Проснулся? Потянулся? Зевнул? Намерен покричать? Проголодался или просто заскучал? Сын тянет ручки и сучит ногами, задевая бортик.

— Я ищу работу, Эльмира. На неполный рабочий день. Из-за сына, — чему-то улыбаюсь. — Вы не знаете, есть ли подходящие вакансии? Я умею все.

— Зачем?

— Хочу работать и иметь полную финансовую независимость от мужа.

— Он, что ли, скупердяй? Хм! Я, видимо, перехвалила этого мужчину. Про себя, про себя, конечно, Асенька.

Пожалуй, однозначно нет, чем стопроцентно да! У меня даже появилась пластиковая карточка и средства, которыми я могу распоряжаться по своему усмотрению. Так объяснил мне Костя и, подмигнув, неспешно облизнул испачканные медом губы.

— Нет.

— Жлоб?

А разве это не одно и то же с тем, что она сначала выдвинула?

— Нет.

— Следит за тобой? Считает денежки? Проверяет покупки? Ограничивает их количество?

— Нет.

Вернее, я этого не знаю! Не знаю, потому что ни разу не воспользовалась тем, что бережно вложила в карман своего кошелька. Не доверяю электронным платежам и всегда предпочитаю исключительно наличность.

— Мне уже пора, Эльмира.

— Да-да, да-да, — она подходит к переноске, которую раскачивает мой сынишка. — Можно? — направляет руку к вздрагивающему маленькому животику.

— Да, — разрешаю, но все же напрягаюсь и сосредотачиваюсь.

— Привет-привет, Тимоша! — она щебечет, посмеивается, щекочет пузико ребенка и даже корчит малышу смешные рожицы, от которых у моего мальчишки откуда ни возьмись прорезается громкий голос и стопроцентное недовольство. — Все, все, все! Не буду больше. Ах, ты ж, маленький шалопай. Глазки темные, а волосики русые. На отца похож?

Мягко улыбаюсь и подхватываю свою рабочую сумку.

— Нам уже пора.

— Я поспрашиваю насчет работы, Ася. У нас, откровенно говоря, большая кадровая текучка. Сеть большая, а город маленький. Один здоровый супермаркет на когорту случайных отдыхающих. Это же курорт, а значит, здесь превалирует исключительно сезонная работа. Но…

— Я буду очень признательна Вам, Эльмира.

— На «ты»? Договорились? — она отходит от ребенка и, опустив вдоль тела руки, выжидающе поглядывает на меня.

— Хорошо, — я соглашаюсь и снимаю с кресла люльку с сыном.

Телефон! Телефон! Телефон… Черт возьми! Похоже, полностью разряжен и не подает признаков какой-либо интерактивной жизни. Костя пытался установить на эту модель какую-то программу для обмена мгновенными сообщениями, но, к его сожалению или моему счастью, устройство такого типа не поддерживает подобный способ общения. Зачем нам, в сущности, мобильный телефон? Для связи. Для обмена важными звонками. Для коротких сообщений. Так вот! Мне этого вполне достаточно. Я не поклонница социальных сетей, фотофинишей или модной чуши, от которой пищит современный человек и без чего мужчина или женщина современности и будущего уже не представляет свою жизнь.

Сын потяжелел, а переноска не уменьшилась в размерах. С трудом передвигаю ноги, коленями цепляюсь за пластиковую ручку, вздыхаю глубоко и морщусь от тянущей противной боли в правой нижней части живота.

Куда? Куда? Куда? На улице царит жестокая жара. Летний зной высушивает воздух и выжигает немногочисленную зелень. Выставляю сына на невысокий парапет, затем осматриваюсь и сразу застываю, поймав на себе внимательный взгляд мужчины, с которым я совсем недавно познакомилась.

Это же Роман? Юрьев, кажется? Друг Кости, его коллега по работе, правая рука и теплая жилетка для «поплакать по душам», когда поговорить как будто больше не с кем. Так мне муж сказал, когда представлял своих знакомых, при этом выдавая каждому смешную характеристику. Фролов — отъявленный бабник с огромным стажем и пробегом по безотказным девочкам, кобель с купированным хвостом, но большим хозяйством — питбуль с красивыми глазами; еще, к тому же, законченный ловелас и «золотая курочка-несушка», «писюша» для своих, смотритель общака и крепкая рука. А Юрьев — человек-приказ, стоическое молчание и титаническое терпение; мужчина — страшная судьба, верный человек, несчастный муж, еще, по-моему, закон, порядок, жесткий по понятиям и по принятию решений, а напоследок — «долбанная верность однажды неосторожно произнесенному слову».

— Ася? — мужчина обращается ко мне, пока обходит нос своей машины. — Добрый день! Не прячьтесь, я Вас узнал.

— Здравствуйте, — отвечаю и вместе с этим задираю голову наверх, как будто бы внимательно рассматриваю фасад многоквартирного дома, из которого вот только-только вылезла.

— Что Вы здесь делаете? — по-моему, он где-то возле и довольно близко. Я ощущаю тепло его дыхания и шевеление своих волос, когда он задает вопрос и что-то даже отвечает. — Заблудились? Или…

— У меня была здесь встреча, Рома. Простите, я не помню Вашего отчества.

— Неважно. Рома, Роман — и вполне достаточно. Вы одна?

— С сыном, — киваю на улыбающегося Тиму, посасывающего при этом соску.

Как маленькому удается совмещать два дела сразу?

— А Костя с Вами?

— Нет, он на работе.

— … — похоже, диалог закончен? Этот Рома только загадочно и очень странно улыбается, а я, по ощущениям, краснею и сознание теряю. — Вам плохо, Ася?

— Очень жарко, — обмахиваюсь двумя руками, как редким веером. — Какое-то бесконечное лето, вы не находите?

— Вас подвезти домой? — не глядя, рукой указывает себе за спину, при этом четко попадая пальцами на блестящую от выжигающего солнца темно-синюю машину.

— Нет. Я на автобусе.

— Ася! — похоже, этот Рома раздражается. — Шеф будет недоволен мною, когда узнает, что я бросил его жену возле местной новостройки. Идемте. У меня есть кондиционер и бутылка негазированной воды. Свежая, нераскупоренная. Как чувствовал, что встречу женщину, которой она понадобится. Идемте-идемте, — теплые сухие пальцы бережно прихватывают мой выставленный локоть.

— Вы за мной следили? — упираюсь каблуками в плитку, отклоняюсь и поднимаю то плечо, к которому он прикасается.

Я, что, смелею? Набираюсь наглости? Теряю здравый смысл? Или это просто глупость вкупе с инфантилизмом или недоразвитостью?

— Здесь живут мои родители, — кивком указывает на тот же дом, в котором квартирует моя клиентка. — Навещал стариков, уже садился в машину, а тут Вы ковыляете с мелким парнем, который чересчур потяжелел, я так понимаю. Он подрос? — заглядывает мне через плечо и громко дышит в щеку. — Похоже, кто-то недоволен тем, что вынужден загорать под палящим солнцем. Два часа дня, Ася. Надо уйти с солнцепека и спрятаться под широким тентом. В машину! Отказ не принимаю.

Ну что ж, у меня, по всей видимости, нет другого выхода, впрочем, как и выбора, да и желания с ним спорить, как это ни странно, тоже ведь не наблюдается.

Роман с внушающей доверие улыбкой открывает заднюю дверь и помогает протолкнуть вовнутрь детскую переноску, затем галантно предлагает руку мне и терпеливо дожидается, пока я, ерзая туда-сюда, умащиваюсь на заднем пассажирском месте.

— Спасибо, — опустив глаза, произношу.

— Пристегнитесь, пожалуйста, — напоследок говорит, прежде чем отрезать нас с Тимошкой от окружающего мира.

— Тихо-тихо, — пока вслепую двигаю карабином, нащупывая скважину замка, улыбаюсь сыну и подмигиваю.

— Порядок? — мужчина забирается в салон со стороны водительского места, шустро усаживается в кресло и, встретившись со мною взглядом через узкое вытянутое по горизонтали зеркало, любезно интересуется тем, как там дела с сынишкой. — Все хорошо? Устроились? Можно отправляться?

— Да.

— Тогда поехали? — подмигивает и тут же устремляет взгляд вперед, всматриваясь в обстановку. — Что у Вас в той сумке, Ася?

— Вещи.

— Вам не тяжело? — небрежно клацает податливую кнопку, на что машина реагирует недовольным и грудным урчанием. — Выглядит огромной и, чего уж там, увесистой.

— Нет. Там только женское тряпье и сменная одежда для Тимки.

— Вам нравится здесь? В городке уже обжились?

— Да.