— Ты женишься на мне здесь и сейчас. — Я подняла палец. — Я спасаю своих родителей от этой фиктивной свадьбы. Я их единственная живая дочь, поэтому для меня важно, чтобы то, что они видят, было правдой. Я скажу им, что мы так безумно любим друг друга, что я не смогла бы ждать еще один день. — Я закатила глаза. — И Мари. Я пока не хочу ей говорить. Я хочу, чтобы она пока была в стороне от всего этого.

Келли ничего не сказал, просто стоял там, все еще глядя на меня. Это заставляло меня чувствовать себя неуютно. Я приложила прохладную ладонь к шее, чтобы немного снять внутренний жар. Прошла минута или две, прежде чем он двинулся ко мне. Я хотела отступить назад, потому что он, казалось, всегда ограничивал мое личное пространство, но я ударилась о край стола. Несмотря на то, что я требовала, чтобы Кэш давал мне личное пространство, он продолжал загонять меня в угол.

— Ты ни от чего не спасаешь своих родителей, дорогая, — заявил он холодным и уверенным голосом. — Мы оба это знаем. И мы оба знаем, что лгать в церкви неразумно. — Кэш поднял взгляд на секунду, прежде чем его свирепые зеленые глаза встретились с моими. — Лгать здесь равносильно тому, что ты лжешь самой себе. Это пыль и тлен, ничего, кроме пустой траты времени.

— Я не лгу, — сказала я сквозь стиснутые зубы.

— Ты бы отрезала себе нос назло своему лицу.

Кэш секунду изучал мое лицо, прежде чем положить руки по бокам от меня, наклоняясь. Он склонил голову, прежде чем придвинулся еще ближе, кончиком носа он дотронулся до моей шеи, прежде чем скользнуть к моему уху. Его теплое дыхание овевало мою кожу, и запах его насыщенного, дорогого одеколона витал в воздухе. От Кэшела Келли пахло так чертовски вкусно, что я пожалела, что у него нет аромата, который я могла бы покатать на языке. Слизать его прямо с его тела.

— Ты делаешь это ради контроля, и это меня вполне устраивает, дорогая. Тебе это причитается. Это произойдет сегодня. А сейчас. Ты в этом платье и я, стоящий здесь, почти что лишившийся дара речи при виде тебя. Но я не приму ложь. Не здесь. Не сейчас. Так что давай будем честны друг с другом. Ты не хочешь произносить клятвы перед семьей и друзьями, потому что для тебя это не притворство. Ты собираешься пойти на это с такой же уверенностью, как и я. Потому что ты хочешь поквитаться со мной.

Кэш замер, и моя кожа заныла от желания, чтобы он сократил губами разрыв между нами и сомкнул на моих губах.

— Если я не приму это всерьез, то ты сделаешь это за меня. Чтобы заставить меня страдать. Чтобы заставить меня влюбиться в тебя так же сильно, как ты влюбляешься в меня. Ты просто не хочешь, чтобы кто-то, кто знает тебя достаточно хорошо, видел это… чувствовал это. Чувствовал ту правду клятвы, которую ты произнесешь перед этим алтарем.

Он.

— Я чувствую твой страх, Лучница. Страх, что ты произнесешь эти клятвы взаправду, а я не сделаю того же.

Каждое его слово было произнесено мне на ухо с характерной мягкой мелодичностью его акцента, и, несмотря на все мои усилия скрыть это, мое тело прошибла дрожь.

Келли превратил мою жизнь в снежок, который собирался бросить, только вот я не представляла себе, какой станет моя жизнь после того, как я соберу снежинки вместе.

— Ты не такой, — сказала я, закрывая глаза.

Я была сильной женщиной, и я знала это, но я также была человеком. А вся эта ситуация заставила оказаться в месте, в котором я никогда раньше не была. Брак был серьезным обязательством, которое я всегда ожидала, что буду чтить и уважать.

— По части сделать то же самое.

— Ах, — тихо выдохнул Кэш. — Теперь мы кое-чего добиваемся.

— Для тебя это нереально. Как это может быть реальным? Это из мести.

Я не была уверена, почему для меня было так важно выяснить его чувства по этому поводу, но это было так.

Возможно, Кэш использовал меня как пешку, и я все еще была полна решимости устроить ему за это адовы муки, но я бы не приняла ложь у алтаря. Он либо произнес бы свои клятвы со смыслом, либо…

Что я могла сделать?

Ничего.

Мои ладони внезапно вспотели, как будто я смотрела вниз с высоты высотного здания на мир, полный хаоса, собираясь прыгнуть в никуда. Я потерла руки о платье, надеясь найти там страховочную сетку.

— Это реально для тебя?

Кэш отодвинулся так, чтобы снова посмотреть мне в глаза.

— Да, — ответила я. — Ты хотел этого. Так что теперь это станет реальностью. Так нормально, — я скопировала его тон, — для тебя, Мародёр?

Он смотрел на меня сверху вниз так долго, что я задалась вопросом, заговорит ли он когда-нибудь. Затем Кэш улыбнулся, и я понадеялась, что он не мог слышать, как мои колени стучат друг о друга.

— Великолепно, — сказал он немного хриплым голосом. — Просто. Великолепно.

— Подожди!

Я протянула руку, когда Кэш собрался уйти.

— Куда-то собрался?

— Моя невеста хочет выйти замуж. — Он пожал плечами, весь такой ла ди да ди даа. — Собираюсь подождать тебя у алтаря. Я буду там, когда ты будешь готова.

• • •

Готова. Я никогда не была бы готова к этому.

Готова к нему.

Готова я или нет, но двадцать минут спустя я открыла дверь в кабинет, бросив последний взгляд в зеркало, которое отец Фланаган принес для меня. Последний взгляд на одинокую женщину, которая выходила из этой комнаты. Когда бы я ни вернулась сюда снова, я была бы уже замужем за человеком, известным как Мародёр.

Похититель сердец.

Я сделала один шаг за дверь и наткнулся на массивную грудь. Когда я подняла глаза, у меня отвисла челюсть. Затем я закрыла рот.

— Что ты здесь делаешь?

Я прошептала или, скорее, прошипела Харрисону, на которого наткнулась.

— Что я здесь делаю?

Он скопировал мой тон.

— Я должен был бы спросить у тебя то же самое! Ты что, сбрендила? Ты решилась на это, Ки?

— Вау, — произнесла я, растягивая слово. — Келли оказывается болтун?

Он покачал головой.

— У нас была деловая встреча, когда позвонил Рафф и сказал Келли, что ему нужно срочно приехать сюда. Келли попросил меня прогуляться с ним, чтобы мы могли закончить разговор. Минуту назад он сказал мне прийти и проверить, как ты. Теперь я вижу это. Тебя. Вот в таком виде. И поскольку мы стоим в церкви — нетрудно догадаться, что будет дальше.

Ой. Тогда болтушка здесь именно я. Мне следовало получше прощупать Харрисона, прежде чем я выдала свой секрет.

Я прищурилась, глядя на своего брата.

— Ты не должен судить меня за это, Харрисон! Тебе не стоит. Я сделаю все, что должна, чтобы пройти через это.

Я хотела уйти, но он схватил меня за руку.

— Ки, — сказал он. — Я не осуждаю тебя. Но послушай… просто послушай! В кои-то веки!

Я сделала глубокий вдох, прежде чем повернуться к нему лицом.

— О чем бы ты ни думала, забудь об этом, — сказал он. — Что бы ты ни планировала, забудь об этом. Это ничего не изменит. Не с ним. Уже слишком поздно.

— Что ты имеешь в виду? — медленно произнесла я. — Говоря мне, что уже слишком поздно?

— Ки. — Он покачал головой. — Вся семья считает, что ты влюбилась в Келли.

— И что? Разве это не то, во что они должны верить?

— Мы выросли с тобой, Ки.

— И?..

— И… насколько честным я должен быть с тобой, чтобы до тебя дошло? Ты влюбляешься в него. Вот почему ты его ненавидишь. Ты знаешь, что это так, но ты не хочешь этого. Поэтому ты устроила схватку с ним, потому что понимаешь, что это единственный выбор, который у тебя есть. Если я это знаю, то и Келли это знает.

— Какой женщиной я стала, Харрисон? — прошептала я, сжимая края платья так сильно, что мои костяшки пальцев побелели. — Что мое сердце… оно… не воюет с этим. Это противоречит самой идее этого. Оно принуждает меня к этому.

— Может быть, это просто влечение. Просто физическое. Это пройдет. И…

Харрисон покачал головой, проводя рукой по волосам, отчего они встали дыбом.