— Спи, — целую в теплую макушку.

— Я хочу, — внезапно заявляет.

— Одного, что ли, мало? В таком случае я бы на месте Тимки начинал активнее качать права.

— Он быстро вырастет, Костя. К тому же я не боюсь. Пусть качает. Он такой хорошенький, — поджав кулачок ко рту, хохочет.

Без сомнений. Я с ней полностью согласен. Мальчишка великолепен. Его спокойствие в критические моменты, мужская сдержанность, та самая выдержка, разумность и некоторая покладистость, пусть и не всегда, а лишь по некоторым вопросам, отлично выручали меня, пока жена находилась в стационаре. Парень крепился и почти не плакал, словно понимал неизбежность сложившейся ситуации. Он пока молчит, но, кажется, по внимательному и пронизывающему взгляду я с легкостью могу считать его переменчивое, как погода на море, настроение.

— А второй, значит, в развитии будет отставать? — ехидно хмыкаю. — Аська, ты, видимо, перевозбудилась. Перегрел?

Правильнее, вероятно, перелизал. Не суть важно!

— Я смогу? Ответь, пожалуйста.

Что ей сказать? Правду, только правду. Вспомни, как ты бесился, когда тебя водили за нос, как нагло врали, как шептались за спиной, как бегали на случки, пока ты мотался по бесконечным командировкам.

— Ты знаешь, как устроена женская репродуктивная система?

Похоже, не с того я начинаю. Но ничего не поделать. Понеслась!

— Я бесплодна? — скрипит жена.

— Природой предусмотрены два яичника — левый и правый. Ась? — сжимаю её руку. — Спишь?

— Спасибо, что сказал.

Лениво, с неохотой отползает и сразу поворачивается ко мне спиной.

— Не нужно лежать на том боку, — пытаюсь развернуть к себе лицом. — Иди ко мне.

— Лучше бы я…

— Закрой рот! — приподнявшись, грубо рявкаю. — Повернись, сказал. Какого чёрта ты начинаешь? Считаю до трёх…

Не успеваю сказать свой пресловутый «один», как жена свешивает ноги и садится на кровати, располагаясь по-прежнему ко мне спиной.

— Это ссора? — шиплю, третируя взглядом женский обнаженный тыл.

— Нет.

— Скандал? — оттолкнувшись от матраса, принимаю почти такое же положение. Копирую позу и переменчивое настроение. — Нельзя загадывать на будущее, синий лён. Начнешь строить планы — Всевышний, — зачем-то подкатываю глаза, — рассмеётся. Мы будем стараться. Слышишь? Ты поправишься, разберешься со здоровьем. Мы ведь даже…

— Я хочу наверх, Костя.

Вижу ведь, куда направлен её взгляд.

— Там смотровая площадка, бешеный ветер и темень, хоть глаз коли…

— Мужики не стонут, — шепчу на ушко крякающему Тимке. — Ты чего завёлся? Соскучился по маме? — мальчишка водит глазками и, засунув в ротик вместо соски пальчик, катает хрящик на маленьких почти невидимых зубах. — Она сейчас придёт.

Когда она ушла? Я не заметил, как пропала. Мы не повздорили, да и тот разговор едва ли можно считать размолвкой или крупной ссорой, но я не углядел за ней — уснул.

Укладываю сына в его кроватку, забираю выплюнутую соску, провожу пальцами по переносице и выпуклому лбу — гипнотизирую ребёнка, вынуждая закрывать глаза. Тимофей, словно напоследок, вскрикивает и почти мгновенно замолкает.

Моего же сна как не бывало. Я поднимаюсь, считая про себя количество пройденных ступеней винтовой лестницы, ведущей на открытую площадку перед давно потухшим фонарём.

Она всё еще здесь. Женская фигура с широко расставленными по сторонам руками, укутанная в какой-то вязаный кафтан, стоит на нижней перекладине в ограждении.

— Что ты делаешь? — шепчу, не отводя от того, что вижу, взгляд. — Ася, перестань!

— Я лечу, — степенно отвечает. — Подержи меня.

Взяв ее за талию, прижимаюсь телом к подрагивающей даже за таким количеством одежды спине. Смотрю в затылок Аси и не чувствую, как это ни странно, почвы под ногами.

— Не боишься высоты?

— Нет, — мотает головой. — Красиво?

— Тшш, послушай.

— Красиво же? — повышает голос.

— У нас будут дети, Ася. Хочешь ещё?

Начинает, видимо, прислушиваться, потому как я слепо вижу, что её голова находится сейчас вполоборота, а её хозяйка, затаив дыхание, чего-то ждёт.

— Два, Цыпа, лучше и надёжнее, чем один. Но и один способен творить чудеса. У меня не было детей ни с первой женой, ни со второй. Грешу на то, что первый брак был очень скоротечным…

— Ты любил её? — перебивая, неожиданно задаёт вопрос.

— Нет, —не задумываясь, отвечаю.

— У-у-у.

Кто-то чем-то недоволен?

— Тшш, я сказал, — сжимаю женские бока и подхожу поближе, впечатываюсь, с ней сливаясь.

— Извини.

— Два с лишним года брачных отношений с Юлей принесли лишь огромное разочарование и убили что-то нежное во мне. А ты подарила мне сына, Ася. Понимаешь?

— Нет.

— Я опять живой, Цыплёнок.

И готов бороться! Я готов бороться за неё. Как донести-то мысль?

— Поздравляю, — несуразно что-то там еще бормочет, да только я не слушаю её.

— У нас всё будет очень хорошо, — упрямо продолжаю.

Просто потому, что по-другому невозможно.

— Обними меня.

Я тут же выполняю и поднимаюсь, ставя ноги на те же перекладины. Ася прижата к перилам, а я над ней возвышаюсь.

— Полетели? — предлагаю, безуспешно разглядывая отсутствующую линию горизонта.

— Признай, пожалуйста…

Господи, нет!

— Угу, — подбородком фиксирую женскую макушку. — Что угодно!

— Ты стонал.

— Нет.

— Стонал-стонал-стонал, — крутится в моих объятиях.

— Мужики не стонут, Цыпа. Стой смирно, женщина!

— Лгун! — выплевывает обвинение.

— Я никогда не обманываю, — парирую слишком быстро. — Это клевета!

— Правда? — задирает нос и выставляет подбородок в отчаянных посмотреть на меня.

— Чистая! Как стекло этой лампы, как твоя слеза, — нахально утверждаю. — А если ты не перестанешь…

— Ты скучал по мне, Костенька?

Очень неожиданно, но делать нечего — надо отвечать.

— Скажем так, я уже привык к тебе.

— Скучал, скучал, скучал, скучал, — бьет ладонью по перилам. — Да признай же ты, в конце концов! Упрямый мужчина. И ещё….

— Скучал. Очень. Жестко и невыносимо! — мычу в её затылок, прикусывая осторожно кожу.

— Ура! — хохочет, обмякая. — Ты делал так: «А-а-а-а, а-а-а-а!».

— Ну, хорошо.

Да! Черт бы нас подрал. Без вопросов. Я стонал! Стонал, пиздец, и наслаждался. Хочет, чтобы я и этот факт признал. Ладно, пусть будет так.

— Ты права.

— Ура, ура, ура-а-а-а! — визжит жена и, запрокинув мне за шею руки, с кряхтением обнимает.

— Замечательное место, — Ольга размеренно вращается вокруг своей оси. — А где Тимка? Почему ты одна? Спит, что ли? У него режим? Полуденный сон? — внезапно останавливается и слегка осоловевшими, чуть-чуть уставшими, вероятно, потому что много дней подряд не спавшими, глазами смотрит на меня.

— Нет. Я здесь одна, а Костя повёз его на массаж. Там потом ещё какие-то дела неожиданно образовались. Предупредил перед отъездом, что вынужденно задержится. Собирался заехать к нам домой, — как бы между прочим отмечаю.

На самом деле я ведь попросила кое-что оттуда привезти. Надеюсь, не забудет обо мне и захватит то, чего мне в этом райском месте катастрофически не хватает.

— Приобщает к труду и долбаным обязанностям с ранних лет, почти с грудного возраста? Красов-Красов, э-э-эх!

— Нет, — бурчу, рассматривая Ольгу исподлобья. — Просто захотел побыть с Тимошкой наедине. Я не стала возражать. Заверил, что справится. Причин не доверять, как ты понимаешь, нет.

— Ну-ну. А давно отчалили? — она спокойно задает вопрос, но сильно, нервно и с остервенением внезапно начинает похлопывать ладонью по карманам своих джинсов, перетряхивая их немногочисленное содержимое. — Блин!

— Полчаса назад. Что-то потеряла? — слежу за тем, что она делает. — Оль, идём со мной, — вытянув руку, гостеприимно приглашаю Юрьеву зайти во двор.

— Разминулись, — она проходит и, оглянувшись, вполоборота почти неслышно добавляет. — Очень жаль, очень-очень. Это, кстати, Тимофею, — не глядя на меня, как будто куда-то в сторону протягивает шуршащий крафтовый пакет. — Там маленькие безделушки — развивающие забавы для подрастающего поколения, пара книжек с яркими картинками и модный пацанячий бодик. Мне понравилась необычная расцветка. Этакое мирное хаки для малыша. Думаю, что ему подойдёт. Что скажешь?