— И что? — Оля обращает к ней лицо, прищурившись, рассматривает очень «влажную» — и это без преувеличения — картину.

Терехова без верхней части купального костюма, в кружевных еле-еле заметных стрингах, подскакивает, меняя поочередно ноги, возле разложенной на молочно-белом песке огромной подстилке, которую я приготовила заранее, пока ждала своих подруг.

— Девочки? — пытаюсь влезть в их разговор. — Вы…

— Смущаю? — Терехова убирает руку и мы, как по немой команде, пялимся на идеальную, но очень небольшую грудь с идеальными светло-коричневыми сосками.

— Тьфу ты! — подскакивает Ольга. — Иди к чёрту, здесь не нудистский пляж.

— Здесь никого нет, Лёленька. Утихомирь свой норов.

— Возьми, пожалуйста, — протягиваю Инге полотенце, всё же не распахивая предусмотрительно прикрытых глаз.

— О-о-о! — я чувствую, что Инга вырывает тряпку и звонко визжит. — Откуда он здесь? Юрьева?

— М? — Оля тянет очередную сигарету из опустевшей пачки.

— Блин! Подвиньтесь, — как подкошенная, Терехова падает на колени и сжимает бёдра, пряча темный треугольник дорогого, но только по её словам, белья. — Три-четыре, Ася? Мы здесь одни? Их там трое и они таращатся на нас. Это мерзко!

— Не время поддаваться панике, мадам. Это женский день!

— Скажи об этом им.

Повернув голову, я замечаю на верху песчаного обрыва трёх мужчин и небольшой живой довесок на груди у одного из тёмных соглядатаев:

«Это Костя? Саша? И Роман? Или это зрительный обман?».

Жена крутит пальцы и не смотрит на меня. Странно… Прямо-таки чрезвычайно!

— Ты не сказала, что решила устроить голую вечеринку. Аська, запрещенный интернет-контент тебя совсем не отпускает? Так и тянет на разврат и грубый секс? — плотоядно ухмыляюсь и становлюсь на полшажочка ближе к ней. — Ты со мной заигрываешь, что ли? — никак в мозгах не уложу. — Хочешь близости, но стесняешься об этом прямо заявить? Приходится так искусно изгаляться? Девчонок пригласила, например. Для разогрева? — подмигнув, облизываю губы, а после выставляю ей на обозрение левый клык, на острие которого я бережно укладываю свой язык.

— Нет.

— Нет — не заигрываешь или нет — у тебя кричащее от недополученного секса, при этом алчущее наслаждения и разрядки адское либидо? Какого хрена вы там тельцами отсвечивали? Юрьева, по-моему, на плотское подталкивает? Вот же стерва! Ромыч сдаст её в публичный дом, если она не успокоится. Так, кстати, и заявил, когда шипел, не поднимая глаз. Вы лихо смутили строгого начбеза, Ася! Ромыч даже что-то свистнул, вспомнив о своём как будто пуританском прошлом. И это, хочу заметить, однозначно плюс. Помнишь, как в старом мультике, мудрая собака о чем-то близком в этом роде голосила? — она глотает и отрицательно качает головой. — Боюсь мотив переврать, поэтому не стану вокализом поражать. Но! — направляю палец вверх. — Но в каждой, детской или взрослой, сказке есть диаметрально противоположный результат. Короче, минус — это шабаш, устроенный без нас. Как же так, жена?

— Нет, — пищит, распушивая волосы, лохматит свой тугой пучок. — Ничего такого! Я хочу поговорить с ним.

— С кем? — выпучиваюсь ни хрена не догоняющим ослом. — И вдогонку, на всякий случай, так сказать, о чём?

— С Ромочкой. Она ни в чём не виновата. Так уж вышло.

Чего-чего?

— Асенька, — намеренно говорю слащавым тоном, — у Ромочки есть собственная Оленька. Я это к тому, что ребята-удалята разберутся и без нас, в частности, без твоей любезной помощи. А вот твой Костенька никак в толк не возьмет, когда ты с этим неблагонадежным, чрезвычайно роковым дуэтом подружилась?

— У меня нет подруг, а Оля с Ингой…

— Тихо-тихо, Цыпа, — девицы, видимо, решили подставить ей крыло. — Юрьевы самостоятельно с новой эскападой совладают. У мужа и жены, безусловно, должны быть маленькие тайны, — плечами пожимаю. — Другое дело, что их у этой пары — вагон и маленькая тележка. И каждый раз один из них влипает в новый медком залитый хрен. Странно, как быстро Ольгушка освоилась, видимо, эмоциональная болячка наконец-то отпустила. Сейчас не об этом. Спешу заверить, что дорогую, но всё же обнаженную, грудь Тереховой оценили все! Было круто и очень, еще и как очень, неожиданно. Не знаю, если честно, сказать ей в письменной форме спасибо, подписав заранее акт приёмки возводимого торгового объекта, или понадеяться на то, что Фрол всё до запятой ей передаст, взяв натурным номиналом.

Это, если на минутку!

— Что? — жена испуганно шипит.

— Говорю, что красиво было, — специально увеличив звук, замедлив скорость, отвечаю громче, чётче и опаснее, оттого звучу увереннее, правдивее и весьма красноречивее.

Я не соврал, а у Сашка сорвало под чистую сдерживающий похоть кран, и он хрипел, как самостоятельно инициирующий охоту юный жеребец, активно ноздри раздувал и сквозь зубы заявлял, что желал бы голыми руками разорвать «заразу», но сперва, конечно, страстно отлюбить, пока она не завизжит, что с ним на многое наконец-таки согласна. Стерва жёстко зацепила финансового гения нашего конгломерата. Такая вот е. учая засада!

— Спасибо.

Даже так?

— Иди сюда, — придерживая одной рукой прикорнувшего на моей груди в мягком слинге Тимофея, другую протягиваю к ней в попытке обхватить маячащий туда-сюда непоседливый затылок. — Красивый купальник, Цыпа.

Угольно-чёрный, а главное, полностью закрытый, а значит, идеально скрывающий сильно выступающие прелести моей жены от любопытных глаз, количество которых сегодня возросло в божественное число раз. Дважды три, наверное, будет шесть. Шесть желанием залитых глаз таращились на то, что эти куклы вытворяли, когда не замечали нас.

— Решила поплавать? Не поздновато? Сезон уже закрыт!

— Нет, — Ася выставляет зубы и смотрит исподлобья.

Она за мной следит! Настороженно и с нескрываемой опаской. Пристально и зорко. Неотрывно. А если по-простому, то жена меня пасёт, не спуская синих глаз. Готовится, наверное, отвесить мне за что-то сдачи, а после убежать куда-то, возможно, без оглядки, или это наша с ней только начинающаяся сексуальная прелюдия, лейтмотив которой я пока никак не уловлю, как ни стараюсь?

— Здешняя вода богата йодом, а значит, имеет антисептический эффект. Ты чего? — я всё еще намеренно сокращаю расстояние между нами. — Испугалась? Иди сюда, кому сказал. Как твой шов?

— Нет.

— Что со швом? Догоню — хуже будет. Заканчивай вилять. Сделай скидку на то, что у меня на пузе прыгает маленький ребёнок.

— Всё в порядке. Он спит? Спит же? — жена заглядывает мне в «казну», привстав на цыпочки, щурит взгляд, затем мотает головой и всё же отступает. — Ты не мог бы…

Нет! Я на кое-что уже настроен, а посему:

— Аська…

— Ты рано вернулся, — вворачивает быстро, но бормочет еле слышно. — Я не ожидала, что ты появишься раньше срока, да еще друзей с собою приведёшь. Не предупредил! Не приближайся, — с каких-таких делов резко выставляет руку.

— Ты осмелела, Цыпа? — осторожно хлопаю по её ладошке. — А ну-ка, убери!

— Костя, хватит. Ты меня пугаешь.

Интересно, чем?

— Муж из командировки неожиданно вернулся?

— Что? — топочет, словно мелкий слон.

— Да ещё товарищей привёл. Нашёл свидетелей? — подмигиваю ей.

— Что? — подпрыгивает и снова отступает.

— Словно в анекдоте, да?

— Не знаю, — шустро оглянувшись, тут же возвращается. — Прекрати, это не смешно.

— А ту ситуацию с большой натяжкой можно считать анекдотической, Ася. Это если объективно. Рассказать? Всё равно поймаю. Если не успокоишься, по результату будет только хуже. Я всего лишь посмотрю, что у этой мелочи красуется на пузе. Ну?

— Нет, — руками, свернутыми в живой канатный узел, прикрывает правый низ своего живота. — Там всё хорошо. Не надо, Костя.

— Штопанное брюшко, цып-цып, — поддразниваю и смеюсь. — Ну, хватит! Рассказать комическую историю о том, как благочестивый и однозначно глупый муж, нарывается на неприглядную картину, когда неожиданно возвращается из командировки и застает свою благоверную любовь с другим козлом, по которому после неожиданной встречи впоследствии будет плакать горькими слезами всегда укомплектованный дурдом?