— Я не знаю, Ки. Я понятия не имею.

Потом мой брат притянул меня к себе, и моя голова упала ему на грудь. Он поцеловал меня в лоб.

— Ты не обязана этого делать. Не обязана. Он отомстил. Этого достаточно.

— Это не так, — прошептала я. — Мы оба это знаем.

— Знаю, но моя жизнь не стоит этого. Ты расплачиваешься за мои грехи.

Я выпрямилась, стараясь успокоиться. У меня был свой момент жалости к себе любимой. Пришло время двигаться вперед.

— Твоя жизнь стоит того, чтобы за нее страдать, Харрисон. Потому что я делаю это не для того, чтобы заплатить за твои грехи. Я делаю это, чтобы придать ценность твоей любви. Признание Мари стало для тебя ударом, но мы оба знаем, что она не из тех людей, которые причиняют кому-либо боль намеренно. Поэтому знаешь, о чем мне это говорит? Твоя великая любовь все еще впереди. Ты просто был слишком зациклен на Мари, чтобы разглядеть ее.

Харрисон поднял руку, поправляя мою фату.

— Ты моя младшая сестра, и я никогда раньше не говорил тебе ничего подобного. Ты всегда была такой же грубиянкой, как и мальчишки, если не круче.

Харрисон ухмыльнулся, но только потому что вспомнил что-то.

— Так что, может быть, этого недостаточно, но ты прекрасна, Ки. Кэш Келли заслуживает того, чтобы его сердце остановилось, когда он увидит тебя. Он тебя не заслуживает.

Я улыбнулась

— Довольно, Малыш Хэрри. — тЯ протянула ему руку, и он взял ее.

— Так ты собираешься проводить меня к алтарю?

— Прямо за дверь, — сказал он себе под нос. — Потому что, если Келли не убьет меня, это сделает мама.

— Я не настаиваю, — сказала я. — Подумала, что честь сестры и все такое.

— Не-а, — он накрыл мою руку своей ладонью. — Позволь мне сделать это.

— Честно? Я лучше сто раз выйду замуж за Келли, чем один раз столкнусь с маминым гневом.

— Я удивлен, что она не увидела этого в своих чайных листьях — предательство!

Мы оба ухмыльнулись — и тут мы остановились, как вкопанные. Вся церковь была заполнена свечами, они все были зажжены, заставляя мужчину, ожидающего в конце прохода, буквально светиться в их свете. Я не могла сказать, нахожусь ли я в раю или в аду.

— Я не просила об этом, — прошептала я.

— Нет, это сделал Келли, — ответил мой брат.

Я кивнула.

— Давай покончим с этим.

Мой брат накрыл мою руку своей, когда вел меня по проходу. Зелень в глазах Келли казалась нереальной, когда я придвинулась к нему ближе, и, как и кольцо на моем пальце, я хотела бы оценить этот цвет, не чувствуя, что обманываю тех, кто мне доверял. Я хотела восхищаться его глазами, потеряться в них, поверить, что взгляд, который он бросал на меня — такой серьезный и обжигающий — был правдивым.

Я хотела, чтобы он хотел меня, и не только из мести.

Однако если бы это было так, мы бы не стояли там, где стояли, собираясь давать обещания, основанные на чем-то жестоком и кровожадном.

Мой брат поцеловал меня в щеку, прежде чем доверить заботе Келли. Харрисон и Рафф стояли по бокам от нас в качестве свидетелей. У меня не было подружки невесты, да это и не имело особого значения. Моя сестра была мертва, а свою названную сестру я не хотела вмешивать во все это. Она заслуживала верить, что в мире все устроено правильно и что я не продавала свою любовь, чтобы спасти жизнь своего брата.

Ладонь Келли, лежащая в моей, была теплой, когда мы стояли перед отцом Фланаганом и повернулись друг к другу. Я повторила клятвы, которые должна была произнести, но на самом деле я не могла слышать произносимых слов, но ощущала их тяжелыми цепями, опутывающими меня обязательствами до конца моих дней. Как только Кэш Келли произнес свои клятвы, все было кончено. Мы оба оказались запертыми в коконе произнесенных слов.

Навсегда было лишь одним коротким словом на долгие моменты.

— Теперь я объявляю вас мужем и женой, — сказал отец Фланаган после того, как Келли произнес свою последнюю клятву.

Мой брат издал низкий, отчаянный горловой звук, но это не имело значения. Протестовать было бесполезно. Все было сделано.

— Можешь поцеловать невесту, Кэшел Фэллон Келли.

Келли мгновение пристально смотрел на меня, прежде чем откинуть фату с моего лица. Я с вызовом подняла на него взгляд, провоцируя его поцеловать меня снова. Выражение лица Кэша после нашего поцелуя на кухне Харрисона навсегда запечатлелось в моей памяти. Он был пешкой в этом, в том притяжении, которое существовало между нами, точно так же, как и я.

Как будто Кэш мог прочитать мои мысли, он ухмыльнулся мне, а затем его рука скользнула в мои волосы, и он притянул мое лицо ближе к себе.

— У тебя дерзкое выражение лица, дорогая, но кое-что, ты все же должна знать обо мне… Я никогда не выбираю правду.

Потом Келли поцеловал меня.

Я даже не поняла, что кто-то вломился в двери церкви. Что он кричал. Что к моим губам была прижата дрожащая рука. Что мое сердце бешено колотилось, моя душа оказалась в полной прострации, пока разумная часть меня билась с эмоциями, нахлынувшими на меня. Не понимала до тех пор, пока Келли не отвернулся от меня с ухмылкой на лице, чтобы встретиться лицом к лицу с разъяренным Скоттом Стоуном, который секундой позже заковал моего новоиспеченного мужа в наручники.

Кэшел Келли был чертовым мазохистом, если я такого встречала.

Он не сопротивлялся наручникам. Он даже не перестал улыбаться, когда Скотт зачитал ему его права. Все это время я стояла там, рядом с отцом Фланаганом, в то время как мой брат требовал рассказать об обвинениях, выдвинутых против его клиента, задаваясь вопросом, такой ли теперь будет моя жизнь.

Проверкой на вшивую реальность. Вот такой.

Мне стоило понимать с самого начала, что наша первая встреча определила наши отношения. Сколько людей встречается на кладбище?

— Еще не поздно отступить, — сказал мне отец Фланаган, глядя не на меня, а на сцену, разыгравшуюся перед ним. — Никакие бумаги не были подписаны.

Он спрашивал меня об этом раньше, во время нашей встречи, не хочу ли я уйти. Он сказал, что знал Кэша всю свою жизнь, с тех пор как тот еще под стол ходил, и каким убедительным он мог быть, когда решался на что-то. Казалось, отец Фланаган знал об этой ситуации больше, чем хотел признать. Однако выхода для меня не было.

— Нет, — сказала я. — Документы не были подписаны, но это решенная сделка. Я дала клятвы, которые намерена сдержать. Они что-то значат для меня, независимо от обстоятельств.

— Ах, — выдохнул отец Фланаган, и было что-то почти забавное в том, как он это произнес.

Я повернулась, чтобы посмотреть на отца Фланагана, и огромная улыбка осветила его лицо.

— Что? — вопросительно сказала я.

— О, ничего, — сказал он с тем же самым отношением «ла ди да ди даа», которое продемонстрировал Келли. — Я… я в восторге! Я бы посоветовал тебе устроить ему адские муки, но я бы предпочел, чтобы ты дала ему почувствовать вкус рая, поскольку…

Я приподняла платье, готовясь ехать с Харрисоном в полицейский участок.

— Ад — это скорее его удел.

— Что-то в этом роде.

Отец Фланаган положил руку мне на плечо и сжал.

— Иди с присущей тебе энергией и изяществом, дитя мое. Тебе понадобится и то, и другое.

Я встретила Харрисона снаружи, когда они нагнули голову Кэша, заталкивая его в ожидающую полицейскую машину. Там было пять машин, в каждой из которых было по два полицейских — и все они на одного человека.

— За что они его арестовывают? — спросила я у брата.

Харрисон покачал головой.

— За убийство.

Я повернулась и действительно посмотрела на него. Харрисон пожал плечами, как будто такое обвинение не было само по себе таким уж захватывающим.

— Он его совершил? — поинтересовалась я.

— Делай свои собственные выводы, но они никогда не нароют достаточно доказательств, чтобы осудить его по этой статье.

Мне понадобилось мгновение, чтобы осмыслить сказанное им. У них никогда не бывает достаточно доказательств.