— Что?

— Ты плакала, жена…

Отчаянно надеюсь, что от счастья. Иначе заработанные с большим трудом очки рискуют на маленькие биты разорваться.

Приятно иметь дело с людьми, серьезно относящимися к делу, которым заняты. Услужливый парнишка лет двадцати передает мне небольшую жесткую коробку, а после распаковки и проверки целостности товара, предлагает полностью удовлетворенному клиенту расписаться в бланке напротив слов:

«Проверено. Без брака. Заказчик полностью удовлетворен и способом доставки, и заказом».

— Доброй ночи! — желает мне курьер.

— Доброй, — закрываю перед юным носом дверь и поворачиваюсь, нацеливаясь на комнату, в которой их оставил.

Сын эксплуатирует бутылку, поддерживая ее двумя руками, при этом водит глазками, как будто изучает помещение, запоминая каждый потаенный уголок. Она сидит с ним рядом, подпирая кулачком свой подбородок.

— Я снова здесь! — сообщаю о своем присутствии. — С этим, кажется, порядок.

— Спасибо, — распрямляется и забирает у мальчишки обязательную на ночь глядя тару. — Ш-ш-ш, давай-ка спать, — ластится щекой, целует в носик, губки, лобик. — Вот так!

Я никогда не видел, как он засыпает, как устраивается в этом месте. Увы, но я не знаю, в какой удобной позе сын предпочитает встречать рассвет над царством сонного Морфея. Как долго это происходит и с каким трудом ей удается убаюкать мелкое создание — мне тоже, как это ни странно, невдомек.

— Он… — вытягиваю шею, приподнимаюсь и становлюсь на цыпочки. — Уже… Или…

— Время позднее, а у него сегодня был не совсем удачный дневной сон, так что…

Быстро и с гарантией! Как же так? Вроде бы ничего сложного: обязательная ванночка, рожок и теплая женская рука, монотонно поглаживающая детскую головку с проплешинами на соответствующих местах.

— Он лысеет? — иду за ней, разглядывая спину, стянутую пестрыми поворозками от сарафана.

— Нет.

— Мне казалось, что, когда ты только переехала, волос на его толкушке было больше, а сейчас там блеск и гладкая поверхность.

— Они скатываются. Это ненастоящие волосы. На их месте вырастут новые.

Не знал! Беру свои слова назад: с детьми, оказывается, не так уж просто. По крайней мере, не так, как я себе это когда-то представлял. С первой женой детей не было по причине краткосрочности наших отношений. Сейчас я, откровенно говоря, затрудняюсь назвать, сколько продержался наш союз до роковой встречи ее машины с тем, что превратило молодую женщину в ничто, стерев законный штамп о браке, как будто кто-то сильный поработал на нашей метрике мягким судьбоносным ластиком. А с Юлей? Опять судьба вмешалась и отвела…

— Костя, спасибо за телефон, — внимательно рассматривает коробку, которую я ей передал.

— Я помогу с установкой, — начинаю довольно бодро, даже нагло и, наверное, слишком резко, но тут же торможу и добавляю, — если ты не возражаешь.

— Буду благодарна. А, — почесывает свой затылок, распушивая высоко затянутый толстый хвост, — если ты научишь им пользоваться, то я, наверное, окажусь на седьмом небе от счастья. Господи…

— Нет проблем, — хотя седьмое небо счастья у нее должно быть от другого, а не от отработки необходимых навыков по работе с мобильным телефоном.

У нее немного контактов. В телефонной книге — пусто, никого; а в памяти на карте забиты исключительно женские имена или указаны короткие номера для сетевых сообщений от оператора. Не густо, если честно. Не скажу, что ожидал чего-то подобного, но все-таки для молодой женщины, живущей полноценной жизнью, такое состояние, если честно, чуть-чуть или не чуть-чуть, но все-таки противоестественно.

— Что дополнительно установить? — упершись спиной в изголовье кровати, спрашиваю у той, которая пристроилась на моем плече, возле меня.

— Не знаю, — ресницы двигаются, она внимательно следит за тем, что происходит на экране. — Ту программу, наверное.

— Уже. Простой интерфейс, Ася. Ничего особенного. Общение пойдет быстрее, так сказать, интерактивнее. Я подключил тебе пакеты со стикерами, дополнительные рожицы-эмодзи, различные шрифты, гифки и анимационные картинки. Разберешься. С этим не буду помогать.

— Почему? — она приподнимается, отрываясь от меня.

— Ты когда-то сказала, что способна удивить меня. Пока я удивляюсь только твоему немного дикому взгляду на взаимоотношения полов и специфические представления о совместном будущем, а также стойким убеждениям относительно нашего интима. Э-э-э, — я застываю пальцем над странным именем из списка контактов, — это кто?

«Валерка» — определенно мужское имя и больше ничего: ни фамилии, ни даты рождения, ни домашнего адреса.

— Подруга, — проводит по экрану, задевая мои пальцы. — Ой, извини.

Подруга? Угу!

— Мы не обсудили один момент, Ася, — специально дергаю плечом, чтобы избавиться от нее.

— Какой? — она садится на кровати, поджав колени, упирается ими в мой правый бок.

— Мужчины — собственники по своей природе.

Так, наверное, начну — хороший твердый ход!

— И женщины тоже, — вставляет свою реплику, но тут же осекается, замечая мой нехороший взгляд.

— Когда-то я считал, что смогу простить абсолютно все. То ли это была глупость, то ли зазнайство, то ли гребаная самоуверенность. Я полагал, что этим всепрощением можно купить человека. Именно купить! Принудить его быть со мной, заставить быть покладистым, услужливым. Я полагал, что это поспособствует укреплению трещащим по швам взаимоотношениям.

— Я…

— Юля мне изменяла. Вот такие дела! Она спала с мужчиной, чьего сына я уже своим считал. Хотел усыновить мальчишку и дать свою фамилию. Она обманывала. Черт! — откидываю телефон, он скатывается и попадает мне под тот же бок, в который Ася упирается. — Говорила, что беременна от меня, а на самом деле, принимала противозачаточные таблетки и захлебывалась экстренной контрацепцией, если забывала про обычную предусмотрительность. Я был уверен, что смогу ее простить. Но…

— Я не изменяю, — потупив взгляд, мне сообщает. — Я не беременна, у меня там…

Не желаю ничего об этом знать!

— Я скажу один раз, Ася, но надеюсь, что этого будет вполне достаточно. Здесь, — укладываю правую ладонь на левую половину своей груди, нащупав резонирующую мышцу, мгновенно замираю, затем придавливаю и тихо говорю, — не осталось жалости и того, что кто-то называет милостью чуть ли не Господней. Это будет развод, жена. Стопроцентный! Я не стану слушать слезные объяснения или еще какую-либо чушь. Но…

— Я не Юля! — она пытается как будто что-то опротестовать.

— … есть одна загвоздка, — теперь я торможу, показывая, что теперь ее черед вставить собственные пять копеек.

— Какая?

— У нас есть сын. Ты понимаешь, куда я клоню?

— Что ты хочешь сказать?

Не секрет! Удивить? Убить? Расплющить? Уничтожить? Раздавить? Пусть этого боится и впредь будет осторожнее, предусмотрительнее, изощреннее.

— Ты уйдешь, а он останется.

— Я не уйду.

— После развода ты не получишь сына. Тимофей останется со мной.

— Что ты…

— Поверь, жена, у меня есть возможности, а самое главное, появится желание ударить так, чтобы ты не смогла подняться и что-то булькнуть в долбаное оправдание. Из разряда, например:

«Мы истинная пара, а ты был вынужденной мерой. Я так и не смогла полюбить тебя!».

— Я не собираюсь изменять.

Поживем-увидим. Да только я уверен в том, что:

«Сын будет жить со мной. Уходи, ты же этого хотела. Проваливай, живи, как знаешь! Стриги купоны, наслаждайся солнцем, строй жизнь, ищи, где лучше и теплее» — «Будь ты проклят. Я заберу его!» — «Ну-ну! А ты попробуй, дрянь» — «Ненавижу. Да чтоб ты сдох! Котя-Котенька, я твоя мамочка. Не плачь, мальчик мой, не плачь…».

Магистр Йода, Люк Скайуокер и его отец (Анакин Скайуокер, он же Дарт Вейдер) — персонажи космической саги Джорджа Лукаса «Звездные войны».

Он улыбается? Мне? Или просто что-то в глаз мелкому попало? Прищуренный, как будто все знающий и чуть-чуть одухотворенный, взгляд направлен точно на меня. У парня поднято плечо и наклонена кокетливо головка на бок. Я обвожу смешной овал и стучу ногтем в экран, царапая маленькую пуговку, которую Тимофей смешно поджал.