— Для таких людей, как вы, — уточнила я.

— Существует тонкая грань между добром и злом. Скотт Стоун ходит по краю каждый день, точно так же, как и я. Мы просто регулярно выбираем разные пути.

— Так поэтично, — прошептала я. Взгляд мой был обращен к нему, и я хотела впиться в него взглядом, но вместо этого я продолжала моргать, готовая закрыть глаза, ожидая, когда Кэш Келли встретится со мной губами.

Поцелуй меня. Поцелуй меня. Поцелуй меня. Укради этот поцелуй, Мародер. Потому что я знала, что как только он это сделает, он поймет, насколько сильным было притяжение между нами, и что Мародёр не собирался выходить из этого без еще нескольких царапин или, может быть, даже шрамов.

Кэш перемещал нас, пока моя спина не уперлась в стену дома Харрисона. Он смотрел на меня сверху вниз глазами, которые были слишком прекрасны для такой души, как у него. Вся его физическая сущность была слишком хороша для того, кем он был, но каким-то образом это делало его более привлекательным. Мужчина, которого все девушки хотели приручить.

Как женщина, я бы превратилась в его дикую натуру раньше, чем ожидала, что он изменится. Потому что тигр никогда не меняет своих полос.

— Ты думаешь, я не знаю, что ты задумала, Лучница? — Его дыхание легко касалось моих губ. — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, завладел твоими губами, чтобы ты могла пометить меня, как я уже пометил тебя.

— Ха.

Звук должен был быть лающим, но вышел хриплым.

— Ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело. Может, я и хочу поцеловать тебя, но будь я проклята, если позволю тебе поцеловать меня. Я не собираюсь давать тебе то, что ты, без сомнения, все равно попытаешься украсть. Это называется работой, Келли. Загляни в словарь для разнообразия.

Он двигался медленно, о, так медленно, и потянулся, чтобы прижаться своими губами к моим, но я отвернулась. Его улыбка стала томной.

— Это мы еще посмотрим. — Кэш отпустил меня, собираясь встать ближе к двери, где стоял Харрисон, наблюдая за нами.

Как долго он там пробыл? Но это не имело значения. Все мое тело горело, и мне хотелось броситься в океан, чтобы потушить пожар, что разжег Мародёр. Хотя я не была полностью уверена, что это вообще сработает.

Этот огонь казался горячее, глубже, где-то внутри моих костей, чем что-либо, что я когда-нибудь чувствовала раньше. Это была смесь похоти и бунта.

Харрисон сделал шаг назад, чтобы пропустить Мародёра в свою дверь, но прежде чем Келли вошел, он остановился.

— Секрет, который тебе стоит сохранить. В чем реальная разница между Стоуном и мной? Я знаю, как ты ведешь себя, дорогая. Он никогда этого не знал. Запомни это.

Кэг подмигнул мне и затем вошел внутрь.

Мне потребовалась минута, чтобы взять себя в руки, обратить внимание на Харрисона, который окликнул меня по имени.

— Что ты здесь делаешь так рано? — спросил мой брат.

Стряхнув с себя воспоминания о встрече с Келли, я выпрямилась и направилась к крыльцу, глядя на улицу.

— Нам нужно поговорить, Харрисон.

Потребуется время, чтобы заполучить одобрение ее семьи. Она была единственной девочкой — не считая своей сестры, убитой в пять лет, — в семье с четырьмя мальчиками. Так что это была их работа ‒ устроить мне ад, прежде чем я заслужу рай для их сестры. Но по сравнению с животными, с которыми я бегал, их уровень ада обещал воду со льдом на десерт.

Несмотря на то, что ее братья были немного круты, большинство членов ее семьи подозревали, что она с кем-то встречалась. Ее мать одобрительно кивнула мне, что заставило Лучницу нахмуриться. Ее отец оглядел меня с ног до головы. По большей части никак не выразив своего отношения. Он был таким. Он знал моего старика, и когда его дочь была убита, он пришел к Ронану Келли за услугой.

Мы вернемся к этому позже, после того, как я разберусь с другой ситуацией.

Маком «Капо» Маккиавелло.

Мари привела его с собой, и при знакомстве Кили сказала, что Мари была единственной, кто называл его Капо. Он был мужчиной, с которым Мари была помолвлена. Мак был причиной того, что Малыш Хэрри заливал в себя новые порции виски, глядя на мужчину с ненавистью в глазах. Однако, если бы у Малыша Хэрри была хоть капля здравого смысла, он бы держался подальше от человека, которого Мари называла Капо.

Опасные животные чувствуют, когда другие опасные животные находятся на их территории.

Мак Маккиавелло был охотником, и он устроил охоту на мою зверушку.

Назовите это предчувствием, но я почувствовал, что этот Мак был тем самым Маком, о котором упоминал Рокко в моем офисе. Он был итальянцем. В некотором роде частью этого мира. Татуировка волка на его руке служила знаком. Или предупреждением. Он был или некогда был Скарпоне.

Разразилась бы война прямо на заднем дворе Малыша Хэрри, окажись Мак кем-то другим, кто принадлежал к этой семье, но что-то в нем вызвало у меня любопытство. Рокко принес мне свою визитку не просто так, и если Мак был тем, кто начал войны между всеми семьями и вовлек меня, я бы выяснил почему.

Любопытство порой убивало кошку, только не такого большого гребаного кота, как я. Я был слишком умен для ловушки.

Если этот Мак оказался таким умным, как я подозревал, он знал это и использовал для своей личной выгоды.

Он был не просто диким животным. Он был умным диким животным.

Его оценивающие голубые глаза были устремлены на меня, в то время как женщина на вечеринке поднесла руку его невесты к своему носу, молча оценивая кольцо на ее безымянном пальце. В темноте глаза Мака казались почти голубыми, под стать глазам черного волка на его руке.

Он прошептал что-то на ухо Мари, встал, а затем выбросил свою пустую пивную бутылку в мусорное ведро. Схватив другую, он подошел и встал рядом со мной, как будто мы были друзьями всю нашу жизнь.

Он ничего не сказал.

Нет, он бы и не стал. Он пришел ко мне.

Настала моя очередь.

Я отпил из банки глоток пива.

— Получил твою визитку. Читай: Сообщение получено. Я у тебя в долгу.

Он кивнул, не сводя глаз с Мари, наблюдая за всеми, кто с ней общался.

— Малыш Хэрри. Он ценен для тебя.

Я переводил взгляд между мужчиной, стоящим рядом со мной, и мужчиной, сидящим через двор от меня. Малыш Хэрри наблюдал за Мари с таким чрезмерным вниманием, что не оставалось места для сомнений в его намерениях. Он хотел остаться с ней наедине.

Если все части пазла сходятся так, как я их сложил, Малыш Хэрри приберегал эту ночь, чтобы признаться Мари в своей вечной любви. И если Мак обращался ко мне с этой проблемой, то Малыш Хэрри стал моей проблемой.

Я чуть было не покачал головой от досады, но сдержался. Если Рокко позаботился о том, чтобы принести мне визитную карточку Мака, не было никаких сомнений в его статусе в семье Фаусти. Высокий. Мои улицы имели первостепенное значение. Война с Фаусти привела бы только к верной смерти.

Все же. Если бы что-то случилось с Малышом Хэрри, Маккиавелло смешал бы мне все карты.

— Можно и так сказать.

Мак медленно отпил пива.

— Ты сделал ему укол милосердия. Если я прицелюсь из пистолета, то попаду ему в сердце.

Ах. Малыш Хэрри играл с сердцем Мака. Следовательно. Сердце Малыша Хэрри принадлежало бы Маккиавелло, если бы он продолжал в том же духе. Если отбросить угрозы, в Маккиавелло было что-то такое, за что я сразу же проникся уважением. Так что я бы раздавил школьную влюбленность Малыша Хэрри, пока она не разрушила мои планы. Ничего хорошего из этой ситуации не вышло бы. Потому что, когда такие мужчины, как Мак, начали испытывать чувства, они били их прямо по голове.

— Принято к сведению, — сказал я.

Мак снова занял свое место рядом с Мари, и мой взгляд упал прямо на Малыша Хэрри, который так пристально смотрел на девушку, что это было жалкое зрелище.

Я вздохнул, качая головой. Из всех женщин в мире, в которых он мог бы влюбиться, это должна быть та, на которую претендует гребаное дикое животное. Ее запах был повсюду на Маке ‒ его запах был заточен на слово… «моя».