— Ничего не было.

Зачем-то выгибаюсь в пояснице и отставляю зад, будто кого-то для чего-то приглашаю.

— И ничего не будет. У тебя есть я, Ася. У тебя есть муж! На случай разрядившегося телефона, на случай потекшего крана, на случай нуждающегося в стене гвоздя, на случай…

— Я поняла, — подставляю ягодицы и, немного раздвинув ноги, присаживаюсь на теплую ладонь. — Не надо.

— Я твой тыл, твое плечо, твоя защита, а не кто-то кого ты случайно встретила на пляже или за углом.

— Извини.

— Теперь, пожалуй, обсудим кое-что с твоей гладенькой Матильдой, — муж опускается, ползет вниз, грудью задевая мою спину, а став на колени, упирается лицом мне в похолодевшие то ли от ужаса, то ли от возбуждения ягодицы. — Расслабься, я только посмотрю. Привет, малышка! Как у нас дела?

На что? На что? На что он там намерен посмотреть? И с кем Костя разговаривает?

О, Господи! Царица небесная! Святые угодники! Вы где? На небесах или в царстве грозного Аида? Так нельзя. Это неправильно и как-то… Аморально, что ли?

Этого не может быть. Его язык сейчас очерчивает дивным контуром мои половые губы, которые, что очень странно, между прочим, раздулись от его движений и приняли размер чего-то невообразимого. Тяжело стоять, а ноги просто-таки подкашиваются и сгибаются независимо от наличия суставных сочленений. Щекотно, влажно, горячо. Костя трогает меня, берет без рук и члена, но с помощью языка, зубов и губ, которыми ласкает складки. Он нежно тянет кожу, присасывается, раскатывая мякоть на зубах, а после отпускает и, облизываясь, громко чмокает.

Ладонями он разминает мои ягодицы, растягивает их по сторонам, раскрывая, как хлебный мякиш, влажную промежность. Это чересчур! Слишком! Весьма интимно! Муж забирается мне в кровь, проникает языком под кожу, растворяется и заставляет содрогаться мое тело в чертовых конвульсиях.

— Хочешь кончить, синеглазка? — на одно мгновение он прекращает сладостную пытку, отрывается от меня, но все равно своим дыханием елозит как будто обожженную крапивой и покрывшуюся прыщиками кожу. — Нравятся оральные ласки? Предпочитаешь интимную щекотку?

— Что? — мои ресницы дрожат, а я, как их хозяйка, с трудом осознаю себя в пространстве и не понимаю, что, в сущности, в таком вот жалком положении делаю. — Что ты спросил?

Что это значит? Я не знаю, что это такое и почему такая форма у глагола? «Кончить»? Прикончить, закончить, окончить… Завершить!

— Расслабься! Сейчас получишь наслаждение…

Один или два? Возможно, три! Нет, не может быть, это слишком много, тесно, горячо. Его пальцы двигаются во мне с осторожностью, но в то же время с нетерпением. Разве так можно? Разве для этого создана женщина? Для того, чтобы рожать детей, строить, а затем хранить очаг, поддерживая прирученный огонь в семье. И совершенно точно — не для этого.

— Твой друг — твой муж, Красова! — рычит на ухо Костя, не прекращая поступательных движений в моей промежности. — Мужчина дружит с женщиной только лишь с одной целью, — он шепчет, а я как будто слушаю, да только мои глаза то и дело закатываются, а сознание, похоже, говорит «пока», прежде чем отчалить в гости к бессознательному. — Сказать, с какой? Ася?

— М-м-м, — я ничего не соображаю, цепляюсь пальцами за то, что выложила на рабочий стол перед тем, как получила порцию довольно странной нежности.

— Чтобы трахнуть! Еще? — он проникает глубже: рукою в плоть, а голосом в мое сознание.

— М-м-м, — живот как будто каменный, а где-то возле моего лобка оживает маленькая змейка, которую второй рукой ласкает Костя, а она его повиливающим хвостиком за это все, сильно раболепствуя, радостно приветствует. — Что это…

Последнее, что говорю, а после громко вскрикиваю и приседаю, не контролируя собственные колени.

— Вот так! — муж ловит мое тело, обхватив под грудью, укладывает на себя и наконец-то убирает руку. — Не нужно становиться между двумя друзьями, Ася. Ни-ког-да! Плохо кончится для всех участников нехорошего союза.

— Я… Я…

— Не хотела?

— … — мотаю запрокинутой головой и пытаюсь сфокусировать на расплывающемся мужском лице свой взгляд.

— У них с Ольгой трудный брак, жена. Не надо становиться причиной расставания. Я не голоден.

— А-а-а-а…

— Поем позже. Всё?

Я не знаю. Качаю головой и жалко всхлипываю:

«Наверное, всё».

Смахиваю пальцем электронную страницу за страницей. От обилия характеристик и числовых значений уже рябит в глазах: процессор, емкость аккумулятора, операционной системы и дискового пространства, наличие фотокамер, графика, количество слотов для сим-карт. Все по минимуму — стандарт без намёка на предустановленную эксклюзивность; или тариф плюс плюс — усиленно повышенный гонорар? Жена купает сына, а я закрылся в старой детской комнате и изучаю предложения интерактивных супермаркетов.

«Добрый вечер! Срок доставки? Сориентируйте, пожалуйста» — строчу в общительный до тошноты информационный чат.

«Сегодня. Мы работаем до 00 часов» — прилетает в течение пяти секунд.

Такое нам с женой подходит. Ей не придется заряжать уже покойное мобильное устройство, а я хочу увидеть то, что выбрал, положив в корзину двумя минутами ранее прежде, чем получил такой «развернутый» ответ. Указав свой адрес, а также имя и фамилию, уверенно придавливаю кнопочку «отправить» и замираю в ожидании подтверждения о доставке и о том, что магазин озаботился проблемой, которую я им подкинул в столь поздний час. Мой заказ — моя оплата — моя, черт возьми, быстрая доставка!

Сколько здесь квадратных метров? Не помню точно. Но широкое, на всю стену, панорамное окно, две стены, удерживающие крепкое стекло на вытянутых руках колосса, чьи ступни врезались в песок, как два тарана в каменную массу, теплый пол и двустворчатая дверь — идеальное сочетание для новой детской, в которой будет жить мой сын, пока еще ютящийся в конурке рядом с нами. Шагаю по периметру, мотая третий круг. Отставив руку, цепляю пальцами старое покрытие панелей, поддеваю ногтями рейки, крючки и стыки, на которых когда-то сын Юлы развешивал свои художества и первые медали, завоеванные в садике на первенствах себе подобных.

«Манеж, комод для пеленания, который с возрастом будет заменен на нужный парню письменный рабочий стол, еще, конечно, маленький диван, просторная игровая зона, шкаф для его вещей и обязательная книжная полка. Именно на ней будут стоять любимые игрушки, книги для всех видов настроения, дневники, часы, мобильный телефон и многочисленные фоторамки с улыбающимися лицами родных ему людей» — вот так мечтами согреваюсь, пока гоняю мысли, нарезая четвертый, новый, круг.

Что для нее? По правде говоря, ума не приложу. Вот с телефоном только круто получилось. Особо не старался даже, все, как по задуманному разрешилось. Итак, она работает! Вот этого не знал. И Юрьев ни хрена не рассказал: то ли не искал, то ли важным не считал, то ли он действительно рассеян и хватку, как ввернул языкатый Сашка Фрол, где-то растерял. У меня, конечно, были кое-какие предположения о том, что простое хобби, на самом деле, не простое увлечение. Но, признаться, я и не предполагал, что индивидуальный пошив одежды из фактически тряпья может приносить ей неплохие деньги. Хотя понятие «достаточно» весьма размыто, специфично и необстоятельно. Один месяц мы получаем огромное количество заказов и зашиваемся на протяжении неопределенного срока с их выполнением. А другой месяц — жуткое затишье, полный штиль и саботаж. Так что, ее доходы индивидуально мизерны по сравнению с тем, что может получать трудяга, находящийся на полной и стабильной ставке. Хочет шить, значит, ей для этого нужно место. Угол, в котором она могла бы, не сгибая спину и не прищуривая взгляд, прокладывать строчку на своей швейной машинке, которую я, между прочим, так и не нашел. Наверное, плохо или недолго всё, что хотелось бы найти, в этих комнатах искал.

Пожалуй, спальня? Это помещение ей подойдет? По габаритам с большой натяжкой «милый уголок» можно сравнить с просторной бальной залой, если в качестве участников грандиозного мероприятия рассматривать двух человек, прижавшихся друг к другу в медленном спокойном танце.