Парню три.

Три жалких месяца. Цинично утешаюсь тем, что пропустил по ощущениям немного — определенно больше года.

Он подвижный «сын». Соломенные жиденькие волосы и ямочки на мягких щечках. Длинные ресницы и любопытный карий взгляд. Малыш четко выделяет из толпы орущих, оглушенных жизнью взрослых белобрысую худую мать.

Я ведь все проверил  —  она не солгала. У мальчугана нет документов, как, впрочем, нет и прав на финансовую помощь от родного государства, а у этой девки в наличии очевидно мозговой провал и танцующие единороги на извилинах, которые использовать по назначению таким совершенно нет резона. Еще бы! Она красавица, молоденькая вертихвостка без стыда и совести, без масла в голове, зато с каким апломбом.

«Брак не будет фиктивным! Поняла?» — одно условие. Она на все согласна. Если мальчик  мой, то:

«Это Тимофей. Тимоша, Тимка» — смотрит букой исподлобья.

У «сына» смешное имя, почитающее грозного Всевышнего?

Я это точно не забуду. Отлично.

«Юль, а как тебя зовут?».