— Подожди, — осадила я себя, только что кое-что поняв. Так много вещей обрушилось на меня одновременно. — Как ты узнал о моей роли в шоу?

Я даже Харрисону не сказала. Моя удача и мое дерьмовое везение воевали друг с другом, каждый пытался побороться за самое большое потрясение в моей жизни.

— Я хозяин здешних улиц. Я знаю все, — сказал Ккэш. — Точно так же, как я знаю, что Армино Скарпоне тебя не побеспокоит.

— Ты выбил мне роль! Ты приложил к этому руку, не так ли?

Кэш искоса взглянул на меня.

— Моя жена получает то, что хочет.

— Но теперь я НИКОГДА не узнаю, заслужила ли я ее! И я не твоя ЖЕНА!

— Пока. Ты еще не моя жена, — констатировал он. — И ты действительно заслуживаешь эту роль. Ты хороша. Я наблюдал некоторое время, прежде чем вмешаться. Они решали между тобой и другой девушкой, которая ни хрена не умела притворяться, но ее дядя ‒ какой-то придурок с бездонными карманами, который дергал за кое-какие ниточки. У меня неизмеримый карман, связи поглубже и, конечно, член побольше, так что вместо нее роль дали тебе.

— Подожди. Попридержи коней.

Я ущипнула себя за переносицу, пытаясь унять неистовую головную боль, которая вот-вот должна была отправить меня в отделение неотложной помощи.

— Новый дом моего брата?

— Поговори с Харрисоном. — Кэш кивнул в сторону двери. — Я буду на связи.

— Ух ты! — сказала я, изображая волнение. — Ты такой милашка! Блин, какого же победителя мне послала судьба в мужья! О, подождите, меня заставляют выйти за него.

— Кили.

— Да?

— Выметайся из моей гребаной машины.

— Конечно, — сказала я. — Но позволь мне сказать тебе одну вещь, прежде чем я это сделаю. Может, я и выхожу за тебя замуж, но на самом деле ты связываешь себя со мной. Ты крадешь мое сердце, и твое не сможет жить без моего. Это как заклинание. Тот, кто его произносит, всегда связан с тем, кто находится под действием заклинания. Быть связанным с тем, с кем решил связать свою судьбу, в этой жизни — таким образом — этого достаточно. Мне не нужно, чтобы ты вечно таскался за мной по пятам.

Я открыла дверцу его гребаной машины, а потом захлопнула ее. После этого я подошла к Харрисону, который стоял, прислонившись к своей машине, и ждал меня.

— Что там насчет твоего нового дома?

— Кили…

— Я только что променяла свою жизнь на твою, Харрисон. Скажи правду.

Брат вытер капельку пота с верхней губы. Я могла сказать, что ему было больно, и не только физически.

— Я купил этот дом для Мари, ясно? Я, блядь, купил дом, который она любит, на Стейтен-Айленде! Тот, что рядом со старым домом наших родителей. Тот, в котором она выросла. Тот, в который она любит заглядывать, когда ее жизнь становится тяжелой. Я хочу, чтобы она чувствовала себя в безопасности. Чтобы… я не знаю. Могла почувствовать себя любимой хоть раз в жизни! И я хочу дать ей что-нибудь, чтобы она не чувствовала себя обязанной мне своей душой! Я хочу жениться на ней, Ки.

— Хорошо, — сказала я, мой голос был ниже, чем я ожидала. Я протянула свою ладонь. Мой брат вложил свою ладонь в мою, и я улыбнулась.

— Дай мне свои ключи, любовничек. Я собираюсь отвезти тебя домой и позаботиться о тебе некоторое время.

Он отказался отпустить мою руку. Его рука дрожала.

— Не делай этого, Кили. Беги. Мальчики и я…

Я сильно сжала его руку.

— Это касается только нас с тобой, Харрисон. Твое слово. Если ты расскажешь им или кому-нибудь еще, включая Мари, и один из них умрет из-за меня — я не смогу с этим жить. Рошин…

— Это была не твоя вина.

— Скажи это пятилетней мне, хорошо? Не вмешивайся в это. Я выберусь. Рано или поздно я это сделаю. На самом деле Келли меня не хочет. Это не имеет отношения ко мне. Я верю ему, когда он это говорит. Итак, давай выясним точку зрения Кэша Келли. Я отыграю свою роль, и как только она будет сыграна, я ему больше не понадоблюсь.

— Стоун?

Я выдохнула теплый воздух.

— Дело не в нем. Он должен будет понять. Моя семья на первом месте. Конец истории.

— Я виноват во всей этой ситуации. Я никогда не смогу…

— Заткнись, сварливый Индиана Джонс. Я уже простила тебя. Но только из-за одной вещи.

— Сварливый Индиана Джонс?

Я отмахнулась от Харрисона свободной рукой. Он все еще не отпустил другую.

— Я прощаю тебя, потому что ты сделал это из любви. И если кто-то и заслуживает любви, так это Мари. Если она решит, это чувство взаимно, тебе лучше бы назвать ребенка в мою честь!

Харрисон ухмыльнулся.

— Я собираюсь скоро сказать ей, Ки. Время пришло.

— Согласна, — пробормотала я, забирая свою ладонь у него. Я раскрыла ладонь другой руки, и Харрисон вложил в нее ключи. Затем он обошел машину и сел в нее.

Я совершенно забыла о сообщении, которое отправила Мари тем же вечером, когда была убита Сьерра, рассказав ей, как я думала, что Харрисон был влюблен в нее, до этого момента. Что меня беспокоило, помимо моих собственных проблем, так это тот факт, что она ничего не ответила мне.

Если Харрисон ошибался насчет мамы и ее чайных листьев? К чему это привело меня?

Я облажалась.

По-настоящему и бесповоротно налажала.

Харрисон не верил в то, что в них была хоть толика правды, но я верила.

Это оказался адский месяц. Мы еще даже не подошли к его концу, а он проходил примерно так: весь мой мир перевернулся с ног на голову, но в то же время он пытался исправиться, как никогда раньше.

При помощи Мари я начала собирать вещи в своей старой и грязной квартире, но Кэш не сказал мне, куда я переду, так что это так и осталось загадкой.

Честно говоря, я не могла дождаться, когда съеду из своей старой квартиры в новую. Сьерре почему-то удалось задержаться здесь, и мне казалось, что хоть раз в жизни она была обязана занять все пространство. Иногда моя соседка приходила ко мне во сне, и я просыпался вся в поту, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Но это было только потому что она, похоже, хотела заполучить это место для себя, включая все, что здесь было.

Я даже призналась Мари, что после смерти Сьерры мне стало легче. Как будто все хорошее, что ждало не только меня, но и Мари, начнет происходить после ее ухода. Это было самое дерьмовое чувство, которое я когда-либо испытывала, но что было, то было.

Те хорошие вещи, которые, как я чувствовала, должны были произойти? Впервые в жизни они были реальными. А это уже о чем-то говорило, ведь в ближайшем будущем мне предстояло выйти замуж за Мародёра.

Но было и то, что я не могла игнорировать, что было правильно для Мари, но неправильно для Харрисона.

В ночь убийства Сьерры, когда Мари сказала мне, что собирается немного прогуляться, она познакомилась с парнем по имени Мак, владельцем одного из самых престижных клубов города, и влюбилась в него. Сильно. Вскоре после этого он сделал ей предложение. Она согласилась.

— Ты узнаешь, когда узнаешь, — сказал он ей.

Они собирались пожениться летом в Италии.

Сьерра не раз упоминала о Маке, когда работала в его клубе. Она хотела выйти за него замуж. Родить ему детей. Она говорила, что он самый лучший мужчина, которого она когда-либо видела, и один из самых привлекательных холостяков Нью-Йорка.

Я сказала ей, что должна сама увидеть этого человека, но когда я попыталась найти его данные в Интернете, ничего не смогла найти. Он обслуживал самых богатых и грязных людей в мире. Под грязными я имела в виду гангстеров. И я не смогла нарыть в Интернете ни одной его чертовой фотографии.

Но больше всего меня беспокоило осознание того, что скоро мне придется рассказать об этом брату.

В тот же день, когда я рассказала Мари о том, что чувствую по отношению к Сьерре, она сказала мне, что никогда не испытывала к Харрисону ничего, кроме сестринской любви. А после того, как Мари сказала мне, что хотела бы пригласить человека, которого она называла Капо (все остальные звали его Мак), на вечеринку к Харрисону, где я планировала отдохнуть, я поняла, что он потерял свой шанс. Я никогда в жизни не видела Мари такой влюбленной во что-то или в кого-то.