— Такое уже было?

Харрисон вздохнул.

— Не так давно произошло два убийства. Они пытаются повесить на него оба, когда факты показывают, что тот, кто убил двух парней, — мой брат сделал паузу и посмотрел на меня взглядом «слушай дальше моих слов», — сделал это в целях самообороны.

— Пошли, — сказала я, двигаясь в направлении здания Келли, где, как я предполагала, была припаркована машина Харрисона.

Харрисон положил руку мне на плечо, чтобы остановить меня.

— Мы можем остановить это, Ки. Ни одна из бумаг не была подписана. Ты только произнесла свои клятвы.

— Что ты предлагаешь?

— Стоун охотится за ним. Он не собирается сбавлять обороты. Он не собирается останавливаться, пока Келли либо не будет заперт в клетке навсегда, либо он не окажется в могиле. Если я допущу ошибку — в суде, я имею в виду, — возможно, я смогу разобраться с первой проблемой, и ты будешь свободна.

— А как насчет брата Келли?

— Я сомневаюсь, что он тоже заставит тебя выйти за него замуж.

— Нет, — сказала я. Повторяя это в очередной раз. — Несмотря на то, что никаких бумаг подписано не было, я жена Келли. Дело сделано.

— Ты не можешь сдвинуть его с места, Кили Ши! Я даю тебе выход, а ты, блядь, им не пользуешься. Ему никто никогда не доказывал, что он неправ. Никогда. И ты не будешь пытаться его изменить.

Я сделала шаг ближе к брату, надеясь, что взгляд моих глаз передает, насколько я серьезна.

— Ты нарочно все испортишь, и он узнает. Делай свою работу, Харрисон, и делай ее правильно. Вытащи моего мужа из тюрьмы и из неприятностей.

— Твоего мужа. — Он глубоко вздохнул, а затем покачал головой. — Это не какая-то дикая кошка, которую ты можешь попытаться приручить. Накормить его не получится. Приютить его у себя не получится. Изменить его сострадательным к нему отношением тоже не получится. Некоторые люди рождаются скорее животными, чем людьми. Только вот Кэш Келли — дикое животное. — Я собралась было пройти мимо, когда от последующей за этой тирадой фразы я остановилась, как вкопанная. — Он не собирается заполнять пустоту, оставленную Рошин, Кили.

Секунду я стояла неподвижно, мой гнев был слишком силен, что даже трудно было подобрать слова.

— Если Мари не может этого сделать… — Я повернулась к своему брату, моя фата развевалась на ветру позади меня, как флаг. Она должна была покраснеть от моего гнева. — Никто и никогда не заменит Рошин в моей жизни. Ты понятия не имеешь, о чем ты, мать твою, говоришь.

— Неужели? — Он сделал шаг ближе ко мне, и я сжала руки в кулаки. — А как насчет Бродвея, Ки? Я знаю, тебе это нравится, но нравится ли тебе это по-настоящему? Или ты просто пытаешься угодить маме?

— Какое отношение все это имеет к Келли?

Брат проигнорировал мой ядовитый тон и двинулся вперед.

— Без понятия.

Он пожал плечами.

— Но каким-то образом я знаю, что все это связано. Тебе никто не помогал справиться с потерей. Мама была слишком ослеплена собственным горем, чтобы дотянуться до тебя. Все надежды и мечты Рошин были возложены на тебя, потому что мама тоже не может заполнить собственную пустоту.

— Ничего из этого не связано, — огрызнулась я на Харрисона.

Это было не так, хотя я знала, что он говорил правду. Но это было связано с Келли и клятвами, которые я только что дала. Я ни за что не позволила бы Стоуну расквитаться, когда на кону было мое сердце. Если кто-то и хотел поквитаться, так это я, а я не могла этого сделать со своим мужем — диким зверем в клетке.

— Независимо от того, как ты относишься к этому, это то, что есть. А теперь отвези меня в полицейский участок и сделай ту чертову работу, за которую тебе платит Келли.

Я направилась к зданию, и в этот момент услышала, как мой брат проворчал:

— Да, миссис Кили Келли, как скажете, миссис Кили Келли. Так тебе и надо, Кили Келли.

Я на это показала ему средний палец.

• • •

Через несколько часов им пришлось отпустить моего мужа. Недостаточно улик, чтобы осудить его.

Келли вышел с ухмылкой на лице, и когда он поймал мою, принял серьезное выражение лица и приподнял бровь. Я улыбалась не потому что они отпустили его, хотя мне уже надоело ждать в моем свадебном платье, а потому, что я слышала, как два копа говорили о моем брате — каким крутым адвокатом он был.

— Что? — Я встала, поправляя платье. — Не доверяешь моей улыбке, Келли?

— Не только твоей улыбке, дорогая. Я проснулась сегодня, чтобы разрушить жизнь человека — вот что написано у тебя на лице.

Я закатила глаза.

— Я не думала, что ты будешь драматизировать. Но вот мы здесь. — Мы начали уходить вместе, когда я остановилась. — И я не улыбалась, потому что они тебя отпустили. Просто для протокола.

— Принято к сведению. — Кэш кивнул в сторону входа в здание, готовый идти. Через секунду после того, как мы это сделали, он прочистил горло.

— Тебе наплевать на всех этих людей?

— Что насчет них? — вопросительно сказала я.

— Они пялятся на тебя.

Вероятно, потому, что я была в свадебном платье в полицейском участке, но в любом случае, я пожала плечами.

— Им, должно быть, нравится то, что они видят, если продолжают смотреть.

Келли улыбнулся, а затем рассмеялся в голос.

Как и кольцо на моем левом пальце, я никогда по-настоящему не обращала на него внимания, пока у меня не перехватило дыхание. Его улыбка? Один передний зуб выдавался немного больше, чем другой, и это несовершенство делало его еще сексуальнее. Его смех? Он был глубоким и мелодичным, как и звук его голоса.

— Хорошая кость⁴, — сказал Келли, и я понятия не имела, о чем он говорит.

— Увидимся в следующий раз, Кэш, — сказала невысокая женщина-полицейский со своего места за стойкой регистрации.

Что такого было в этом парне, что заставляло людей либо любить, либо ненавидеть его? Между этими состояниями не было ничего промежуточного. Маленькая женщина за стойкой, казалось, была влюблена в Кэша. Ее глаза смягчились, когда он прошел мимо нее.

— Она считает тебя таким очаровательным, — сказала я. «Ла ди да ди даа!» Я покрутила указательным пальцем в воздухе.

— Таки верно, я такой, — сказал он.

— Не в твой лучший день. Не для меня.

— Твой рот способен довести до греха, дорогая. Если бы только я был одурачен твоей ложью.

— Мы и правда собираемся поссориться в день нашей свадьбы?

Я изобразила, что расстроена, прижав руку к сердцу.

— Учитывая, что меня заперли в клетке на большую часть этого дня?

Он пожал плечами.

— Я бы сказал, что ссориться было из-за чего…

— Просто великолепно, — сказала я, копируя его ирландский акцент. — Просто великолепно.

Сделав несколько шагов, Келли сказал:

— Никто не остается равнодушным ко мне.

— Не говори загадками, — сказала я, на этот раз требуя прояснить, что он имеет в виду.

— И любовь, и ненависть движимы чувствами. Я делаю что-то, что заставляет другого мужчину ненавидеть меня, — он пожал плечами, — более чем вероятно, я отстаивал свои убеждения, бросая вызов ему. Красивая женщина влюбляется в меня, — он ухмыльнулся, — это значит, что я использовал свое убедительное обаяние, чтобы заявить о том, что принадлежит мне, даже если сначала ей пришлось испытать по отношению ко мне лишь ненависть.

Кэш открыл мне дверь в полицейский участок, и я вышла первой, подождав, пока он придержит дверь для другой женщины, прежде чем встретиться со мной снова. Мы направились к машине Харрисона.

— Предъявляешь претензию? — Я остановилась. — Или предлагаешь украсть?

Он изучал меня с минуту.

— Сердца крадут каждую секунду, каждую минуту, каждый час, каждый день, дорогая. Я сомневаюсь, что кто-нибудь добровольно отдал бы такую священную вещь.

— Я, — сказала я. — Я была готова отдать его.

— Стоуну.

Я пожала плечами.

— Неважно кому.

— Объясни мне разницу между отдать и своровать, когда дело касается сердца.