспринял ее, и он кивнул. После этого он притих, наблюдая, как я работаю на кухне. Шкафы были пусты, но кто-то положил в холодильник кусок свежего масла и бутылку с молоком. Они выглядели свежими с фермы, вероятно, из одного из здешних мест.

— Ты либо самое могущественное существо в мире, либо самое тупое, женщина.

Я перестала мешать овсянку.

— У меня есть имя. Кили.

— Кили Келли.

— Думаю, это хорошее начало для загадки, — отметила я.

— Давай тогда начнем загадку с вопроса. Ты самая могущественная женщина в мире или самая тупая?

— Первое, — сказала я, поворачиваясь, чтобы размешать овсянку.

— Ты знаешь, чем он занимается? — Я кивнула. — Ты в курсе, что он больше животное, чем человек? — Я кивнула. — Тогда мне трудно поверить в первое, если ты знаешь его достаточно хорошо.

— Я не смотрю на него. Я чувствую его — больше, чем ты.

Осеклась, прежде чем вытереть руки о платье. Осмотрела кухню, нашла фартук и накинула его поверх своего платья. Возвращаясь к плите, я сказала:

— Моя мама научила меня, что нужно быть рядом со своим мужчиной. Если только он не начнет бить тебя. Если это когда-нибудь случится, я должна убить его, пока он спит.

Через секунду лицо Киллиана озарила улыбка. Он явно решил посоперничать с рассветами в Ирландии после унылых дней.