— А такое бывает?

— Как видишь… — Игорь погрузился в воспоминания. — Несколько месяцев я тщетно старался расшифровать язык книги. Но я не лингвист. И, как оказалось, язык этот не имеет ничего общего с привычными нам. И если бы не довлеющее ощущение важности этой книги, я бы давно забросил ее на пыльную полку. Однако, спустя несколько месяцев наступил момент, когда текст стал мне настолько же понятен, как если бы он был написан моим родным языком.

— Это как? — растерялась Вита. — Просто — раз — и ты все понимаешь?

— Ага! — улыбнулся он. — Проснулся я как-то утром, взял книгу и начал ее читать. И только на третьей странице сообразил, что именно читаю, а не расшифровываю. И из книги я узнал об этой планете и тех лабораториях, по которым мы с тобой бродили давеча, и той цивилизации, что все это создала.

Склонив голову, он посмотрел на реакцию девушки.

— И ты здесь из-за них?

— Ну, я в некотором роде фаталист. Считаю, что ничего не происходит так просто. А тут настолько необычные стечения обстоятельств.

— А мне кажется, что в тебе снова проснулся ученый. И ты попросту не мог пройти мимо возможности изучить древнюю цивилизацию и ее лаборатории.

— Может и так… — не стал спорить Игорь. Он только собирался рассказать об истинной цели своих поисков, но передумал. — Что-нибудь уточнить хочешь?

Вита призадумалась.

— Во-первых, что такое уни-вер-ситет?

Не знать такое…

— Это как школа самого высокого уровня. Там обучают будущих ученых. А у вас такого нет?

Девушка замотала головой.

— У нас все обучение и развитие происходит в заповедниках. Ну, или ведниках, как мы их называем между собой. Это от старого слова ведать. В смысле — знать, понимать.

Игорь кивнул.

— Я знаю это слово. Еще у нас есть слово «заповедь». Теперь ясно, почему у вас так называется ваши аналоги наших школ.

— Кстати, у нас тоже есть старое слово «универсум». Но оно не связано с наукой. Обозначало весь мир вокруг, включая полностью вселенные и смежные миры.

— Емко. Что-то еще?

— Ага. Ты любил жену?

— Конечно! — искренне удивился он. — Как можно жить с человеком, которого не любишь?

— Но мы же с тобой сейчас как-то живем вместе?

Нервный смешок вырвался у Игоря.

— Давай без манипуляций. Это совсем другое!

— Но почему? Неприязни у нас нет. Быт вполне семейный.

— Во-первых, кто-то очень даже навязался на мою голову. Во-вторых, мы и месяца еще не прожили рядом. В-третьих, наши отношения скорее дружеские. — А с его стороны даже больше отеческие! — В четвертых…

Он замолчал, сообразив, что акцент на ее маленьком возрасте очень даже может зацепить. Девочка, как-никак.

— И что — в четвертых?

Недовольная мимика выдавала, что Вита очень близка в догадках к тому, что хотел сказать мужчина. Твою ж налево! Теперь выкручивайся.

— У меня есть теория, что у мужчин с любовью очень своеобразные отношения. В том смысле, что она крайне редко вспыхивает в мгновение. В большинстве случаев процесс развивается от привязанности к большому чувству, проходя через стадии дружбы, партнерства и любовников. Как видишь, мы с тобой пытаемся сейчас стать хорошими друзьями для начала.

Кажется, ему удалось выкрутиться.

Пока.

Кажется, надо побыстрее смываться.

Вита вызвалась немного его проводить. Она настояла, что будет совсем нечестно, если отмолчится в ответ на рассказ Игоря. Не по-дружески. И поскольку ей все равно придется идти собирать растения для салата, то почему бы не пройтись немного вместе?!

— Как и тебе, мне повезло родиться сознательной, — начала она, чем сразу же озадачила.

— Уж прости, — перебил ее мужчина. — Но я опять таки не понял. Чем в твоем понимании отличаются сознательные и несознательные? Это какое-то расовое или статусное различие?

Она с недоверием покосилась на спутника.

— Совсем нет. Это врожденные способности к умственной деятельности. Например я уже к пяти годам научилась читать и смогла пройти тесты для принятия в заповедник. Моим родителям повезло. Например, у маминого брата дочка родилась несознательной и ее уже с трех лет забрали в служебную общину. Ей сейчас уже семнадцать и она замечательно справляется с уходом за животными на комбинате.

— Ты что-то еще говорила про прислугу? — припомнил Игорь.

— Тех, кто посообразительнее и умеет немного говорить, обучают простым ремеслам. В том числе и ремеслу прислуги. Они могут вести домашнее хозяйство. Как правило, один человек справляется с домом на восемь-девять семей.

— И много таких?

— Прислуги?

— Несознательных.

— Прилично. Я точно не знаю, но думаю, что на каждого сознательного приходится человек по шесть несознательных.

У Игоря даже пробежали неприятные мурашки по спине.

— Что ж такое случилось с вашим миром? — поразился он.

— Сложно сказать, — пожала девушка плечами. — Были войны, случались катастрофы. Наверное, как и везде. У вас разве не так?

Пришлось признать, что в общем-то так. Но почему-то в мире Игоря столько умственно отсталых не было.

— А предупредить рождение несознательных детей разве нельзя? У нас, например, родители предварительно сдают на анализ генный материал, чтобы избежать рождение больных детей.

— А зачем? — удивилась Вита. — Кому-то же все равно нужно выполнять примитивную работу.

— И тебя не смущает, что это скидывается на плечи таких же людей, как и ты?

— Во-первых, не таких же, — недовольно, четко и строго проговорила девушка. — Возможно ты просто никогда не сталкивался с несознательными, раз так говоришь. Большинство из них совсем не умеют говорить. Они плохо соображают даже в элементарных вещах. И любая ситуация за пределами их навыков моментально приводит к тихим истерикам и ступору. Во-вторых, их регулярно в общинах тестируют на случай проблесков сознания. Бывали случаи, когда сознательность проявлялась даже у взрослых. И, наконец, стоит понимать, что каждый человек развивается исключительно в рамках своих способностей. Например, если у меня нет задатков лингвиста, то я в свои четырнадцать знаю только два основных языка и не лезу изучать колониальные.

Что-то во всем этом было бы неправильно. Но видя эмоциональный всплеск спутницы, Игорь не рискнул развивать тему. Наоборот — добавил мягкости и податливости в голос.

— Извини. Не знал, что это так тебя зацепит. Просто у нас ничего подобного нет.

Либо он с этим не сталкивался. Что тоже вполне возможно, поскольку эксплуатация себе подобных очень даже в характере людей разумных.

— У меня братику не повезло, — горько и тихо призналась Вита.

Вот оно что.

— Ладно. Давай тогда ты расскажешь о веднике. Как вы учитесь, как отдыхаете, чем занимаетесь в свободное время?

Девушка задумалась.

— У нас это все связано. После начального месяца бесконечных тестов идет распределение по группам согласно выявленным наклонностям. В моей было пять человек, плюс — наставник. Дальше все согласно программам. Кто справляется лучше — подтягивает остальных. Жили всегда в одной палатке. Непрерывно переезжали или перелетали на новые базы, где проходили новые курсы развития.

— А как же семья?

— Каждый месяц нас на три дня отпускали домой. У родителей, конечно, эти дни тоже освобождались, чтобы мы могли все время проводить вместе.

— Круто! — оценил Игорь. — А летние каникулы?

— Это еще что? — рассмеялась Вита.

— Ну-у… Когда летом пару месяцев ты совсем не учишься и можешь заниматься чем заблагорассудится.

— Зачем? Терять два месяца самого полезного сезона? Ради простого безделья?

— Почему же безделья? Ты отдыхаешь, набираешься сил для нового учебного года.

— А если я не устала? Почему ты думаешь, что от развития можно устать? Вот, например, твои исследования этих подземных сооружений. Ты готов сейчас сделать двухмесячный перерыв?

Опять она загнала его в ловушку. Возможно, он совсем не понимал, как выглядит их процесс обучения и они там действительно не уставали. Смысл при таком раскладе спорить и что-то объяснять?