Рафф в мгновение ока уложил меня на спину, нанося удары по всем местам, которые, как он знал, были ослаблены, не попав в одно жизненно важное место.

Мою шею.

Я мог бы пережить остальное.

Но не удар в шею.

Мне было насрать на свою жизнь. Мне пришлось обратиться за помощью к своей жене. Мы были на кладбище. В стране мертвых. Только вот она не планировала пополнять их ряды. Если бы это было так, мы бы отправились туда вместе. Я бы вскрыл вену у себя на шее, прежде чем кто-нибудь опустил бы ее в землю у меня на глазах.

Он продолжал наносить удары по моей спине, по бокам, а потом ударил меня прямо по шее. Воздух с гребаным хрипом вылетел из моих легких, и дождь хлынул мне в рот, когда я попытался вдохнуть.

Рафф скатился с меня, ползком пытаясь добраться до пистолета, который он потерял, когда я врезался в него весом своего тела. Рафф встал не менее чем через секунду, снова направляясь к Кили, и, собрав малые капли воздуха, который я смог выхватить, я выкрикнул его имя.

— Рафф! — Он остановился и повернулся ко мне. — Пошел ты, — сказал я. — И пошел твой старик. Он был слабаком.

С этими словами я выхватил пистолет из-за спины, выстрелив ему один раз в голову и один раз в сердце.

Рафф упал на землю, когда я поднялся на колени и пополз к своей жене, которая безжизненно лежала на земле, дождь лил ей на лицо, пытаясь смыть кровь. Это было слишком, слишком быстро. Используя камень моего старика, я приподнялся, потянув ее за собой, взревев от боли, когда это проделал. Я прижимал Кили к груди, крепко прижимая к себе, не уверенный, что, черт возьми, делать. Кроме того, что он разукрасил ей лицо, я не был уверен, что еще он с ней сделал. Меня не было рядом, чтобы защитить ее. Или защитить этих детей. Или Морин.

Нашу семью.

Моя голова снова закружилась, но даже в темноте все, что я мог видеть, было красным.

Кровь.

Наша кровь текла и смешивалась под дождем.

Я поднял голову к небу и закричал. Я закричал так громко, что мои легкие сжались.

— Пожалуйста, — взмолился я. — Молю тебя.

Молния осветила темноту, показав мне ее лицо, и я снова взмолился на ирландском гэльском.

— Le do thoil!¹²

— Самое время тебе умолять о чем-нибудь, ты, никчемный ублюдок.

Ли Грейди. Человек, который должен был быть мертв. Гребаный призрак на кладбище. Он стоял надо мной с пистолетом в руке.

Я дернулся, чтобы закрыть свою жену, но он покачал головой, направив на нее пистолет.

— Она идет первой. После того, что я только что услышал, она стоит больше, чем то, что ты украл у меня. Ты проживешь достаточно долго, после того как я закончу работу, которую не смогла сделать Сьюзен, чтобы увидеть, как жизнь уходит из нее раньше, чем она уходит из тебя. Очень поэтично. Твой старик, возможно, даже гордился бы тем, что ты пошел этим путем.

Раздался свисток. Как птица. Пение. Или разговор с другим человеком. Звук возник, а затем исчез, когда его заглушил очередной раскат грома. Он вернулся, на этот раз ближе.

Я мог видеть Грейди в свете фонарика, оставленного Раффом, но он не мог видеть, кто еще был там.

Грейди направил пистолет влево, туда, откуда доносился шум, сощурился.

— Кто там? — закричал он.

Ничто, кроме ливня, не ответило ему, а затем свист, который раздался снова и снова затих. У моего старика, возможно, и было надгробие без изысков, но его окружали большие статуи. Кто бы это ни был, казалось, он двигался между ними, давая Грейди понять, что он не один.

Грейди нажал на спусковой крючок своего пистолета. Вспышка света, а затем раздался взрыв, который, казалось, эхом отозвался в ночи. Должно быть, пуля ударилась о камень, потому что я услышал, как он треснул.

— Кто там? — он снова закричал, готовый нажать на курок еще раз. Однако прежде чем он это сделал, из темноты появился человек и всадил ему одну пулю в голову и две в грудь. Грейди лежал у моих ног, его глаза все еще были открыты, дождь стекал в его невидящие глаза.

Когда мужчина показался на свету, я прочистил горло.

— Это была не она. Я вынудил ее к этому. Возьми ее. — Я попытался поднять Кили, но мои руки словно налились свинцом. — Ей нужна помощь.

— Я знаю, что ты вынудил ее, — сказал Скотт Стоун, опускаясь на колени, чтобы пощупать пульс на ее шее. — Но я также знаю, что она не из тех женщин, которых можно к чему-то принудить. Она влюбилась в тебя.

Он вздохнул.

— Верни мне мою работу, и я помогу тебе. Ты уже достаточно сказал. Мы не можем существовать друг без друга.

— По рукам, — сказал я, но не был уверен, действительно ли это слово слетело с моих губ.

— Я не уверен насчет тебя, Келли. — Он снова вздохнул. — Но мне нужно ради чего-то жить, кроме себя.

— Гребаная правда, — сказал я, крепче прижимая ее к себе. Если Кили этого не переживет, то и я не переживу.

Секунду спустя, казалось, люди бежали сквозь дождь с фонарями, направляясь к нам. Слишком рано для того, чтобы он только что кому-то позвонил.

Я слышал, как Скотт Стоун сказал что-то о том, как он следил за мной после того, как я подрезал ту машину. В какой-то момент он потерял меня, но потом понял, куда я направлялся. Я слышал Мака. Я слышал Рокко. Я слышал, как он сказал, что они оставили «хаммер» для меня на случай, если я захочу пойти за Раффом, когда приду в себя. Именно «Хаммер выследили».

Я слышал, как Тито Сала ругался по-итальянски в адрес всех них.

Притянув свою жену еще ближе к груди, я произнес одно слово, которое, как я помнил, никогда раньше не слетало с моих губ.

— Спасибо.

Затем я закрыл глаза.

Лучи вечернего солнца проникали в окна библиотеки, высвечивая все рассказы на многочисленных полках.

Я потянула за кулон на шее, изучая все щели прищуренным глазом. Некоторые все еще были испачканы кровью.

Его и моей.

Два тела, у которых было одно сердце.

Любовь никогда не бывает легкой, потому что настоящая любовь, та, в которой я давала клятвы, означала, что дни будут долгими, а годы короткими, и не все из них будут легкими. Однако одну вещь я знала наверняка. Это того стоило бы.

Это уже было.

Независимо от того, насколько трудным становился наш путь, я всегда делала выбор идти рука об руку с Кэшем Келли и нашей семьей в любви.

Мне потребовалось время, чтобы добраться до этого момента. Было нелегко восстановиться после того, что Рафф сделал со мной. Он избил меня до бесчувствия. Бил меня, пока я не потеряла сознание от боли. У него же были сломаны кости и порваны мышцы.

Тот, кого он чуть не убил — мое сердце — все еще бьется. Он оставил меня в синяках и лохмотьях, и точно так же он оставил моего мужа, но мой муж все еще был здесь. Как и я.

Любая жертва, чтобы заполучить его, стоила бы того.

Его было достаточно для меня. Как и нашей семьи.

Райан захихикал и забежал в библиотеку, я раскрыла объятия, когда он врезался в меня. Мои руки были наполнены, как и мое сердце, даже если я все еще понятия не имела, что наполняло металлическую чашу у моей груди.

Сиси вбежала прямо за Райаном, притворяясь, что она дракон, собирающийся его съесть. С каждым днем ее речь становилась все лучше и лучше. Каждый вечер она выбирала книги из детской секции библиотеки, и именно Кэш читал их ей.

— Великолепно, — говорила она, когда он укладывал ее. — Просто вели-пно.

Ей было нелегко смириться с потерей Морин — это оказалось нелегко для любого из нас, — но девочка расцвела с нами, и я каждый день благодарила Морин за то, что у нее хватило дальновидности увидеть это раньше времени. Она облегчила переходный период для Сиси и во многих отношениях подготовила меня к той семье, которая у нас была.

Отец Фланаган сказал нам, что Морин не была больна, как все предполагали, но она хотела быть уверенной, что, несмотря ни на что, ее внуков будут любить сверх всякой меры и о них позаботятся.